– Тем не менее, – продолжала Аня, – что-то менять категорически нельзя, но что-то можно и поменять в строго ограниченных рамках, поэтому-то я и хочу каким-то образом разбудить спящего Андрея, правда, каким, я пока не знаю. Знаю только, что из этого потока пересечься с ним в том потоке, где он спит, я не смогу – как удалось тебе. На это наложены определенные ограничения, подробнее я не могу сказать. Дело в том, что в недалеком будущем Провиденциальными силами предусмотрены чрезвычайно важные события. Чтобы они произошли, необходимо, чтобы я и ты встретились не только здесь и сейчас, но и в магистральном потоке взрослыми. И не только встретились. Произойти это должно скоро… точнее не могу сказать, хотя слово «скоро» тут не совсем правомерно, поскольку во всех затрагивающих нас потоках-отражениях существует определенный временной сдвиг, причем где-то больший, где-то меньший. Как ты понял, в магистральном потоке тебе сейчас больше двадцати лет, но реверс возможен и больший, шкала реверса – продолжительность твоей конкретной жизни в данном воплощении. Фактически вся твоя жизнь от рождения до смерти в разных вариантах расписана по потокам. Поэтому, говоря «скоро» в абсолютном смысле, я имею в виду некую усредненно-интегральную точку…

– В общем, – закончил за Аню Андрей, быстро включающийся в ситуацию, которая еще вчера была для него совершенной загадкой, – необходимо его каким-то образом разбудить, чтобы взрослые Андрей и Аня в магистральном потоке встретились на физическом плане, как мы с тобой и – тут его осенило окончательно, – у них должен родиться ребенок, и этот ребенок…

– Стоп, ни слова больше! – положила Аня палец на губы Андрея, – я сама не знаю, какие ключевые понятия произносить можно, а какие нельзя. Мы касаемся сокровенного, и грань очень тонка. Дело в том, что определенные силы очень заинтересованы в том, чтобы эта встреча не произошла, они очень успешно мешали ее осуществлению до сей поры, и сделают все возможное, чтобы встреча взрослых Ани и Андрея в Энрофе никогда не случилось. Поэтому то событие, которое так легко сорвалось с твоих губ, на самом деле чрезвычайно сложно осуществить.

– Но ведь мы-то с тобой здесь встретились, – с некоторым сомнением произнес Андрей, – и никто нам не помешал.

– Дело в том, – сказала Аня, что если бы все зависело только от воли темных, то этого бы никогда не произошло, но противостояние света и тьмы предполагает некое равновесие, некое условное соглашение, поэтому блокировка возможна лишь частичная. Светлые силы крайне заинтересованы в нашей встрече, и в данном событийном потоке это произошло вопреки усилиям темных. К сожалению, мы сейчас находимся в неком периферийном отражении, необходимо же, чтобы все осуществилось в магистральном потоке, где все лучи сходятся как в линзе (там ты некоторое время назад побывал), и встреча должна осуществиться в некоторый определенный временной промежуток, иначе, Провиденциальные планы в эту эпоху не свершатся. На этом моменте сходятся уникальные зодиакальные астрологические и кармические совпадения. В этот момент «Ч» все энергии света сходятся на нас в одной пространственной и временной точке, это должен быть особый метафизический момент, иначе, если встреча произойдет позже она уже не буде иметь столь глобального значения: будет обычная преемственность линии Меровингов, которая то оживляется, то затухает уже в течении двух тысяч лет, но Звента Свентана в эту эпоху не родится. Ты понимаешь, о чем я говорю? – Спросила Аня серьезно, – мне кажется, ты должен это понять, ведь с тобой произошло нечто… хотя, честно признаюсь, причина столь глобальных изменений мне не понятна.

– Как непонятна? – посмотрел на нее Андрей с удивлением, – а разве та вставка, с которой я сегодня проснулся и благодаря которой я стал видеть и знать то, что раньше не видел и не знал, это не твоя работа? Разве не для этого мы встретились на берегу моря Вечности? Разве не для этого ты отправляла меня в магистральный поток для встречи с взрослым Андреем Даниловым?

