Пошел по зарослям как танк через полигон – мне надо было пробиться на ту сторону. Плетень между двумя огородами давно упал, я пинком вышиб дверь и вломился в темное, тесное помещение, живые из которого ушли как минимум год назад. Печка… рушничок, забытая мебель. Щелкающие по стенам пули – стекол давно не было, сняли…

Из крайнего окна было видно хорошо. Сменив магазин, я открыл беглый огонь, снимая стрелков противника одного за другим. Делать это было несложно – мощная, хорошо управляемая винтовка, удобный прицел и опыт – я с ней под тысячу на стрельбище настрелял при подготовке. И глушитель – не дает определить, откуда ведется огонь. Хлоп – один упал, хлоп – еще один. Хлоп – упал перемещающийся за бетонными блоками боевик с пулеметом… кажется.

В следующее мгновение – в меня попала пуля, и я полетел на пол…

Пришел в себя почти сразу. За окном – рык дизеля и стук отбойного молотка тридцатимиллиметровки, дохнуть – не продохнуть. Я сунул руку под защиту… сырого нет – скорее всего не пробила. Бронежилет спас.

Начал выползать – и на пороге столкнулся с Крымом, тот вскинул автомат.

– Свои…

– Цел?

– Ага.

– А чо ползаешь?

– Стреляли. Коробочка на улице.

– Это наша. Мы ее уже отжали…

Выбрались на дорогу. Впереди – догорали остатки украинской баррикады, разбитые огнем тридцатимиллиметровой пушки да вяло горел джип. Пыхтел мотором БТР4МС, последняя модель, такие только у Нацгвардии, да и то не у всей. Валялись трупы в униформе и без. Запомнился один, лежащий ближе всего – спортивные китайские штаны, с ног слетели тапочки, разгрузка и автомат. Вот на хрена ему надо было…

– С прикрытием вперед…

С броней, конечно, веселее. Мы двинулись вперед, броня прикроет нас – а мы прикроем ее от ракетчиков…

А вот на баррикаде пришлось на букву «х» – и не сказать, что хорошо. Как оказалось, эти бетонные блоки тут не просто лежат – тут в землю вбиты сваи, и они прикреплены к ним – долговременная баррикада. БТР ее не сковырнул, да мы и не перли буром – лучше, если техника на ходу останется, чем сломать ее. Нам потом уходить надо – техникой расплатимся с Бармалеем за помощь. Да и… мало ли что на отходе будет – вон, весь город переворошили…

– Так, делимся на две группы, – скомандовал Барсук, стоя у пыхтящего мотором БТРа. – Одна идет пехом, вторая прикрывает броню, которая ищет обход. – Он посмотрел на меня.

– Цел?

– Ага.

– С кем идешь?

– С первой.

– Так, собрались. Вперед…

– Батя…

Пока отцы-командиры совещались – успели пошмонать трупы… правильно, и оружие и снаряга пригодятся, нам выходить еще, стволы продадим или Бармалею отдадим – даже обычный, сермяжный АКМ что-то стоит. Один из бойцов показывал пакетик, который он выудил из кармана одного из боевиков. Не большой и не маленький, с замком, в таких обычно провода прилагают к бытовой технике и всякую мелочь. В пакетике – тускло блестят кольца, сережки и прочее. Даже зубы, кажется, есть. На некоторых – кровь.

Сплевываю – чувствуя, как внутри сжимается пружина ненависти.

– Чо выбросить?

– Не… продадим… деньги беженцам отдадим. Забирай.

И правильно. Не время для славы и сантиментов… идет осатанелое рубилово… и все – впору, нет ничего запретного. Просто помоги тем, кто рядом. Чем можешь. Вот и всё.

– Так, собрались и пошли!

Двинулись. В узком прогале между домами нас попытался тормознуть одинокий автоматчик – его снесли, даже не останавливаясь. Дальше – двор то ли школы, то ли ПТУ… забор из профнастила, оттуда – вылетает и плюхается граната…

– Граната!

