Его новая жизнь постепенно вошла в привычное русло. Тело, истосковавшееся по большим физическим нагрузкам, радостно отвечало на все то, что Павел взваливал себе на плечи. В какой-то момент он понял, что так можно сломать себя и поэтому стал дозировать нагрузки, с каждым днем ненамного увеличивая их. Уже через три недели таких тренировок он снова мог спокойно, как и в прошлые годы своей армейской жизни, пробежать кросс в двадцать километров по пересеченной местности. Рука, еще не отвыкшая держать оружие, по-прежнему легко поражала все имеющиеся на стрельбище мишени. Однажды, к нему в комнату вошел начальник базы. Заметив в дверях фигуру полковника, Павел по привычке вскочил на ноги и вытянулся по стойке смирно.

– Вольно, вольно, «Душман». Не напрягайся, не на плацу. Сегодня мне доложил капитан Несмелов, что ты набрал неплохую физическую форму. Да и по огневой подготовке у него замечаний нет. Говорит, что ты очень неплохо стреляешь из любого вида оружия. Одним словом, молодец.

Лавров, молча, слушал, гадая про себя, чем вызвано посещение его комнаты начальником базы. В то, что полковник зашел сообщить о результатах его физического состояния, он не верил. Наверняка, его привело к нему что-то другое, и это что-то он пытался сейчас угадать.

– «Душман», тебе когда-нибудь приходилось бывать на Кавказе? Бродить там по горам, штурмовать горные вершины?

– Нет, товарищ полковник. Я ни разу не был на Кавказе. Я после училища попал в Афганистан. Вот там мне пришлось полазить по горам, погонять моджахедов. А, в чем дело, товарищ полковник, если это, конечно, не секрет?

Полковник прошел к столу и сел на табурет. Он снял фуражку и, достав большой носовой платок из кармана брюк, обтер бритую голову. Засунув платок обратно в карман, он взглянул на Лаврова.

– Вот что, «Душман»! Поступило распоряжение о твоей переброске на военную базу под Буйнакском. Она находится на границе с Чечней. Что сейчас происходит в Чечне, ты хорошо знаешь. Сепаратисты усиленно вооружаются, формируют воинские части из числа националистов. Правительство России, и ее вооруженные силы, пока не могут дать достойный отпор этим бандитским формированиям. Для этого существует множество причин. Сейчас в России ускоренно формируются воинские подразделения из числа добровольцев, чтобы свергнуть правительство Дудаева. Заметь, это не регулярные воинские части, а добровольческие из числа бывших и действующих офицеров и солдат. А, теперь, вернемся к нашим баранам. Из приказа генерала Медведева, следует, что тебя направляют в расположение полковника ФСК Авдеева Геннадия Алексеевича, который формирует сейчас группы специального назначения, в задачу которых входит ведение боевых действий в тылу вероятного противника. Что это такое, ты хорошо знаешь.

Он снова достал из кармана носовой платок, обтер им вспотевший лоб и с нескрываемым интересом посмотрел на Павла. Взгляд его был тяжелым, однако Лавров выдержал его.

– Когда отбывать, товарищ полковник?

– Завтра. Утром туда идет машина, вот на ней и отправишься. Будь здоров, «Душман».

Полковник пожал ему руку и вышел из комнаты.

«Группа, которую возглавишь ты, будет небольшой, человек в пятнадцать, не более. Большая группа, большие проблемы. Ты это хорошо знаешь, – вспомнил он инструктаж полковника Морозенко. – Однако, стоящие перед твоей группой задачи, будут большими. Я, сейчас, не хочу тебе рассказывать обо всем этом. Придет время, и все узнаешь на месте. Могу сказать лишь одно, что никто из твоих будущих бойцов не имеет достаточного боевого опыта, и твоей главной задачей будет научить их всему, что знаешь и умеешь ты. Вот, что еще. На базе, где будет находиться твоя группа, служит в особом отделе майор Прохоров. Я знаком с ним по школе ФСБ. Скажу одно, он очень неприятный человек. Постарайся с ним не конфликтовать. Он спит и видит в каждом военнослужащем иностранного агента. Надеюсь, ты меня понял?».

Оставшись один в комнате, Павел стал укладывать свой небогатый гардероб в зеленый армейский мешок.

