Глава 5

Уговорить Горобца было очень сложно. Как только он увидел генеральские лампасы, его словно заклинило. Еще бы, взять в плен самого генерала! Да за такое он как минимум следующее звание получит, а возможно, и Героя Советского Союза дадут, или то и другое вместе. Сейчас, когда у нас одни поражения на фронтах, такая новость значительно поднимет дух как советских войск, так и населения страны, и тут я со своим «давай повесим».

Нет, тут дело вовсе не в моей кровожадности, просто было два момента: во-первых, до наших еще дойти нужно и при этом генерала сохранить, а во-вторых, меня очень разозлил его приказ добивать наших раненых бойцов. Да, мы тоже добивали раненых немцев и не брали их в плен, но мы отступали, и у нас просто не было возможности доставить их к своим, а если так оставить, то спустя месяц-два они, выздоровев, снова будут убивать наших бойцов. Лишь сказав, что это не единственный немецкий генерал в округе и что, находясь в немецком тылу, у нас наверняка представится возможность захватить еще одного, я склонил Горобца на свою сторону.

В вещах генерала нашелся неплохой фотоаппарат и несколько чистых фотопленок. На него и сфотографировали приказ генерала и сам процесс повешения – для отчетности и для пропаганды, как своей, так и противника: типа, что отвечать как за свои приказы, так и за свои преступления придется каждому. А бойцы встретили мое решение с большим энтузиазмом, особенно после того, как Силуянов рассказал им о приказе немецкого генерала.

Быстро собрав трофеи, мы двинулись дальше, а разгром штаба 18-й танковой дивизии заставил ее подразделения на время остановиться. Это обстоятельство позволило дивизии Ахманова, пробившись из окружения, оторваться от противника и, отойдя, занять новые позиции. Он еще удивлялся тому, что немцы неожиданно прекратили наступление, и только на следующий день от пленного офицера узнал о причинах их остановки. По словам гауптмана, штаб 18-й танковой дивизии вместе с ее командиром на подходе к Барановичам был неожиданно атакован тяжелыми русскими танками и полностью уничтожен, а сам командир дивизии, генерал-майор Вальтер Неринг, повешен.

В том, кто это сделал, полковник Ахманов совершенно не сомневался, так как других тяжелых танков, кроме взвода сержанта Нечаевой, не было, а она так и не вышла из окружения, и рота старшего лейтенанта Горобца тоже. Значит, это могла быть только их работа. Даже того короткого времени, в течение которого он с ней общался, было достаточно, чтобы понять, что это настоящая оторва, и произошедшее вполне в ее духе. А по тому, как на нее смотрел старший лейтенант Горобец, можно было с уверенностью сказать, что он сделает все, что захочет Нечаева. Вот только непонятно было, зачем им понадобилось вешать немецкого генерала, но если она выйдет, а это более чем вероятно, то он об этом узнает.

А пока он составил рапорт командиру корпуса и хотел отправить его вместе с захваченным немецким гауптманом. Получалось, что это его люди уничтожили штаб немецкой танковой дивизии и убили ее командира, а за такое полагалась награда. Конечно, сразу в это не поверят, но выяснят довольно быстро, а там, глядишь, может, и Нечаева со своим отрядом выйдет, тогда будет информация из первых рук. Хотя… Пожалуй, лучше сейчас самому съездить к командиру корпуса генерал-майору Петрову, что он и сделал.

Штаб 17-го механизированного корпуса

– Разрешите, товарищ генерал-майор?

– Ахманов? Что у тебя, Алексей Осипович? И это, давай по-простому без чинов.

Тут такое дело, Михаил Петрович… Короче, взяли сегодня ночью мои орлы языка, немецкого гауптмана, и он такого порассказал…

– Что Земля плоская и держится на трех китах?

– Без шуток. Вы заметили, что сегодня немцы необычно вялые, никаких атак?

– Да, мой начштаба думает, что они перегруппировываются.

– Да нет, тут дело в другом. По сообщению захваченного гауптмана, вчера днем, во время передислокации, был уничтожен штаб 18-й танковой дивизии 47-го моторизованного корпуса. Уничтожен русскими тяжелыми танками с десантом, а сам командующий дивизией, генерал-майор Вальтер Неринг, повешен.

– Ничего себе новости! Кто это мог быть?

– А вот тут думаю, я знаю, кто так набедокурил. Это как раз в стиле этой шебутной.

– Кого?

