Глава II

– Нина, если ты не будешь слушаться, Софья Львовна меня завтра же выгонит.

– Не выгонит, ты ей понравилась.

Новоиспеченная воспитательница сидела на краешке постели своей непослушной подопечной и пыталась ее убаюкать, но та, ни в какую, не хотела засыпать. Девочка была не по возрасту развита и наблюдательна. С первого взгляда определяла характер собеседника и быстро решала, интересен ли он ей. Она тянулась к Варе всей душой, впервые найдя искренний отклик на проблемы, которые ее так угнетали.

– А ты давно видишь этих, – неожиданно прервав пустую болтовню о сказках, спросила Нина.

– Я их всегда видела, – призналась наставница. – Даже не знала, что это нечто особенное, и не всем дано. Просто в какие-то моменты картинки или фотографии становились выпуклыми и начинали двигаться. Для меня это было естественно, ведь изображения людей были скопированы с живых. Когда я начинала их пристально рассматривать, я, словно, спрашивала о чем-то, и они откликались. Как и в жизни человек обращает на тебя внимание, если ты его рассматриваешь на улице. Он даже может обернуться и спросить, что не так, ну, или просто улыбнуться.

– И они всегда разговаривали с тобой? – карие глаза округлились.

– Нет, конечно, – Варя ласково улыбнулась и покачала головой. – Картинки в книгах и журналах всегда разные. Черно-белые и цветные. Раньше такого количества журналов с глянцевыми фотографиями у меня не было. Я, как сейчас, помню названия "Огонек" и "Смена", там всегда были добрые лица. А вот в газетах было много странных и даже злых лиц. Мне иногда становилось любопытно, как это из точечек получается изображение. Когда я внимательно рассматривала газетные снимки, точечки оживали и превращались в иголки. Они постепенно вытягивались из бумаги, обретая очертания человеческого лица. Но многие из них мне не нравились, они всегда что-то просили. Другое дело картинки из фильмов. Мне очень нравилось "Искусство кино", но мои родители не покупали таких журналов, и я подбирала его выпуски летом на пляже.

– Почему? – удивилась Нина.

– Для родителей это было дорого. Они увлекались только историей и археологией. А мне нравилось кино. Люди придумали его, вкладывая свои мечты и надежды. Меня покоряли сильные герои и красивые женщины. Я наклеивала их фотографии, вырезанные из журналов, на большой лист бумаги, висевший над кроватью в моей комнате. Однажды ночью мне не спалось, и я начала разговаривать с картинками. Некоторые из них стали выпуклыми, словно набухали изнутри, а потом появились в комнате.

– Другие?

– Да. Только они скорее напоминали не самих людей, а тени вот я и стала их так называть. Они проявлялись постепенно, нависали надо мной, всматриваясь куда-то внутрь, но молчали, пока я не заговаривала первой.

– Они были лохматые? – голосок у девочки задрожал.

– Давай ты не будешь бояться, а то мне придется отложить разговор.

Собеседница только кивнула, но подтянула простыню до подбородка.

– Раньше многое было по-другому, – спокойно пояснила Варя. – И музыка, и разговоры, и кино, и передачи по телевизору. Не было столько ужастиков и монстров. Тени с клыками и лохматые появлялись редко. Чаще из картинок приходили добрые видения. Наверное, поэтому я их не боялась, а с одним даже подружилась.

– Правда? – глазенки у девочки округлились.

– Он намного старше и умнее меня. Но главное… Он настоящий воин! Очень красивый и сильный Правда, любит надо мной подшутить.

– Ты не говоришь про него – был.

Варя насторожилась. Чуть наклонив голову, внимательно посмотрела на девочку, но та и не думала отступать. Было видно, что ей не по себе, но любопытство брало верх.

– Действительно, он и сейчас иногда появляется… Помогает советом.

– Как его зовут? – прошептала девчушка, словно боясь вспугнуть кого-то.

– Александр.

– Варь, а как ты узнала, что он хороший? Девушка на минуту задумалась, что-то припоминая.

– Даже не знаю, как тебе объяснить. Просто почувствовала.