– Расскажи, что произошло после того, как тебя затянуло в двери замка Вечности, – сказала Аня.

– А разве ты сама не знаешь? – Посмотрел на нее Андрей с сомнением.

– А ты знаешь, что происходило со мной, после того как меня вслед за тобой затянуло в те же двери?

– Нет, но я думал… ты же сама сказала, что я должен был отправиться на встречу с двойником! Я туда и отправился. – И Андрей рассказал обо всем, что произошло в темном коридоре замка Вечности, а затем в больничной палате. – Я считал, что это все ты устроила, как устроила мою первую беседу с грушей, – сказал он после того, как закончил свой рассказ, ты же сама говорила, что я должен туда попасть.

– Я только пришла в твой сон и рассказала все, что должна была рассказать, – покачала головой Аня, – все остальное сделал ты сам, я же понятия не имела, в какой именно поток альтернативных событий, и в какой именно момент жизни своего двойника ты попадешь, но, кажется, сюжет разворачивался по желательному сценарию. Андрюша, то, что произошло с тобой утром, для меня такая же неожиданность, как и для тебя, наша встреча у моря Вечности не имеет к этому отношения. Я, по крайней мере, такой связи не вижу.

– Но ты же сама вчера несколько раз говорила, что намерена как-то изменить мое сознание и все переживала, что нам мало времени отвели.

– Я действительно намеревалась несколько приоткрыть твои духовные центры, но в таком масштабе… о таком я даже не могла предполагать, даже Варфуша работал со мной около двух лет, чтобы хотя бы частично разбудить мою душу, а ведь его возможности несоизмеримы с моими. Кстати, он всегда предостерегал меня от слишком быстрого пробуждения, это может иметь самые губительные последствия. То, что произошло с твоим духовным коконом… на это не способна ни я, ни Варфуша, это слишком грандиозно, о возможности подобной трансформы я даже не подозревала, и теперь не знаю, как к этому относиться. Все, на что я рассчитывала в эти две недели – это запустить процесс, и сколько в этом случае потребовалось для полного раскрытия – понятия не имею. Я предполагала, что запущенное духовное делание позволит направить события в нужное русло, и мы бы получили шанс видеться еще и еще. Только тогда можно было бы задуматься о той основной задаче, которая на нас возложена. А сейчас я даже не знаю, что думать, такое впечатление, что ты полностью разбужен. У меня даже возникла невозможная мысль, а не попробовать ли… – Аня замолчала и прикусила губу.

– Что именно? – поднял на нее глаза Андрей.

– Да так, я еще не уверена, эта мысль явно ниспослана. Она возникла внезапно и слишком неожиданна, поэтому ничего не могу сказать. Это касается другого полюса проблемы осуществления провиденциального плана раздемонизации.

– Хорошо, – пожал плечами Андрей, – скажешь, когда сможешь; мне пока твои вселенские замыслы не очень понятны. Возможно, я еще не привык к своему новому состоянию и не знаю, надолго ли это. А вдруг все закончится так же неожиданно, как пришло и я вновь стану обычным пятиклассником Андрюшей Даниловым. Пока что я не понимаю, какое отношение имею к этому самому провиденциальному плану, о котором ты говоришь все время. Я очень много удивительного узнал и увидел за сегодняшнее утро, но никакой информации по этому поводу из моей загадочной вставки не приходило. Пока меня больше интересует вопрос, что же такое эта вставка и кто ее вставил. Я думал, это ты сделала, но ты утверждаешь, что непричем здесь.

Аня продолжала сверлить Андрея своим межбровьем, затем сказала:

– Это какой-то информопакет, но раскрыть его я не имею возможности, поэтому не ясны масштабы его содержания и главное, изначально какого качества эта энергия, Логоса или князя мира сего.… Ну, а получил ты его от своего двойника, наверное, в тот момент, когда соединился с ним в зеркале, в палате. Правда, это только мое предположение.

– Или когда два дня назад двойник соединился со мной в саду, – продолжил ее предположения Андрей, – ведь с этого момента все и началось. Отражение в больничном зеркале и вставка – это итог. Кстати, что ты подразумеваешь под информопакетом? У меня возникло определение, но возможно ты имеешь в виду нечто другое.