– Сейчас, Михаил Петрович, расскажу все по порядку. Три дня назад в расположение моей дивизии вышла небольшая колонна: два КВ, трофейный немецкий бронетранспортер и несколько грузовиков с двумя орудиями ЗИС-2. Командовала ими молодая девушка, даже не военнослужащая, но все ее слушались. Даже меня к ней дернули, вот я с ней и поговорил. Она на второй день войны нашла неисправный КВ, сама его отремонтировала, набрала экипаж из подростков и в течение пары дней уничтожила до батальона немецких танков.

– Врешь!

– Судя по тому, как о ней отозвались вышедшие с ней танкисты второго КВ и бойцы истребительного батальона, вполне могла. Она же сообщила мне о трех исправных Т-34 и батарее ЗИС-2, а также о нашем складе, где есть снаряды и стрелковое вооружение.

– Так вот откуда ты это все взял. А совесть тебя не мучает, что себе львиную долю оружия оставил?

– Михаил Петрович, кто успел, тот и съел. Раз я нашел, то и право первого выбора у меня.

– Ладно, Алексей Осипович, я, пожалуй, на твоем месте поступил так же. Но продолжай.

– В общем, дал я ей сержанта своей властью, поставил командовать танковым взводом и еще Т-34 ей добавил. Там действительно были абсолютно целые танки и даже с полным боекомплектом, но без капли топлива… А еще придал ей пехотную роту в усиление, как она попросила.

– И всем этим командует простой сержант? Девушка? Да еще до этого и в армии ни дня не служившая?

– Ну, не совсем так. Официально командует командир роты, старший лейтенант Горобец, но я посоветовал ему тщательно прислушиваться к ее советам. Только он и без этого будет ее слушаться.

Тут генерал Петров изумленно посмотрел на полковника Ахманова.

– Да он как ее увидел, так и втюрился в нее по уши.

– Красивая девка?

– Честно, не будь я женат, сам бы на ней женился. Кровь с молоком и характер железный, так что пропал мой Горобец, как только ее увидел.

– А дальше?

– Они успешно отбили немецкие атаки при защите Барановичей, уничтожив при этом более полусотни танков, правда там им и противотанкисты подсобили. Но вот при прорыве они вместе с нами не вышли.

– Может, погибли?

– Нет, не тот человек Нечаева, чтобы просто погибнуть при прорыве. Думаю, она пошла не на восток, как все, а на запад. А что, кто из немцев мог такое ожидать? Свои основные силы они сосредоточили в месте нашего прорыва, а Нечаева ударила в противоположном направлении и попала на штабную колонну 18-й танковой дивизии немцев, которую и уничтожила.

– А зачем ей понадобилось вешать ее командира? Это ведь наверняка она на этом настояла. То, как ты ее описал, не вызывает в этом ни малейшего сомнения.

– Точно не знаю, но гауптман сказал, что генерал подписал приказ, согласно которому надлежало не брать в плен, а добивать всех раненых бойцов и командиров Красной армии. Это вполне могло ее разозлить, да и когда еще она сможет пробиться назад. Думаю, что сейчас, когда, можно сказать, под ее командованием оказалась механизированная группа, она немного погуляет по немецким тылам.

Тогда понятно. Но думаю, скоро ее ждать назад не стоит.

– Михаил Петрович, вы там сообщите наверх про штаб 18-й танковой дивизии немцев. Можно дописать, что пока по непроверенным данным, но застолбить это за собой. Просто не думаю, что там мог оказаться еще кто-то на тяжелых танках.

– Я смотрю, ты отличиться хочешь?

– А кто не хочет? К тому же при нынешних постоянных отступлениях надо и хоть что-то удачное о себе заявить, да и нашему корпусу хоть будет чем похвастаться перед начальством.

– Возможно, ты и прав. Ладно, отправлю сообщение в штаб фронта и гауптмана твоего отправлю туда же.

28 июня 1941 года. Штаб Гудериана

– Вы выяснили, что там произошло?