***

Прибыв на базу, Лавров представился полковнику Авдееву и в сопровождении его заместителя направился в казарму, где располагалась его группа. Открыв дверь, он почувствовал характерный запах воинской казармы, который напомнил ему о годах учебы в военном училище.

– Вот твое хозяйство, капитан. Дальше действуй самостоятельно. Это твои люди и я ими не распоряжаюсь.

– Спасибо, товарищ майор, – произнес Павел и пожал руку офицеру.

Пройдя метров десять по длинному и узкому коридору, он услышал мужские голоса, которые доносились из-за закрытой двери. Толкнув дверь рукой, он вошел в довольно большое помещение, в котором в два яруса стояли металлические солдатские кровати, заправленные серыми байковыми одеялами. За большим столом, стоявшим посреди этого помещения, сидели военнослужащие. Павел остановился около двери и снял с плеча вещевой мешок.

– Где дневальный? – громко спросил он отдыхавших бойцов.

– Дневальный! – закричал один из военнослужащих. – Ты что не слышишь, тебя зовут?

К Лаврову подскочил молодой человек, натягивающий на себя камуфляжную куртку. Застегнув ее и надев головной убор, он начал сбивчиво докладывать.

– Почему покинули пост? – строго спросил его Павел.

– А что? Мне что весь день охранять тумбочку? – с вызовом спросил он у него.

– Я – «Душман».С сегодняшнего дня я назначен командиром вашей группы. Я смотрю вы, бойцы, совсем забыли о воинской дисциплине и уставе несения караульной службы. Что ж, придется все это вспоминать через пот, кровь и слезы. Начнем с того, что я вам объявляю два наряда вне очереди. Не слышу ответа, товарищ боец.

– Есть два наряда вне очереди! – выкрикнул дневальный.

Он, молча, обошел строй вытянувшихся по стойке «смирно» бойцов, внимательно вглядываясь в их лица. Военнослужащие также внимательно следили за ним, стараясь угадать, кто он, бывалый боевой командир или обычный офицер, теоретически знающий современную войну по лекциям своих преподавателей.

– Кто из вас воевал? – задал он первый вопрос. – Бойцы, имеющие боевой опыт, пусть выйдут из строя на два шага.

Строй не шелохнулся. Лавров еще раз посмотрел на солдат, стоявших в строю и, выдержав небольшую паузу, распустил строй. Он прошел в свою комнату и сел за стол.

«Ничего себе спецназ, – подумал он. – Вот с такими необстрелянными бойцами мне предстоит совершить рейд в тыл противника. Да это самое настоящее самоубийство».

Он быстро переоделся и снова приказал объявить сбор. Когда группа выстроилась, Павел объявил о марш-броске.

– Мы что, салаги? Сейчас начнет гонять, как «сидоровых коз», – услышал он у себя за спиной.

Он резко обернулся, стараясь разглядеть говорившего, но тот, похоже, предполагал этот маневр командира и вовремя спрятался за спины товарищей.

Лавров бежал по пересеченной местности и, несмотря на свою вроде бы неплохую физическую форму, чувствовал, что его покидают последние силы. Позади него, тяжело дыша и ели волоча ноги, растянувшись метров на триста, двигалась его группа в количестве тридцати человек.

«Похоже, Павел, пока ты еще не набрал нужную форму. Ты только посмотри, прошли чуть более пятнадцати километров, а ты уже устал. По-видимому, нужно еще некоторое время, чтобы набрать необходимую физическую форму, – подумал он. – Одно дело просто бегать, другое, передвигаться по пересеченной местности в полной боевой выкладке. Жаль, что на все это отпущено всего две недели».

Лавров поднял руку, и все замерли на месте. Это продолжалось с минуту – другую, как считал он, этого было вполне достаточно, чтобы перевести дух и восстановить дыхание.

– Вперед! – снова скомандовал он, и группа, кое-как перебирая ногами, попыталась побежать вперед.

Оглянувшись, он заметил, что за ним двигается всего трое бойцов.

«Все ясно. Сейчас, можно делать все, что угодно: стрелять, уговаривать, но едва ли кто из этих солдат поднимется и двинется за тобой», – подумал он и дал команду отдыхать.

Минут через пять к нему подошел его заместитель, старший лейтенант Морозов.

– Командир! Еще далеко до зачетной точки? Ты же видишь, бойцы еле тащат ноги.