Мы падаем, в обратку летят свои. Украинская граната не взрывается, а вот наши – взрываются и очень даже хорошо. Штурмовая группа идет вперед, с пулеметом на прикрытии, пулеметчик ложится и начинает простреливать футбольное поле…

– Вперед!

Под прикрытием пулемета, подавляющего огневые точки, бежим к школе. Я выдвигаюсь вместе со штурмовиками, хотя по уму надо было остаться на позиции пулемета, в штурмовой группе от снайпера толку как от козла молока. Просто пришло в голову, что зайду на крышу здания и поддержу огнем следующий бросок штурмовиков, которые смогут не останавливаться, и продолжу движение, не дожидаясь пулеметного расчета. Мы и так опаздываем…

Добегаем до школы.

– Помоги!

Крым встает у стены, руки в замок – я одной ногой на руки, другой на плечо – и уже наверху, там то ли пищеблок, то ли еще что – но в обе стороны помещения, как минимум на два этажа выше. Если предположить, что это школа советского типового проекта, то в одном – актовый зал и столовая, в другом – спортзал. Мне надо наверх – и там лестница.

Поднимаюсь по ней – и чуть не получаю пулю. Успеваю уйти… пули крошат кирпич прямо надо мной. Греб твою мать! Прямо по курсу – девятиэтажка, и с верхнего этажа – по нам открывает огонь ПК. ПК – это не ДШК, но и его хватит, чтобы полечь всем, как трава под косой на хрен. Сваливаюсь вниз… наверху – я даже лечь не успею. Надо попробовать его снять, сбоку… да, сбоку. Показываю Крыму – на месте, сам осторожно высовываюсь и с колена начинаю стрелять. Позиция – жесть, они обвалили ограждение балкона на девятом и укрепили позицию мешками с песком. Дом – девятиэтажка – жив наполовину, как обычно в таких городах и бывает. Большинство жителей уехало, а те, кто остался – перебрались из своих квартир в нижние этажи. Лифт не работает, ходить проще, напора воды тоже до девятого не хватит… хотя что я несу? Какое к чертям в Украине централизованное водоснабжение?!

Успеваю всадить несколько пуль – с неизвестным результатом, потом пулеметчик это просекает и переключает огонь на меня. Я едва уйти успеваю. Прижимаюсь спиной к кирпичной стене, чувствуя, как в нее как будто гвозди забивают. И думаю – вот какого хрена в таком засранном по самые крыши городке строили девятиэтажки. А? Вот зачем? Одно время – я еще маленький был – мы жили в ближайшем городке от места службы отца… средняя полоса России и обычный райцентр. Так вот – я ходил в детский садик, организованный в доме 1900 года постройки. И на весь двадцатитысячный городок советская власть построила всего лишь несколько пятиэтажных хрущоб да квартал трехэтажных. Ага, и ДК еще построила большой – всё! Здесь же на Украине – сраный городишко, и кто-то тут девятиэтажку построил, и вон – школа нового проекта. Зачем? Что мы пытались этим добиться? И что получили в итоге – много ли благодарности?

С..а.

Бум-бум-бум.

Знакомый отбойный молоток тридцатимиллиметровки – я выглядываю и вижу, как позиция противника исчезает в дыме и искрах, сверху сыплются мешки и еще что-то. БТР переносит огонь и начинает работать по другим огневым точкам. Похоже – укры не просекли, что мы отжали их БТР, и подумали, что это им помощь идет.

И обломались…

Спускаюсь вниз – и мы с Крымом бежим, догоняя штурмовиков. Когда выскакиваем – БТР уже не стреляет, рифленый ствол смотрит на девятиэтажку, около машины – группа прикрытия. Автоматы во все стороны.

– Он туда побежал!

– Куда?

– В здание, нах! Первый подъезд.

Ого…

– Блокируем здание. Штурмовые группы, вперед. Брать только живым!

– Чисто!

