Живица

Отец Стефан прекрасно знал, что такое ладан. Более того, он даже помнил, как древние святые отцы каждение определяли: огонь кадильных углей знаменует Божественную природу Христа, сам же уголь – Его человеческую природу, а ладан – молитвы людей, приносимые Богу. Знать-то знал, да что толку, если ладана как такового в те годы начального его священства хоть с огнем, хоть без огня найти было невозможно?

Те же серо-белые гранулы, которые на епархиальном складе для приходов продавали да раздавали, дымили не положенным фимиамом, а чем-то средним между запахом железнодорожных шпал и прогорклым подсолнечным маслом доперестроечного урожая. Данному ладану священники даже два наименования определили: СС‐1, то бишь «смерть старушкам», и СС‐2 – «смерть священникам». Умельцы, конечно, находились, пытались самостоятельно сделать гранулы, приятный запах издающие, но толку было мало. Кадишь храм, а прихожане шепчутся, что сегодня «фимиам» ну точно как одеколон «Шипр» пахнет или лосьоном «Ландыш» отдает. Какое уж тут «благоухание духовное»?

Как-то привезли нашему настоятелю коробочку достойного, молитвой пахнущего ладана афонского, так отец Стефан им только по праздникам большим пользовался, да и то по грануле одной за всю службу на уголь кадильный клал.

Уголь, правда, тоже самодельный был. Осенью староста приходской пару мешков кочерыжек кукурузных в котельную принесет, в печи их обожжет, вот тебе и кадильное топливо. Но уголь не ладан, проблемы не решает. А кадить-то чем-то надо. Да и троицкие праздники приближались.

Решил настоятель разобраться, откуда этот ладан берется, где производится. Не может же быть такого, чтобы на родных просторах, где для всех и вся заменители находятся, не было бы чего-то подобного. У нас, конечно, не Аравия и Восточная Африка, где данный продукт произрастает, но если земля наша даже «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов» рождать умудряется, то что-то подобное ладанному дереву обязательно должно быть.

Первое, что на ум пришло, – вишня. Вспомнил отец Стефан, как в детстве они с вишен смолу отколупывали и благополучно ее ели. Вишни прямо в приходском дворе были, так что эксперимент не заставил себя долго ждать. Отковырнул несколько кусочков смолы священник, да на раскрасневшуюся печку в сторожке немножко бросил. Задымилась смола, но запах слабенький, на метр отойдешь – и ничего не слышно. Пришлось остальной клей (так в детстве они вишневую смолу называли) по старой привычке съесть.

За манипуляциями отца настоятеля староста со стороны наблюдал. Молча. Но когда от сгорающей на плите смолы уже черный дым потянулся и жженым запахло, подошел, тряпкой золу смахнул и выдал:

– Живица нужна!

– Кто? – не понял отец Стефан.

– Живица, – повторил староста. – С сосны или елки смола. Она хорошо пахнет.

«Действительно, – подумал отец Стефан, – еще только подъезжаешь к сосновому лесу – и уже запах слышно. Вот только нет рядом леса хвойного…»

Староста помог:

– Ты, батюшка, в город езжай, там в парке у реки сосен да елок много. И отдохнешь от нас, и к празднику кадить будет чем.

На следующий день, после обеда, отец Стефан надел спортивный костюм, кроссовки и взял увезенный из советской армии штык-нож. Завел свой видавший виды жигуленок и отправился в город, в двадцати пяти километрах от его прихода располагавшийся. Каждый новый десяток километров пути машина настоятеля ломалась, а уже перед самым въездом в объятия цивилизации батюшка умудрился пробить заднее колесо.

Пока менял да качал камеру, день потихоньку подошел к вечеру и к большому городскому парку, на берегу Донца находящемуся, отец Стефан приехал, когда начало смеркаться. Естественно, у уже уставшего священника после столь «дальнего» маршрута с автодорожными приключениями вид был немного босяцкий: спортивный костюм в пятнах, кроссовки грязные, борода, хоть и небольшая, всклокочена. Неординарный вид пастыря овец православных дополняли раздраженное голодное лицо и лохматые длинные волосы.

Машину батюшка оставил у въезда в парк, достал свой внушительный нож и быстрым шагом направился к соснам и елкам, чтобы успеть до темноты смолы наковырять. Зря он торопился. Да и то плохо было, что не заметил батюшка, как влюбленную парочку со скамейки парковой словно ветром сдуло, когда они запыленного косматого верзилу с ножом увидели…

Минут двадцать ковырял отец Стефан стволы и ветки хвойные, смолу с них добывая и в пакетик целлофановый складывая, пока не услышал оклик:

– Молодой человек, вы что тут делаете?

