Джип сбросил скорость и, пропустив мимо себя груженые оружием КамАЗы, пристроился за последней автомашиной. Наконец первая машина достигла поворота, после чего дорога пошла круто вверх. Неожиданно под колесами идущего первым грузовика что-то вспыхнуло, а затем раздался сильный хлопок. Многотонная машина оторвалась от земли и упала на бок. В ту же секунду по идущим автомашинам открыли огонь из автоматов и пулеметов.

– В сторону, в сторону! – закричал Дату и, вырвав из рук ошеломленного Руслана руль, резко повернул машину в сторону ближайших кустов. Он открыл дверцу и вывалился из салона автомашины. В ту же секунду дверь джипа вспорола пулеметная очередь. Сидевший на соседнем сиденье мужчина вскрикнул и откинулся назад. Пули, словно иголка швейной машины, прошили его грудь и намертво пригвоздили к сиденью машины.

– Дату! – испуганно завопил Руслан. – Я жить хочу!

– Если жить хочешь, тогда стреляй! – произнес он, удивляясь тому, что говорит это вполне спокойным голосом.

Страх, который сковывал его буквально минуту назад, куда-то исчез. Он передернул затвор автомата и выпустил длинную очередь в сторону придорожных кустов, где среди листвы вспыхивали огоньки выстрелов. На дороге уже горели три грузовика. Четвертый КамАЗ попытался развернуться на месте, но граната, выпущенная из РПГ, разнесла его кабину на куски. Взрывом его отбросило к последнему грузовику, и тот моментально вспыхнул. Дату хорошо видел, как из кабины и кузова загоревшейся машины выпрыгивали его люди и тут же падали от плотного автоматного и пулеметного огня.

– Руслан! – крикнул он водителю. – Ползи вниз по склону!

– Я с вами, Дату! – выкрикнул он испуганным голосом. – Я не хочу один!

– Я кому говорю. Через минуту здесь не останется ни одного живого человека. Ползи! Я прикрою тебя!

Руслан закинул за спину автомат и, словно ящерица, пополз между камней. Проводив его взглядом, Дату перезарядил свой автомат и снова открыл огонь по кустам, за которыми скрывались враги. Автоматные очереди, словно хорошая острая бритва, срубали молодой кустарник. Он перевел взгляд на дорогу. Похоже, там все было кончено: горящие машины и трупы людей на черном асфальте. Из кузова последней автомашины вдруг выскочил человек, одетый в солдатскую форму, и, петляя по дороге, как заяц, бросился в сторону кустов. Он моментально понял, кто это. Этим человеком был солдат, взятый в плен на базе. Он выстрелил ему вслед и, похоже, промахнулся. Пули, высекая искры из асфальта, с воем ушли куда-то вверх. Пуля ударила рядом с его головой. Он почувствовал, как острый камень, отлетевший от валуна, за которым он лежал, распорол ему щеку. Следующая пуля пробила бензобак джипа, и бензин тонкой струйкой полился под ноги. Он вовремя поменял позицию, так как от следующей пули машина вспыхнула, как факел. Он стал шарить рукой по подсумку с патронами и моментально понял, что патронов к автомату у него больше нет.

«Это конец!», – успел подумать Дату, прежде чем очередная снайперская пуля угодила ему в бедро.

Он перевернулся на спину и посмотрел на небо. Оно было розовым в лучах восходящего солнца. Ему хотелось закричать, что он не хочет умирать, но мужская гордость не позволила это сделать. Он повернул голову набок и увидел, как из клубов черного едкого дыма показались люди, одетые в камуфлированную форму. Держа оружие наизготовку, они направлялись к нему.

***

Лавров подошел к лежавшему между камней чеченцу. Рядом с ним валялся автомат без магазина.

«Похоже, у него закончились патроны, – решил Павел. – А иначе, он вел бы бой до тех пор, пока его не убили».

Что-то его заставило вновь посмотреть на побелевшее лицо раненого чеченца.

– Скажи, как тебя зовут? – спросил он его.

– Для чего тебе мое имя, если ты все равно меня убьешь. Я ведь догадываюсь, кто ты, так как воевал в Афганистане. Ты не оставляешь после себя живых.

– И где ты там воевал? Я тоже там бывал.

– В триста семьдесят пятом десантном. Если ты там бывал, то, наверняка, слышал об этом соединении?