– Ты это серьезно, Морозов? Запомни одно, трудно в учении, легко в бою. Там в горах, поверь, все будет по-другому. Там все побегут, даже те, кто никогда в своей жизни не бегал. Там на финише будет ждать жизнь.

– Может, ты и прав, командир. Но мы пока не там, и поэтому насиловать людей не стоит. Многие из них никогда столько не бегали. Ты что, решил нас всех загнать насмерть?

– Ты мог бы мне это говорить, если бы я не бежал с вами сам. А ты спросил меня, мне легко? Мне тоже, как и вам, тяжело, я тоже давно не бегал, однако, в отличие от вас, не плачу. И впредь прошу тебя ко мне с такими просьбами не обращаться. Я тоже из костей и мяса. Поднимай группу, нужно двигаться вперед.

Морозов громко подал команду, и группа, проклиная все, а особенно командира, шатаясь и падая от усталости, снова двинулась вперед. Вскоре показался крутой склон горы. Бойцы остановились и с нескрываемым ужасом стали рассматривать гору, которую предстояло им взять буквально схода.

– Ну что, бойцы? Вон на той вершине нас с вами ждет отдых и плотный ужин. А теперь вперед, кто доберется, тот и отдохнет и поест. Кто не сможет сразу взять высоту, будет преодолевать этот подъем столько раз, пока не поднимется или не попросит помощи у своих товарищей. Задача ясна? Если всем все ясно, то вперед!

– Вперед! – скомандовал Морозов и первым бросился вверх по крутому склону. Вслед за ним бросились и остальные бойцы, матеря всех на свете. Склон поддался не всем. Несколько бойцов, достигнув половины склона, обессиленные скатывались к ногам стоявшего внизу Лаврова.

– Вверх, вверх! – следовала одна команда за другой, и бойцы, цепляясь окровавленными пальцами за острые камни, ползли вверх, проклиная себя за подписанные ими контракты с федеральной службой контрразведки. Когда последний боец кое-как поднялся на склон, Лавров устремился вслед за ним по склону горы. Первая половина пути далась сравнительно легко, однако стоило ему остановиться, как он почувствовал, что ноги налились свинцом и отказываются подчиняться. Сердце стучало где-то в районе гортани, и внутренний голос самосохранения не просил, а скорее требовал прекратить этот эксперимент над своим организмом. Пересилив себя, он снова устремился вверх и, достигнув вершины, упал на землю, тяжело дыша и хватая открытым ртом воздух.

– Ну, командир, ты даешь! – с восхищением произнес Морозов. – Ты двигался так быстро по склону, что можно было подумать, что ты двигаешься не в гору, а с горы. Где ты так научился преодолевать подъемы?

– Жизнь научила, Морозов. Жить захочешь, не только начнешь двигаться быстрее, но и полетишь. Я воевал в горах Афганистана и именно там овладел подобной техникой подъема. Насколько я знаю, нам предстоит воевать в Чечне, а там такие же горы, как и в Афганистане. Поэтому нужно тренироваться и тренироваться. Трудно в учении, легко в бою. Так, по-моему, говорил еще Суворов.

– Я не думаю, что там нам придется по-настоящему воевать. Они при виде армейских подразделений разбегутся, как тараканы, по своим аулам.

– А я, в отличие от тебя, в этом не уверен. Чеченцы – это горцы. Ты помнишь, сколько лет с ними воевали? Так и сейчас будет. Легкой прогулки у нас с вами не получится.

Морозов усмехнулся и посмотрел в сторону бойцов, которые, несмотря на смертельную усталость, прислушивались к их разговору.

– Командир! Не нужно сгущать краски. Ведь половина населения республики на нашей стороне. А ту маленькую горстку, кто против нас, мы уничтожим за несколько дней. Ты слышал, что сказал по этому поводу министр обороны? Так вот, он открыто заявил, что мы решим эту проблему одним полком ВДВ. Я сам слышал это по телевизору. А я, ему верю.

Теперь уже усмехнулся Лавров.

– Ты помнишь, что говорило наше правительство накануне Великой Отечественной войны? Так, что я ничуть не удивлюсь, если эта компания продлится не один год.

Лавров поднялся с земли и стряхнул с камуфляжа приставшую сухую траву. Посмотрев на уставшие лица бойцов, он поднял их с земли, и они, построившись в шеренгу, направились к темнеющей полоске леса, что виднелась впереди.