– В условиях существования в физическом теле информопакет – крайне редкое явление, – сказала Аня, – а вот при общении душ и даже более плотных астральных сущностей, это довольно распространенный способ передачи информации и до некоторой степени – умений. Это некая система полевых частотных кодов, которая передается от души к душе как бы в свернутом виде. Потом душа, получившая этот свернутый пакет, может развернуть его и высвободить содержимое – чаще всего маленькими порциями, иначе, развернув сразу, душа может не справится со всем объемом информации и потерять ее.… Более детально это трудно передать словами, но можно почувствовать, находясь в определенном внетелесном состоянии.

– Ну да, нечто подобное я себе и представлял, – кивнул головой Андрей, – это действительно похоже на мою «вставку», правда, когда ее в меня вставили, я так и не отследил. Одно лишь удивляет: если это действительно работа двойника, который является как бы мной в будущем, то откуда у него такие возможности?

– Границ его возможностей я не знаю, – развела руками Аня, – мне тоже казалось, что тот Андрей не настолько продвинут, чтобы совершать такие сложные магические действа. Я в лице моей знающей половинки не имела возможности отследить многие этапы его пути, наши контакты были фрагментарны, но мне всегда казалось, что я более древняя монада и душа моя пробудилась гораздо раньше. Я всегда считала себя чем-то вроде его астральной наставницы, но сейчас даже не знаю, что и думать, возможно, я заблуждалась. Могу сказать только, что качественных информопакетов мне никогда не удавалось посылать, тот же пакет, который ты называешь «вставкой», не совсем такой, с какими я сталкивалась раньше. Это какая-то другая информоэнергия, возможно и содержание его иное, чем в тех пакетах, которые я посылала и получала ранее. Дело в том, что этот пакет преобразил тебя кардинально, с таким я еще не сталкивалась и считала подобное невозможным.

– Ладно, – сказал Андрей, как бы со стороны наблюдая за тем, как легко и естественно он воспринимает содержание беседы, которая бы еще позавчера показалась бы ему заумной абракадаброй, – разумеется, все это очень интересно, но чем мы сегодня заниматься будем?

– Теперь я даже не знаю, надо подумать, – сказала Аня напряженно. – Те две недели, которые тебе здесь остались, я собиралась обучать тебя науке живого мира, как это делал со мной Варфуша, а далее – в зависимости от тех результатов, которые бы у нас получились, но не уверена, что ты бы был за эти две недели готов разбудить своего двойника в ином измерении, тем более на данный момент я плохо себе представляю, как это можно сделать, но знаю наверняка, что сделать это можешь только ты сам. Я не говорю уже о другой, более важной задаче, ее я пока воздержусь сообщать. Внешне все это выглядело бы как обычные прогулки по окрестностям (разумеется, без наших мам), иногда, как совместные медитации, но так чтобы никто ничего не видел, мы не должны озадачивать наших родительниц, они абсолютно невежественны и ничего не поймут. Реальная же суть наших занятий… да что я тебе говорю, мы с тобой уже приступили к первым шагам, и нечто подобное происходило бы и в дальнейшем. Возможно, во время этих занятий ко мне пришло бы решение, как можно разбудить Андрея в магистральном потоке. Но теперь все это уже не имеет смысла, ты сам каким-то чудесным образом в одночасье превратился в адепта… поэтому мне не совсем понятно, что делать теперь, я к этому была не готова. Очевидно, для начала надо посоветоваться в Варфушей. Я думаю, после завтрака нам стоит сходить туда, где мы его видели вчера, он сам сказал, что теперь я не могу вызвать его, где и когда захочу, как это делала раньше, теперь надо идти на перекресток двух дорог, туда, где мы вчера были. А по пути, возможно, придут новые мысли, новые решения.

– Знаешь, – сказал Андрей, слушая ее не очень внимательно. Все утро он постоянно прислушивался к своим новым ощущениям, которые были настолько необычными, что просто переворачивали его сложившиеся представления о себе самом, – а ты йогой не занималась?