Лавров внимательно посмотрел на лежащего у его ног мужчину. Какое-то смутное воспоминание промелькнуло у него в голове.

– Что не узнал меня, «Душман»? Я был начальником штаба во втором батальоне. Теперь вспомнил?

– Теперь вспомнил, – произнес Павел. – Как же так, ты же давал присягу и вот ты здесь?

Дату усмехнулся.

– Ты прав, «Душман». Я действительно присягал великому и могучему Советскому Союзу. Только ты скажи мне, где теперь эта страна? И не нужно меня учить, как мне жить. Лучше убей прямо здесь без мучений.

– Товарищ капитан! Можно я его добью? – обратился к нему Семенов, боец из Архангельска. – Они моего друга убили.

– Отставить, Семенов. Мы не фашисты и пленных не добиваем.

– А, как же ваш приказ?

– В любом правиле есть исключения. Считай, что это именно тот случай.

Солдат забросил автомат за плечи и отошел от капитана.

– Вот возьми и перевяжи ногу, – произнес Лавров и протянул ему упаковку стерильного бинта. – Живи, ветеран…..

– Уходим! – выкрикнул Павел.

Заложив под машины взрывчатку, они стали уходить в горы. Где-то внизу громыхнуло. Павел посмотрел на часы, они показывали начало шестого утра.

– Ускорить движение! – выкрикнул он.

И группа, неся на самодельных носилках тела убитых и раненых бойцов, ускорила свой шаг. Лаврова догнал его заместитель Морозов.

– Капитан! Может, не стоило его оставлять в живых? – спросил он Павла, намекая на раненого чеченца. – Это же враг! Я не думаю, что он тебя бы или кого-то из нас пощадил.

Павел промолчал. Он не любил, когда подчиненные пытались обсуждать его решения. Ему не хотелось сейчас вступать в дискуссию. Трудно убедить в чем-то человека, если он сам лично не пережил то, о чем пытается сейчас судить. Чувствуя это, Морозов отстал от него и побежал в конец цепочки людей, поднимающихся по склону горы.

«Интересно, доложит он об этом факте руководству или нет? – подумал Павел. – А, может, я действительно ошибаюсь, и Морозов вовсе не тот человек, который работает на «контору». Однако, все равно, никого не нужно подпускать к себе настолько близко, чтобы потом не жалеть об этом».

Вдруг идущие впереди бойцы остановились. Лавров, словно почувствовав беду, бросился вперед. На узкой проселочной дороге остановилось несколько грузовиков, заполненных чеченскими ополченцами. По команде мужчины с большой черной бородой, они стали выпрыгивать из кузовов автомашин и разворачиваться в цепь. Их было человек около ста, если не больше. Отходить назад было уже поздно, и Павел решил принять бой.

«Вот он, момент истины, – подумал он. – Сейчас все встанет на свои места и будет ясно, на что готовы его ребята».

– Приготовиться к бою! – скомандовал он.

Бойцы быстро рассыпались на местности и приготовились к бою.

***

Павел внимательно наблюдал в бинокль за цепью ополченцев, которая все ближе и ближе приближалась к ним. Судя по напряженным лицам врагов, они явно боялись напороться на засаду. То, что они увидели внизу на дороге, свидетельствовало о том, что преследуемый ими отряд русских был составлен из профессионалов. Первым упал сраженный пулей снайпера бородатый командир. Произведенный снайпером выстрел не слышал никто, так как тот стрелял из винтовки с глушителем. Бородатый командир схватился за шею и упал под ноги своих бойцов. Моментально цепь ополченцев залегла и открыла огонь по опушке небольшого лесного массива, предполагая, что выстрел был сделан именно оттуда. Они палили минут десять, прежде чем снова подняться на ноги.

– Бей, в первого, кто отдаст команду, – произнес Лавров, оборачиваясь к снайперу.

Второй выстрел снова утонул в треске автоматов. Еще один мужчина средних лет с зеленой повязкой на голове уткнулся в траву. Цепь затихла, стараясь угадать, откуда ведет стрельбу снайпер. Вскоре всем надоело лежать, и они, снова поднявшись в полный рост, двинулись вперед.

– Огонь! – выкрикнул Лавров и нажал на спуск автомата.