***

– Ну и как твои бойцы? – поинтересовался полковник Авдеев, который вот уже третий месяц командовал спецподразделениями ФСК. – Вроде бы все неплохо подготовлены.

– Не буду хвалиться, товарищ полковник, но у меня там, в Афганистане, ребята были крепче. Может, потому, что все там были моложе. Вы же сами видите, что самый молодой из моих бойцов – Харламов, а ему уже двадцать пять лет. Он сам мне говорил, что после демобилизации из армии больше спортом не занимался.

– Впрочем, что ты хочешь от этих мужиков? Многие из них действительно совсем забыли, что такое армия. В этом и заключается твоя задача, «Душман», чтобы из них сделать настоящих бойцов спецназа, с которыми тебе придется работать в Чечне.

– Трудно, товарищ полковник, что-то сделать за столь короткое время, что вы отпустили мне.

– Да, я все это отлично понимаю. Однако приказы нужно выполнять, «Душман». Других людей у меня просто нет, да и время поджимает. Начальство требует ускорить курс обучения и перебросить в ближайшее время вашу группу в Чечню.

– Я все понял, товарищ полковник. Но сделать больше, чем делаю, не могу.

– Кстати, «Душман». Майор Прохоров из Особого отдела вдруг заинтересовался тобой. Зайди к нему, узнай, что ему нужно от тебя.

– Есть зайти, товарищ полковник.

Прежде чем направиться в расположение своей группы, Лавров зашел к начальнику Особого отдела.

– Разрешите, товарищ майор?

– А, это ты, «Душман»? Давай проходи. Чай пить будешь?

– Нет, товарищ майор.

– Зря. У меня чай хороший, краснодарский.

Он налил себе в стакан чай и снова взглянул на Павла, как бы еще раз предлагая ему чай. Однако, заметив с его стороны равнодушный взгляд, поставил эмалированный чайник на плиту.

– Я, что хочу тебя спросить, «Душман», ты же у нас вроде бы из Казани, правда?

– Так точно, товарищ майор. Я родился и вырос в этом городе.

– Ну, ты, капитан, знаешь нашу работу? Я думаю, что тебе объяснять не стоит. В отношении тебя я сделал запрос в Казань и очень интересный получил ответ. Ты,»Душман», не поверишь, но мне сообщили, что ты якобы скончался несколько лет назад. Что ты на это скажешь?

– Как это скончался, товарищ майор? Я – живой и стою, сейчас, перед вами.

– Вот и я смотрю на тебя, вроде бы на призрак ты не похож, а судя по документам, тебя уже давно нет в живых?

– Извините меня, товарищ майор. Я прибыл сюда не на курорт. Я выполняю ответственное задание генерала Медведева. Может, и он такой же покойник, как и я? Я сразу, как только ушел из армии, все время жил в Москве. В Казани я не был лет десять, если не больше.

– Странно,»Душман», странно. Кого ты хочешь убедить? Меня? Ты знаешь, сколько я скрытых врагов изобличил за свою службу? Все они вот так, как и ты, пытались убедить меня в том, что я ошибаюсь. А, как возьмешь, бывало, их за жабры, так сразу лапки кверху, – произнес он на одном дыхании и внимательно посмотрел на Лаврова, пытаясь угадать, что он мог думать в этот момент.

Какое-то второе чувство подсказывало ему, что здесь что-то не так, но что конкретно, он не знал. Фамилии, которыми так легко оперировал этот капитан, вселяли в его душу страх. Однако, словно, противопоставляя себе этому внутреннему страху, он решил продолжить беседу с этим загадочным человеком.

– Так, кто же ошибается, капитан, милиция или ты? Скажи мне, может, ты и вовсе не Лавров, а так?

– Тогда скажите мне, товарищ майор, кто я? Вы же сами видели мои документы? Не мог же я их подделать? Запросите в отношении меня сведения у полковника Морозенко. Это он перед отъездом инструктировал меня. Кстати, он мне говорил, что вы с ним учились в школе ФСБ.

Услышав фамилию полковника, майор почему-то вздрогнул и с нескрываемой злостью посмотрел на Павла.

«Напрасно я упомянул полковника, – подумал Лавров – Видишь, как его перекосило от этого».