Обернулся батюшка. В отдалении, там, где света от заходящего солнца было больше, стояли два милиционера. Стояли, пока батюшка всей статью к ним не повернулся.

Вздрогнули и замельтешили стражи порядка, увидев пред собой лохматого верзилу с огромным ножом. Один дубинку сразу же выхватил и перед собою выставил, а второй рвал с пояса рацию, дабы помощь вызвать… Да и как не вызывать, если уже и до отца Стефана дошло, что с таким ножом его как минимум за преступника принимают. Чтобы объясниться, батюшка сделал шаг навстречу представителям силовых структур. Те отпрянули, но, видимо, решили сражаться до победного конца.

– Брось нож! – крикнул тот, что с дубинкой.

– Стоять! – срывающимся криком приказал второй, так и не сумев отцепить рацию.

Настоятель двух приходов понял, что сейчас он может оказаться в наручниках, а затем и в камере. Такого расклада никак допускать было нельзя, так как бумажка из милиции на архиерейском столе в епархии была бы четким приговором.

– Братцы, – затараторил виноватым голосом отец Стефан, – да священник же я. Смолы хвойной для службы нарезать приехал.

– Поп? – недоверчиво спросил страж порядка с дубинкой.

– Поп, поп! – заверил священник.

– Точно батюшка, – вглядевшись, сказал милиционер с неотцепляющейся рацией. – Я его на крестном ходу видел.

Отец Стефан облегченно вздохнул, а милиционеры пока еще осторожно поближе подошли.

– И зачем тебе живица, отец поп? – все еще недоверчиво вопросил первый страж.

– Как зачем? – ответил отец Стефан. – Вместо ладана будет.

– А, для работы, значит… – уже успокоившись, резюмировал тот, который с рацией, и добавил: – Ты бы, батюшка, поостерегся с таким ножом и в таком виде по лесу шастать, нам ведь уже двое позвонили, что здесь в парке маньяк с тесаком ходит.

– Виноват, братцы, уж простите! Не подумал, – только и повторял отец Стефан.

Довели милиционеры священника до машины и для порядка документы проверили, а потом в отдел свой позвонили и долго объясняли, что попа в парке поймали, а он хоть и с ножом, но человек понятливый, скромный и даже в чем-то добрый.

Когда прощались, милиционер с дубинкой отцу Стефану сто купонов протянул:

– Ты это, отец, не сердись и о нас помолись, только ножичек этот подальше убери.

А живица неплохим ладаном оказалась, правда, батюшка, когда ее растопил, ванилина все же добавил. Для благоухания.

Прогрессивный батюшка

Отношение к телевизору у отца Стефана безразлично-деловое. Он у него на полу стоит и в качестве подставки для вороха бумаг используется, так как книжный шкаф с письменным столом уже давно заполнены книжками, брошюрами и прочей полиграфией, а с появлением принтера – кипой распечаток всяческих.

То, что надобно побыстрее прочитать, складывается на телевизоре, а так как время имеет свойство с каждым годом ускоряться, а личные силы уменьшаться, стопа над электронным аппаратом растет все выше и периодически падает. Падение бумаг с телевизора заставляет отца Стефана их разобрать и в процессе сортировки на «надо» – «не надо» данную электронную подставку включить; может быть, в мире что стряслось, из-за чего бумаги попадали.

Свою основную функцию телевизор все же иногда выполняет. Обычно это происходит в трех случаях. Первое условие его включения – какое-нибудь экстраординарное событие в любимом государстве. Второе – когда кто-то из коллег-священников позвонит и о хорошей программе или передаче предупредит. Ну и третья причина включения, о чем отец Стефан распространяться не любит, – это футбольные матчи команды, к которой когда-то он сам в качестве голкипера приписан был, или игра сборной. Но команда, в которой батюшка ворота защищал, в последние годы все норовит из высшей лиги вылететь, а сборная играет так, что и смотреть не хочется, поэтому о данной страсти отец Стефан уже и духовнику не докладывает…

Так что можно сказать, что телевизор у отца Стефана в сугубом аскетизме пребывает, что, естественно, очень даже поддерживается приходской группой радетелей за чистоту священнических и православных рядов, возглавляемой неусыпным Сергеем Ивановичем.

Сергей Иванович – фигура на приходе известная по причине постоянной и неустанной борьбы с кодами, чипами, ИНН и прочими технологиями современности, которые, по словам самого борца, есть предтечи грядущего на днях антихриста. Боролся Сергей Иванович и с компьютерным засильем, но как только узнал, что богослужебные книги на них верстаются и что по электронной почте письма с протестами и воззваниями до властей и священноначалия быстрей доходят, смирился, хотя и относился к этому «бесовскому порождению» с опаской и недоверием.