– А я их всех боюсь. Этих теней.

Во взгляде малышки появился нешуточный страх. Он искажал хорошенькое цветущее личико, обещавшее стать красивым. И от этого вызывал еще большее сострадание. Отчего-то жизнь иногда незаслуженно сурово распоряжается судьбами детей, подвергая их неокрепшие души серьезным испытаниям. И, к великому сожалению, эти души не выдерживают. Ломаются и переполняются ненавистью к окружающему миру, допускающему насилие в детстве. Этой злобы хватает на всю оставшуюся жизнь. И многие из них бессознательно и беспощадно мстят. За себя, за утерянное детство, за непознанное счастье.

– Я понимаю тебя, дружок, – как можно спокойнее произнесла Варя. – Потому и осталась в вашем доме.

– Это не мой дом, – быстро, словно отстраняясь от чего-то чуждого, прошептала Нина. – Мой там. – она неопределенно махнула в сторону. – Но бабушка туда никого не пускает.

– Если быть точной, то Софья Львовна тебе прабабушка.

– Она не любит когда ее называют прабабушка. И ты так не говори, а то рассердится.

– Хорошо, – попыталась успокоить ее Варя. – Не буду.

– Смотри! – девочка обхватила своей ладошкой узкое запястье наставницы. – Она тут главная. Как скажет, так и будет. Даже Арик ее боится.

– Почему ты так думаешь?

– Он всегда глаза опускает, когда с бабушкой разговаривает. А когда ее нет – сутулится, если о ней говорят.

– Какая ты у нас наблюдательная!

Ниночка насторожилась и собралась, было, обидеться. Однако заметив бесхитростную улыбку девушки, смягчилась. Отчего-то она очень доверяла своей новой воспитательнице. Да, и бабушка быстро приняла Варю в дом, а мнение хозяйки все уважали. Безропотно. Чтобы не углубляться в семейные отношения, девчушка вернулась к интересующей ее теме:

– Варь, а ту тень в метро ты, правда, видела?

– Не веришь? – усмехнулась воспитательница, и попробовала его описать – Такой круглый, обросший, глаз почти не видно.

Девчушка промолчала, лишь нахмурив брови.

– Он не с той картинки был, которую ты рассматривала. Давно в метро сидит, вот и злится. Его картинку уже пару раз новой поверх заклеили.

– Правда?

– Правда, правда! Нинка, ты спать собираешься? Я еще почитать хотела.

– Так не честно! – демонстративно обиделась та.

– Все по-честному, – спокойно возразила воспитательница. – Чтобы быстрее вырасти, малыши должны спать больше. И не должны бояться всяких.

– Почему?

– Вот ты скоро вырастишь, и мальчики на улице тебе проходу не дадут.

Карие глазенки вопросительно уставились на Варю.

– Ты будешь очень красивой, и все будут предлагать познакомиться.

Глаза умоляли не останавливаться и продолжать.

– А со всякими мы знакомиться не будем. Мы на них даже внимания обращать не будем, а уж бояться и подавно не будем! А если что, и в глаз можно дать. Прости, я тебе этого не говорила.

– Научишь меня драться?

– Нинка, бабушка меня точно выгонит.

– Я ее давно прошу меня в школу карате записать, а она заладила. Скрипка, скрипка. Ненавижу!

– Что, кто-то пристает во дворе? – смягчилась воспитательница.

– В школе.

– Погоди, а ты в каком классе?

– В третий пойду. Не смотри, что я маленькая. Мне в сентябре будет семь, и я сразу во второй пошла.

Варя с интересом взглянула на свою подопечную.

– Мама обещала, если я на отлично закончу этот год, то купит для ноутбука большой монитор.