– Ты успокойся, капитан. Я не хотел тебя обидеть. Ты же знаешь, это моя работа копаться не только в бумагах, но и в душах людей. Если ты действительно не тот самый Лавров, тебе бояться нечего, ну а если нет, то я бы посоветовал тебе самому покончить жизнь самоубийством, не дожидаясь ареста. Мне в моем подразделении преступники и предатели не нужны.

Он отодвинул от себя пустой стакан и внимательно посмотрел в лицо Павла. Взгляд майора был настолько тяжелым, что ему захотелось не только отвернуться, но и поежиться под его тяжестью. Обычно, так смотрят друг на друга матерые волки, и горе тому из них, кто первый отведет взгляд от противника. Ему больше никогда не претендовать на роль вожака стаи. Однако, Лавров, выдержал этот непростой взгляд, заставив майора опустить глаза.

– Ну что, «Душман», иди, отдыхай. Я думаю, что мы еще встретимся с тобой и поговорим по душам, – произнес майор.

– Я не против встреч, товарищ майор. Главное, было бы, о чем говорить.

Павел развернулся и вышел из кабинета. Мозг лихорадочно прокручивал все слова майора, и ему вдруг захотелось все бросить и бежать из расположения части без оглядки, но он сдержал себя от этого поступка. Опыт подсказывал ему, что перед тем, как принять ответственное решение, необходимо успокоиться и хорошенько подумать. Он не заметил, как дошел до расположения своей группы и, толкнув дверь рукой, вошел в свою комнату.

***

Не снимая сапог, Павел повалился на койку и закрыл глаза. Быстро погасив в своей душе панику, он задумался.

«Интересно, как бы отреагировал майор, если бы я ему сообщил, что состоял в организации «Белая Стрела»? Он, наверняка, мне бы не поверил. А, если он еще раз запросит Казань и попросит проверить меня по старому адресу прописки? Если он это сделает, то сразу же узнает, что я когда-то работал в уголовном розыске, что был объявлен в розыск, а затем погиб в перестрелке с работниками милиции».

Павел поднялся с койки и, достав из кармана куртки сигареты, закурил. Затянувшись, он стал нервно мерить комнату шагами.

«Только не паниковать, Лавров. Нет безвыходных ситуаций, есть лишь неприятные решения, – успокаивал он себя. – Нужно что-то сделать, чтобы данный запрос не ушел в Казань, но что конкретно?».

Он загасил сигарету о дно пепельницы. Неожиданно для себя он интуитивно понял, что за дверью его комнаты кто-то стоит. О том, что с момента прибытия на базу он был взят под надежное наблюдение, он не сомневался. И теперь, чувствуя, словно зверь, за дверью человека, он вдруг поймал себя на мысли, что готов убить этого, возможно незнакомого ему, любителя чужих секретов. Он встал из-за стола и, осторожно ступая, направился к двери. Затаив дыхание, и крепко сжав кулак, он резко открыл дверь. Перед ним стоял его заместитель, старший лейтенант Морозов.

– Что случилось? Что вы делаете около моей двери? – спросил его Лавров. – Кто вас этому научил?

Морозов явно растерялся. По его напряженному лицу было видно, как он подыскивал какие-то слова, чтобы объяснить ему все это. Наконец, поборов в себе растерянность, он неуверенным голосом произнес:

– Вы только не подумайте ничего плохого, товарищ капитан. Просто я проходил мимо вашего кабинета и, увидев полоску света, которая пробивалась через щель двери, решил зайти к вам. Вы уж меня извините, но я не думал, что вы так отреагируете на это.

«Неплохо держится, – подумал Павел. – Быстро он пришел в себя».

– Извините меня, Морозов. Просто я не люблю, когда за мной присматривают.

– Да что вы, товарищ капитан! Вам просто показалось, что я подслушиваю. Да и что я мог услышать из-за двери, если вы все время молчали.

«Значит, все-таки, стоял и слушал, – сделал вывод Лавров. – Интересно, кто его попросил об этом? Майор Прохоров или полковник Авдеев?».

– Все правильно, старший лейтенант. Говорят, что пуганая ворона и куста боится. Так зачем я тебе понадобился?

– Товарищ капитан, как вы смотрите на то, чтобы мы сегодня совершили ночной марш-бросок с полной боевой выкладкой? Тогда сразу станет ясно, кто из бойцов физически готов к рейду, а кто нет?

– Хорошо, Морозов. Я не против этого. Поднимешь людей в два часа ночи.