Он хорошо видел, как под градом его пуль сначала задергались в конвульсиях, а затем повалились на землю двое ополченцев. Огонь группы был таким плотным и прицельным, что чеченцы стали бросать оружие, и сначала по одному, а затем уже и группами, бросились бежать, оставляя в густой траве убитых и раненых своих товарищей.

– Вперед! – закричал Лавров, расстреливая перед собой остатки магазина.

Бойцы вскочили с места и, подхватив носилки с ранеными и убитыми, пошли на прорыв.

– Быстрей, быстрей! – кричал осипшим голосом Павел, прикрывая отход своей группы.

Ему удалось уничтожить еще двоих ополченцев, и сейчас, меняя магазин автомата на новый, он бежал вслед за своей группой. В этот раз группу не нужно было подгонять. Все неслись вперед, не замечая камней и кочек на дороге. Ополченцы попытались преследовать их, но быстро отстали. Вступать с нами в открытое столкновение они явно не хотели.

– Морозов! Выстави охранение. Остальные могут немного отдохнуть. Подсчитай наши потери, – приказал Лавров ему.

Он вскоре вернулся и, присев рядом с ним, стал докладывать. Из его доклада следовало, что группа понесла ощутимые потери. Они потеряли пятерых своих товарищей, шесть человек бы ранено.

«Да, большие потери, – подумал Павел. – Вот что значит не совсем подготовленная группа».

– О чем задумались, товарищ капитан? – поинтересовался у него Морозов.

– О потерях, Морозов, о них. Вроде бы и боя хорошего не было, а столько убитых и раненых. Ведь у каждого из них, наверное, есть семья, кого-то ждут дома. Вот сколько воюю, сколько потерял друзей, а все равно всех жалко. Не могу никак привыкнуть к потерям. Ладно, мы там в Афганистане. Скажи мне, а что сейчас заставляет этих людей рисковать жизнью? Деньги или что-то другое? Всех денег не заработаешь, тем более таким опасным образом. В гробу карманов нет.

– Да к этому, наверное, не привыкнешь никогда. А в отношении чего-то другого вы, капитан, не правы. Вот Сергенко, хотел немного заработать и купить квартиру. Он жил в малосемейном общежитии. У него остались жена и двое маленьких детей. Командир! А ты за что воюешь? Тоже, как и они, за деньги?

Павел пристально посмотрел на Морозова.

«Интересно, насколько он искренен? А, может, просто выполняет задание, вызывая меня на откровенность? Ведь я его не спрашивал, как он оказался в этой группе», – подумал он, продолжая пристально смотреть на своего заместителя.

Вадим не выдержал этого прямого и откровенного вызова-взгляда и опустил глаза.

– Ты что так смотришь на меня, капитан, словно я твой враг?

– Извини меня, Морозов. Я еще не совсем разобрался, кто у меня друг, а кто враг. Да и разговор наш с тобой…

Он не договорил и поднялся на ноги. Окликнув лежащего недалеко от них радиста, он попросил его выйти на связь с базой.

– Командир, не получается. Весь эфир забит чеченцами.

Павел посмотрел на Морозова.

– Давай, Морозов, поднимай бойцов. Нужно уходить. Если они поймут, что нас слишком мало, они устроят настоящую охоту.

Морозов поднялся с земли и отдал команду. Группа медленно тронулась в сторону ближайшего лесного массива.

***

Остановившись на опушке леса, Лавров стал поджидать бойцов, цепочка которых растянулась во время марша.

«Да, не хватает ребятам физухи, – подумал он. – Так далеко не уйдешь».

Словно в подтверждение его слов, где-то там затрещали автоматные и пулеметные очереди.

– Морозов, возьми трех бойцов и посмотри, что там, – приказал ему Лавров. – В бой не вступать. Постарайтесь оторваться от противника.

– Ясно, – коротко бросил заместитель и, выкрикнув фамилии трех бойцов, исчез среди кустарника.

– Приготовиться к бою, – приказал он бойцам.

Приложив к глазам бинокль, он стал разглядывать поле, по которому, петляя, словно зайцы, бежали его подчиненные.

«Выходит, бросили носилки с убитыми товарищами, – с горечью подумал он. – Жалко, а еще говорят, что спецназ своих бойцов не бросает. Ладно, что все раненые сейчас, оказались рядом, а то и про них забыли бы».