– Да, мой экселенц, согласно донесению чудом выжившего унтер-офицера охраны штаба, их штабная колонна напоролась прямо на колонну русских тяжелых танков. Охрана честно попыталась спасти своего командира, но русские не дали им это сделать. Они буквально в течение пары минут сожгли все танки охраны и начали отстрел бронетранспортеров. Генерал Неринг вместе с двумя бронетранспортерами охраны попытался уехать, но русские сожгли оба бронетранспортера и повредили машину генерала, после чего взяли его в плен. Унтер-офицер хорошо видел, как сначала русские вытащили генерала из машины, а затем, обыскав штабной автобус, заволновались, читая какую-то бумагу. Позже они просто повесили генерала Неринга и прикрепили к его мундиру найденную бумагу. Затем, написав что-то на двух листах бумаги, также прикрепили их к его мундиру. Унтер-офицер был тяжело ранен в руку и ногу, а потому не мог воевать.

– Что за бумаги прикрепили русские к телу бедняги Неринга?

– Первой был его же приказ, чтобы раненых русских солдат и офицеров в плен не брали, а добивали на месте. На второй бумаге русские написали, что они категорически с этим не согласны, а на третьем листе было предупреждение, что за все преступления на русской земле мы ответим сторицей.

– А как там вообще оказались русские?

– В это трудно поверить, но когда русские пошли на прорыв из Барановичей, то небольшой отряд русских с тяжелыми танками ударил не на восток, а на запад. Так как наши основные силы были на востоке, чтобы не дать русским вырваться из котла, то этот отряд, не встречая на своем пути почти никакого сопротивления, легко прорвал наши позиции и пошел вперед. По дороге они уничтожили еще один моторизованный батальон, а потом вышли на штабную колонну 18-й танковой дивизии, которую в коротком бою полностью и уничтожили. Тот унтер-офицер выжил чудом, русские его просто не заметили. Они потом прошлись по всей колонне и добили всех наших солдат, выживших в бою, не делая различия между здоровыми и ранеными. Сделали то же, что приказал делать генерал Неринг.

– Варвары. Вот что, мы не можем оставить это просто так. Необходимо найти и уничтожить эту группу, а всех выживших тоже повесить.

– Слушаюсь, мой экселенц.

Группа Нечаевой, западней Барановичей

А я даже и не подозревал, что из-за разгрома нами штабной колонны 18-й танковой дивизии начнутся такие телодвижения по обе линии фронта. После того как мы повесили генерала Неринга, пройдя еще километров пять, свернули на проселочную дорогу, которая вела в довольно приличный лесной массив. Были у меня планы несколько увеличить нашу группу, да и разведка не помешает. Что где находится, мне просто необходимо знать, чтобы потом это успешно скоммуниздить.

Да и так чувствовал, что после разгрома штабной колонны и особенно после демонстративного повешения немецкого генерала немцы начнут землю носом рыть, чтобы нас найти. Все же это оглушительная оплеуха им: они-то себя победителями считают, да еще и высшей расой, а тут такое. Вот и принимают это за кровное оскорбление. Еще бы, не просто убить генерала в бою, это как раз понятно, и даже не расстрелять, а именно повесить. Позорная казнь. Казнили как какого-то преступника, и кого, целого генерала победоносного вермахта, причем какие-то недочеловеки. Так что искать нас будут серьезно… Ну и пусть, волков бояться – в лес не ходить. Ничего, даст бог, я им еще кровушку пущу, основательно так, чтобы они у меня кровавыми слезами умылись.

Я приказал прицепить к последним машинам колонны срубленные деревья, они хоть как-то маскировали наши следы. Более тщательно замаскировали съезд на целых полкилометра, а потом нам просто повезло. Оставленная на перекрестке разведка позже доложила, что спустя буквально час по дороге прошла очередная немецкая колонна, а затем еще одна, так что наши следы на дороге были основательно затоптаны немцами. Теперь если только они не начнут тщательно проверять все съезды с дороги, и на приличную дистанцию.

Спустя километров пятнадцать мы снова свернули, уже с лесной дороги на более мелкую, и продвинулись еще километров на пять, после чего встали лагерем. С нами была наша полевая кухня, которую мы прихватили при отступлении. Ее бросили из-за сломавшейся машины, а у нас она была, вот мы и прихватили ее с собой. Теперь я планировал минимум пару суток отстояться: и немцы немного поуспокоятся, и мы обстановку разведаем, и глядишь, еще народу добавится. С воздуха нас засечь было невозможно: лес, да еще и технику размещали под деревьями, а заодно и масксети натянули, так что даже с бреющего полета, если не знать, где искать, не найдешь.

Горобец отправил четыре разведгруппы в свободный поиск, основное задание – поиск различных ништяков, и в первую очередь топлива и боеприпасов. Дополнительно, где и какие немецкие части расположены, а заодно возможные немецкие пункты сбора нашей трофейной техники и вооружения. Кроме того, отправили назад еще одну небольшую группу, чтобы она более тщательно замаскировала наши следы на лесной дороге – пускай до второго съезда хоть как замаскируют.