(Неожиданно он вдруг обнаружил, что не только знает это слово, его он слышал и раньше, – но и хорошо знает суть этого метафизического направления, названия разнообразных школ, а так же многие виды практик, которые эти школы применяли). Мало того, он даже знал специфику йоги, которую задолго до появления человеческой арийской цивилизации практиковали наши предшественники – атланты, секретами которой с человечеством поделился около 20 тысяч лет назад атлант, образ которого дошел до современников под именем Бонпо-Будда).

– Йогой? Смотря, что ты понимаешь под этим словом, – удивленно посмотрела на него Аня. – В индийских традициях – нет, но наука Живого мира, которой обучал меня Варфуша, тоже в каком-то смысле можно назвать йогой.

– Нет, – покачал головой Андрей, – я имею в виду хатха-йогу, то чем ты занималась с Варфушей – это нечто синтетическое, использующее методики и Раджа, и Кундалини, и Сахаджа, и Крийя, и Лайя йоги, – в общем, все то, что охватывается четырьмя верхними ступенями восьмеричной йоги Патанджали: Пратьяхара, Дхьяна, Самадхи, – Андрей сам удивлялся тому, что говорил.

Девочка покачала головой:

– Никакой физической йогой мы с Варфушей не занимались, Варфуша вообще не говорил ни о какой йоге.

– Так вот, – продолжил свою мысль Андрей, – все это я сказал тебе не для красного словца, чтобы похвастаться своими новыми знаниями. Я понимаю, что получил их неведомо откуда, и возможно и не заслужил этого дара, ведь люди постигают какую-то науку годами, изучая литературу и ставя всякие эксперименты. Тем не менее, в какой-то степени мое преображение можно объяснить феноменом информопакета, который я непонятным образом получил: просто кто-то могущественный передал мне, таким образом, свои знания и все. В этом случае нет ничего удивительного в том, что мне кажется, будто я занимался йогой, хотя на самом деле никогда ей не занимался. Это-то хоть как-то гипотетически можно объяснить, но как объяснить это…

И тут Андрей с необъяснимой уверенностью завязался в такую асану самой высокой категории сложности, что ему бы позавидовала любая цирковая актриса, выполняющая номер «женщина-змея», и наверняка если бы начать освоение этого трюка с раннего детства, когда связки наиболее эластичны, все равно на освоение такой позы потребовалось бы несколько лет ежедневных многочасовых тренировок, которых, разумеется, не было. Через полминуты Андрей развязался, встал на ноги и, хоть и растеряно, но с некоторым торжеством посмотрел на девочку.

– Как такое могло произойти? – спросил он слегка прерывающимся от напряжения голосом.

Казалось, и Аня была крайне удивлена увиденным, хотя до сегодняшнего утра казалось, что удивлять – это исключительно ее прерогатива. Она в крайнем замешательстве покачала головой.

– О таких вещах я не слышала, – сказала она растеряно, – по-видимому, это действительно необычный информопакет. Дело в том, что я не знаю, как овладение наукой живого мира происходит у других людей, я никогда не занималась в группе, и ты первый с кем начала заниматься я сама, но элементарный здравый смысл указывает на то, что феномен, произошедший с тобой совершенно уникален. Очевидно, остается предположить, что в том информопакете, который ты получил, содержатся не только знания; содержание его трансформировало не только твои органы чувств и тонкие оболочки, но и твою физическую природу. Пока даже не предполагаю, до какой степени. В любом случае нам надо сходить на перекресток двух дорог в поле и посоветоваться с Варфушей.

На этом ребята расстались и разошлись по своим комнатам завтракать, договорившись встретиться через час.

«Вот это да, – думал Андрей, возвращаясь, домой, – вчера я только и думал о том, какая эта Аня удивительная девочка, теперь пусть же она сама думает о том, какой удивительный парень этот Андрюша Данилов».

На какой-то момент в его сознании заворочалась провокационная мыслишка, что может быть он не достоин того дара, который неведомым образом получил и Бог знает, как за это в дальнейшем придется расплачиваться, но тут же подавил ее в себе, чтобы не омрачать своего настроения, которое можно было охарактеризовать, как «клокочущее торжество».