– Быстрей, быстрей! – подгонял голосом Морозов, хотя это было явно излишне. Бойцы неслись вперед, позабыв обо всем на свете.

– Ну и как? Потери есть?

– Убитых нет. Двое легко ранены, – доложил Лаврову Морозов. – Кажись, оторвались!

Павел достал карту и начал ее внимательно рассматривать. До места, где их должны были подхватить «вертушки» было километров семь. Однако тащить за собой преследователей Лавров не хотел, да это было и не безопасно не только для самих спецназовцев, но и для летчиков.

– Морозов! Оставь здесь троих бойцов с пулеметом. Пусть прикроют отход группы. Остальным всем вперед. Мы будем ждать их вот здесь, – произнес Павел и ткнул пальцем в точку на карте. – Что у нас со связью? Радист! Мне нужна связь!

– Товарищ капитан, база молчит. Я и так пробовал и по-другому, ничего не получается.

– Плохо. Ты, наверное, и без меня знаешь, пока работает рация, группа жива. Так что старайся выйти на связь.

– Все понял, товарищ капитан.

Группа поднялась на ноги и, помогая раненым товарищам, медленно углубилась в лесной массив.

«Может быть, стоило самому остаться с этими бойцами и прикрыть отход группы? – подумал он, однако тут же поймал себя на другой мысли. – А почему я им не доверяю? Ведь у меня нет никаких оснований не верить им».

Он сплюнул себе под ноги и, увидев раненого бойца, который, похоже, уже выбился из сил, подхватил его под руку.

– Потерпи еще немного. Скоро прилетят вертолеты и подберут нас.

Боец промолчал и лишь заскрипел зубами от боли.

***

Ахмет, командир небольшого отряда ополченцев, молча, слушал Дату. Его отряд недавно соединился с людьми этого прославленного и уважаемого командира Ичкерии, и сейчас, у него впервые за все это время, была возможность каким-то образом заявить о себе, как о командире.

– Ахмет! Ты что гонишь людей вперед без разведки? Это же спецподразделение русских. Они, в отличие от твоих крестьян, умеют воевать, да и командир у них человек опытный, бывший афганец, – едва сдерживая ярость, спросил его Дату.

– Ты меня не учи, я сам могу, кого угодно научить. Ты, Дату, лучше сиди в машине, так будет лучше и для тебя и для меня.

Ахмет решил преследовать отходящую группу русского спецназа до тех пор, пока полностью ее не уничтожит или не рассеет по лесу.

– Ты что, не слышишь меня? Они профи. Ты только потеряешь своих людей, преследуя их.

Однако тот махнул на него рукой и, отдав команду, повел свою группу вперед. Он вывел группу к опушке леса, и ополченцы, рассыпавшись в цепь, стали медленно входить в лесной массив. Они прошли метров сто пятьдесят, когда их остановил плотный пулеметный и автоматный огонь. Несмотря на то, что его люди были готовы к подобному развитию событий, это произошло так неожиданно, что ополченцы сначала залегли, а затем небольшими группами стали отходить назад.

– Куда! Куда пятитесь, трусы! – орал Ахмет, размахивая пистолетом. – Вперед!

Он выскочил на небольшую полянку и хотел сделать еще несколько шагов, чтобы преодолеть это пустое пространство, однако пулеметная очередь из ближайших кустов, заставила его упасть лицом вниз и прижала к земле. Он оглянулся назад и с ужасом понял, что лежит на этой поляне один, что его ополченцы, кто ползком, кто как может, отходят назад.

– Вперед! Куда вы, трусы? – снова закричал он, однако крик его утонул в пулеметной очереди, которая снова заставила его плотно прижаться к земле.

Сейчас он хорошо видел трех русских спецназовцев, которые короткими перебежками уходили вглубь леса. Сначала он хотел преследовать их, но в какой-то момент передумал, вспомнив слова раненого Дату о том, что это профессионалы и их просто так не возьмешь. Дождавшись, когда фигуры спецназовцев растворились в лесу, он поднялся и направился к машине.

– Ну, как? Догнал? – с усмешкой поинтересовался у него Дату.

– Нет. Они словно шайтаны исчезли в лесу.

– Это спецназ, а не колхозники. Одного из них я помню по Афганистану. Его и там очень боялись моджахеды.