А пока заправили из автозаправщика все танки, как раз половина соляры и ушла, мы по полбака ее выездили. Кроме того, пополнили до максимума бое комплект, все же за время прорыва хорошо постреляли, вот и привели танки в порядок. Правда, у нас почти не осталось запасов снарядов. Грузовики тоже дозаправили, только бензином из бочек, так что пока горючка есть, но ненадолго, а потому надо искать, где ее можно достать вместе со снарядами. Да и продовольствия не так много, максимум на пару недель, это если пополнения не будет.

Пара дней прошла в спокойствии: мы отдыхали, а разведчики работали. Кстати, пост, который мы оставили на съезде с основной дороги, доложил, что немцы искали наши следы на дороге, но не нашли. На съезде мы их хорошо замаскировали, а на дороге затоптали сами немцы, когда после нашего съезда там две их колонны проехали. А как поняли, что наши следы ищут? Так немцы, около взвода, пешком шли и внимательно рассматривали дорогу. И на съезде они не удовлетворились беглым осмотром, а метров на сто от съезда отошли и долго следы на дороге изучали, но, слава богу, ничего не заподозрили и дальше двинулись.

Пост так и остался там, причем он не на самом съезде был, а метрах в трехстах от него, там место открытое было, а на трехстах метрах как раз лес начинался, вот там они и засели. От дороги далеко, и их совершенно не видно, зато они хорошо дорогу и съезд видят.

А за эти пару дней к нам с полсотни окруженцев прибилось, благо продовольствие у нас пока еще было. Кроме того, что мы забрали со сломавшейся машины с кухней, была еще и немецкая машина с продовольствием, а кроме нее и телега. Минимум дней на десять нам всем хватит, а там либо немцы с нами поделятся по-братски, либо сами где на наших складах найдем, если повстречаем их.

Разведка донесла о пункте сбора нашего вооружения и техники. Там стояли четыре пушечных БА-10 и три БТ-7, а кроме них пять «сорокапяток», это из исправного. Пункт был на бывшей МТС, возле деревни. Охранял его взвод немцев, а кроме них суетились еще с десяток наших пленных, которые и занимались ремонтом техники. Нет, это не мои разведчики с нашими пленными разговаривали, все было намного проще – деревенские мальчишки. Они подкармливали наших пленных, и немцы этому не мешали, вот через них мы все и узнали.

Операцию по захвату провернули на третий день, вернее ночь. Пяток наиболее подготовленных бойцов ночью, сняв часовых, взяли спящих немцев в ножи. Это было не особо сложно, так как немцы были нестроевыми, и зарезали их достаточно легко, как баранов. Наши пленные тоже спали, тем неожиданней и радостней было для них ночное пробуждение. При уходе мы забрали с собой всю исправную технику. Хорошо мы с Горобцом еще на всякий случай десяток наших водителей с ними послали, вот и смогли все вывезти.

Заодно и топливом немного разжились. На МТС свои запасы были, да еще с неисправной техники его слили, так что у всех баки полные, да еще целый грузовик с бочками бензина и соляркой прихватили с собой. Уходили тоже не прямо к нам, а сначала на восток, к линии фронта, как будто это проходящие мимо окруженцы пошалили, а затем съехали с дороги на небольшом перекрестке, замаскировали следы и уже в обход двинулись к месту нашего временного лагеря.

А в лагере мы разбирались с окруженцами. Довелось мне почитать книги, как современных авторов, так и старых, и в общих чертах я знал, на чем опытные особисты ловили немецких агентов.

Прежде всего, конечно, внешний вид и запах. Ну не может человек, который летом уже несколько дней пробирается лесом к своим, пахнуть свежим мылом и быть гладко выбритым. Ну и конечно, пресловутая скрепка.

Такой был только один, оказался штатным сотрудником абвера, а вот «вонючек» нашли троих – тех, кто и слишком хорошо пах, и был слишком чистеньким для почти недельного блуждания по лесам. Всех четверых после допроса расстреляли. Неподалеку от места стоянки была достаточно глубокая балка, вот там их и расстреляли, благо весь звук вверх ушел, да еще деревья. Так что вряд ли кто услышал, а если и услышал, то не понял, откуда пришел звук выстрелов.