Отец Стефан приходской мир и согласие всемерно поддерживал, ненавязчиво примеры и контраргументы убедительные приводил, но иногда и власть священническую проявлял, когда борцы слишком воинственно настроены были и очередную разоблачительную акцию разрабатывали.

***

Звонок из епархии всегда тревогу вызывает, особенно для священников приходов дальних, куда епархиальное начальство заглядывает и обращается редко по причине сложности привлечения их настоятелей к многочисленным общественным мероприятиям в областном центре. Добираться трудно, да и неизвестно, как эти «дальние» себя поведут, оказавшись пред телекамерами и микрофонами, да еще рядом с представителями властей предержащих. От греха подальше епархия обходилась своим контингентом проверенных священников.

Отца Стефана тоже обычно не трогали. Да вот искушение – прославился батюшка в интернете: блог ведет, в форумах участвует, сайт приходской завел, писем в ящике электронном столько, что отвечать не успевает. Изначально в епархии с усмешкой к этому относились, мол, нечего на приходах дальних попу делать, вот он в интернетах и обретается, но со временем иронию пришлось поубавить. Да и как не убавить, если самого епархиального архиерея в митрополии на очередном совещании похвалили, что он такого активного миссионера взрастил? Поэтому, когда с телевидения позвонили и попросили прислать священника на передачу, современным технологиям посвященную, епархиальное начальство решило все же вызвать отца Стефана, а не дежурного, увенчанного всеми регалиями и званиями областного протоиерея под телекамеры отправлять.

Хмурый отец Стефан возился с лысыми колесами своей видавшей все виды последних трех десятилетий машины, раз за разом повторяя страшные определения собственного настроения, а именно: «искушение», «юродство» и «наваждение бесовское». За этим сердитым делом со стороны наблюдал Сергей Иванович и, в конце концов поняв, что настоятель самостоятельно резину на колесах не поменяет, решил ему помочь и заодно толком узнать, куда это его пастырь засобирался.

– В епархию еду рано утром, – сообщил отец Стефан и добавил: – В телепрограмме буду участвовать.

У церковного правдолюбца выпала из рук монтировка, которой он помогал священнику шины на место устанавливать, и он на миг даже дара речи лишился. По мере обретения способности мыслить и говорить выражение лица Сергея Ивановича менялось от недоуменного, затем расстроенного до окончательно несогласного.

– Бесу служить едете, – сделал он окончательный вывод и, не прощаясь, пошел к приходским воротам, вслух рассуждая о временах последних, апостасийных².

В телестудии собрался цвет областного интернета. Асы блогов и завсегдатаи социальных сетей, мастера сайтов и вездесущие журналисты. Среди этих довольно молодых, пестро-разнообразно одетых участников программы отец Стефан был белой вороной в черной рясе. На него удивленно смотрели, пожимали плечами и пытались понять, что данный архаичный тип будет делать среди самых продвинутых и современных?

Большинство, естественно, решило, что священника пригласили по причине моды последних дней – везде их приглашать и что этот поп обязательно будет рассказывать им о Боге, вразумлять о грехах, учить нравственности и звать в церковь. Иного объяснения не находилось.

Включились софиты, телекамеры хищно нацелились на звезд областного интернета. Молоденькая ведущая непрестанно тараторила и старалась не смотреть на сидевшего с краю священника, так как ей было неловко за свое платье, больше напоминающее купальник. Операторы выискивали лучшие ракурсы, но почему-то им все время хотелось показать неожиданного для них гостя с блестящим наперсным крестом.

Отец Стефан слушал внимательно, но глаз от лежащего пред ним листа бумаги с тремя пунктами тезисов своего грядущего телеслова не поднимал. Он бы так молча и просидел до конца передачи, но ведущая регламент телешоу соблюдала четко. Заглянув для верности в свой плоский блокнотик и одернув из скромности то, что нужно называть платьем, все же направилась к батюшке и зачитала заранее приготовленный вопрос:

– Скажите, святой отец, вы тоже пользуетесь интернетом?

Отец Стефан поднял взгляд, перекрестился и абсолютно уверенным, неожиданно даже для себя спокойным голосом ответил:

– До святости мне далековато, так не принято к священнику обращаться, а вот во всемирную сеть захожу регулярно, даже можно сказать, работаю там…

– И что это вы там делаете? – ироничным тоном спросили с противоположной стороны студии. – Проповеди читаете?

– Проповеди, молодой человек, с амвона церковного возглашают, а в интернете я на вопросы отвечаю, сайт приходской да блог веду, форум модерирую…