– Да, мне плевать на этих моджахедов. Если бы не эти трусы, – он рукой указал на своих бойцов, сгрудившихся около КамАЗа, – которые при первых выстрелах побежали назад, я бы уничтожил этих русских.

– Ты же хорошо знаешь, что мешает танцору во время танцев. Слушать нужно, что тебе советуют опытные люди. Кстати, что ты собираешься делать с трупами русских? Пусть твои люди закопают их здесь в лесу. Нехорошо воевать с мертвым врагом.

Ахмет сверкнул черными, как слива, глазами, сплюнул на землю и направился к бойцам.

***

Лавров помог раненому бойцу подняться в кузов автомашины и, закрыв борт грузовика, сел в кабину.

– Ну, как вы там? – спросил его водитель. – Задачу выполнили?

Павел, молча, посмотрел на него. Водитель моментально понял, что лучше об этом сейчас капитана не спрашивать, а то можно нарваться на большие неприятности.

– Курить есть? Дай мне, пожалуйста, сигарету. Свои сигареты отдал раненым.

Ляпин сунул руку в карман куртки и протянул Павлу пачку сигарет. Достав одну, он закурил.

«Какие большие потери, – невольно подумал он. – У меня еще не было таких потерь никогда. Чем все это объяснить? Слабой и недостаточной подготовкой группы или чем-то другим? Нужно будет все проанализировать и сделать правильные выводы».

Машина неожиданно дернулась. Лавров вовремя среагировал и уперся рукой в лобовое стекло. Через дорогу переходило стадо коров, которое гнали мужчина небольшого роста и светло-русый мальчишка.

– Откуда гоните? – поинтересовался Ляпин у мужчины.

Тот, молча, показал кнутом в сторону Чечни.

– Воруют, – коротко бросил мужчина. – Неделю назад из соседнего колхоза угнали около пятидесяти голов. Вот председатель и распорядился отогнать подальше от границы.

«Надо же, вот и здесь, внутри России появилась граница», – подумал Павел, провожая взглядом мужчину и мальчика.

Вскоре впереди показались строения базы. Лавров легко выпрыгнул из кабины машины и быстрым шагом направился в корпус, в котором размещался кабинет начальника базы. Остановившись около двери, Павел перевел дух, и, дважды стукнув в дверь, толкнул ее рукой.

– «Душман»! Давай, заходи, докладывай.

– Товарищ полковник, разведгруппа поставленную вами задачу выполнила. Потери группы: шесть двухсотых и пять трехсотых. Трупы вынести не смогли из-за преследования группы.

– Ну, что? Молодец. Отдыхай, капитан. На следующей неделе новый выход. Постарайтесь в этот раз лучше подготовить группу.

– Слушаюсь, товарищ полковник.

Развернувшись через левое плечо, он вышел из кабинета.

– Капитан! – произнес попавшийся ему навстречу майор Прохоров. – Как дела? Слышал, что ходил за речку? Как там они?

– Одним словом не скажешь, товарищ майор. Чтобы все это понять, нужно там побывать.

– Это ты на что намекаешь, капитан? Забываешься! Я человек подневольный, мне указали место, вот я и сижу здесь. Если прикажут отправиться за речку, значит пойду туда. Не делай из себя героя. Мы еще посмотрим, кто ты на самом деле.

– Разрешите идти, товарищ майор. Я очень устал и мне сейчас не до споров.

– Какие споры, капитан! Ты видно не понимаешь, с кем ты пытаешься спорить? Я майор, ты это понял?

– Так точно, товарищ майор. Разрешите идти?

– Идите.

«Ну и козел! – подумал про себя Павел. – Что ему от меня нужно? Если не отстанет, придется обратиться за помощью в Москву. Пусть поставят его на место, а то все копает и копает, словно шахтер».

Выйдя из корпуса, он, не торопясь, направился к себе. Сдав оружие, поднялся к себе в комнату и, не снимая формы, повалился на койку. Усталость, словно тяжелый груз, навалилась на него. Он не заметил, как заснул. Ему снова, как и все последние годы, снился все тот же сон. Он медленно поднимается не то в гору, не то на холм, спотыкается и падает на пыльную, пропахшую полынью, землю. Он пытается подняться с земли, но посиневшие руки мертвецов, торчавшие из земли, не дают ему встать на ноги. Он делает невероятные усилия, но они крепко держат его, все сильнее и сильнее прижимая к земле.