Девчушка осеклась, словно, заигравшись, с разбега налетела на запертую дверь. В ее больших карих глазах заблестели слезы, и тут же покатились сразу по обеим щекам на подушку. Это было так искренне, что у девушки ком подступил к горлу, и она сама чуть не расплакалась. Тут же. Навзрыд. В каком-то порыве Варя обняла воспитанницу, от которой сейчас почти ничем не отличалась. Прижав к себе ее маленькое тельце, она всем сердцем ощутила ее горькое одиночество в этом недобром мире. Чтобы как-то успокоить Нину, она зашептала ей:

– Это хорошо, что ты любишь и не забываешь маму. Только, ведь, и ей нелегко. Она же беспокоится за тебя. Оставив тебя тут не по своей воле, она места себе не находит, думая как помочь. Но теперь мы с тобой вместе. Отпусти маму. Скажи, что теперь тебя есть, кому защищать.

– Правда? – девочка сжала в объятьях свою наставницу.

– Ну, конечно. Пусть идет с миром. У тебя все будет хорошо.

– А почему я ее не вижу, как других? – очень серьезно спросила малышка.

– Мама еще не там, откуда можно приходить. Она в дороге.

– В тоннеле?

– Ты начиталась в Интернете всякой ерунды, – тихо произнесла Варя, стараясь говорить как можно спокойнее. – На самом деле никакого тоннеля нет. Просто, когда сердце останавливается, и мозг не получает питания, он по очереди отключает свои наименее значимые участки. Когда дело доходит до зрения, мышца хрусталика глаза без управления, расслабляясь рефлекторно, расширяется и создает иллюзию ярко освещенного тоннеля. Это последнее реальное ощущение. Если в этот момент сердце не заработает снова и не подаст обогащенную кислородом кровь в мозг, он умирает окончательно.

– Я не все понимаю из твоих слов, – медленно проговорила девочка.

– Главное, чтобы ты поверила, что мама тебя любит и тоже скучает. Отпусти ее сейчас. Она научится и сможет преодолевать барьер между мирами.

– Когда? – воспитанница даже привстала с кровати.

– Этого я не знаю. А, может, ты первая научишься. Если очень захочешь.

– Я очень хочу! – Нина в порыве чуть не вскочила с кровати.

– Тогда нужно тренироваться и соблюдать режим— Варя мягко удержала ее.

– И есть манную кашу? – неожиданно по-взрослому съязвила подопечная.

Что-то неуловимое появилось в ее взгляде, делая его серьезным и вдумчивым. Она не морщилась, не щурилась, пытаясь копировать старших, она как-то сразу превратилась из девочки во взрослого человека. Ни голос, ни манеры, ни мимика не изменились, но на собеседницу смотрел взрослый человек.

– Нинуль, – Варя была предельно серьезной. – Каждому судьба посылает испытания, и то, как он их преодолевает, определяет его будущее. Ты же понимаешь, что ты необычный человек. Значит, испытания предстоят необычные.

Их взгляды встретились, и девушка не сразу нашлась, что добавить.

– Давай-ка я тебе лучше сказку расскажу. Только потом, чур, спать!

Карие глаза моргнули в знак согласия.

– Давным-давно жил на Востоке великий царь. Звали его Осирис, и было у него огромное богатое царство. Правил Осирис справедливо, и все его уважали. Но вот беда, его младший брат по имени Сет, стал завидовать. Да так сильно, что решился убить Осириса, чтобы самому править. Когда подвернулся случай, он совершил злодейство. А чтобы старшего брата не нашли, расчленил его тело на десять частей и бросил в реку.

Варя посмотрела на свою притихшую слушательницу, но у той выражение лица не поменялось. Современные дети от таких подробностей под одеяло уже не прячутся.

– А еще в той Восточной стране жил волшебник по имени Анубис. Он решил восстановить справедливость и оживить царя. Отыскал Анубис все части тела убитого Осириса и соединил их, как надо. Да вот беда, глаз бывшего царя он так и не нашел. Хитрый Сет бросил их на съедение кровожадным крокодилам, а без них оживление было невозможно. Тогда мудрый Анубис подсказал вдове, как родить ребенка от убитого Осириса. Скоро у Исиды появился сын по имени Тот. Он попросил волшебника взять один глаз сына и отдать отцу, чтобы чудо свершилось. Анубис так и сделал, но хитрый Сет наложил очень сильное заклятье на тело убитого брата, и вернуть его в мир живых не смог даже волшебник.

Малышка, не мигая, смотрела на сказочницу.