Штурмовые группы состояли из бывших шахтеров, иногда военнослужащих украинской армии, но после переподготовки могли посоперничать с любым региональным ОМОНом или РОСНом. Разница – не было щитов, но тут ничего не поделаешь – с собой щиты на выход не берут. Зато выучка была отличная.

– Право держу!

Пока один стрелок держит двери – второй и третий проходят и берут под контроль лестничную. Дальше – или идет зачистка, или идут дальше. Все по обстановке.

Внизу – запертые двери, а вот вверху – открытые в основном. Выломанные. Из одной – летит граната…

– Граната!

В дверной проем летит «Заря», потом вламываются штурмовики. Обычная квартира времен позднего СССР с узкими коридорами. Один простреливает одиночными – второй идет вперед. При попытке кинуть еще гранату – навеки упокаивается защитник этой квартиры, у него под рукой «Хок» – местный «Вепрь-12».

При проходе на следующий этаж – шквальный огонь, визг пуль – похоже, «Миними». Еще светошумовая – и пока не очухались – внутрь связку гранат. Современная связка гранат делается аж из трех ВОГ-17, переделки идут в Донецке. После подрыва разом трех гранат от АГС пулемет стихает, внутрь пускают на всякий случай несколько автоматных очередей.

– Вперед!

В комнате – гарь, что-то горит. Исхлестанные осколками стены. При зачистке обнаруживается, что потолок пробит, и лестница, приставленная к пролому, ведет прямо наверх, на крышу.

– «Зарю» и вперед!

Вместо одной бросают сразу две – по ушам бьет только так. И тут же выходят. Это один из приемов спецназа – бросаешь «Зарю» и тут же заходишь. Для этого нужны стрелковые наушники, они спасают от контузящего звукового удара. Противника контузило – а тебя нет, и у тебя есть несколько секунд на то, чтобы принимать или стрелять.

На краю крыши – человек в рваных штанах. Стоит спиной к провалу, на краю.

– Стой!

– У меня граната! Назад!

Я остался у бронетранспортера. И многого не видел.

Видел только, как полетела вниз тушка – и на земле уже – грохнул взрыв. Держа под прицелом автоматов место падения – хотя это дурь форменная была – мы приблизились. Кровавое месиво – на месте того, что только что было человеком.

– С..а! – непечатно выразился кто-то.

Мда…

– Я досмотрю, – сказал я.

Встал на колено… низ остался относительно целым – а люди обычно держат нужное в кармане. Сунулся в один – мобила, стекло разбитое – в карман ее, пригодится. В другом кармане – пухлый бумажник, в нем – пачка купюр, по пятьсот евро и по сто долларов, права украинского образца, карточка. Коноваленко Олексий Викторович, подполковник СБУ. Все верно.

Навалилась усталость. Я поднялся, перебросил документы Барсуку. Тот глянул, выматерился последними словами.

– С..а. Жил как пидор и сдох как пидор.

Барсук пошел звонить, я сунул бумажник в карман. На базе поделим…

Вышли штурмовики, я подошел к ним. Они знали, что я – офицер и замкомгруппы, поэтому пока батя звонит – я за него, все верно.

– Как было?

– Да хрен знает что! – выругался старший группы, здоровенный казак – загнали его на крышу, он чумной совсем был. Достал гранату, говорит – щас подорвусь, нахрен! Не подходите! Но чеку не достает, а у нас приказ живым брать. Я ему говорю – отдай гранату и пошли, Христом-Богом клянусь, даже бить не будем. А он совсем отморозился, глаза оловянные. Крикнул «Аллах Акбар» и чеку дернул. Ну, тут у кого-то из наших нервы сдали, он шмальнул в ногу. А тот – назад и вальнулся…

– Чего он крикнул?

– Аллах Акбар.

– Вы что там – приняли по дороге? Какой Аллах Акбар, это хохол?!

Казак перекрестился.

– Что было, то было, врать не буду. Вот тебе истинный крест, Аллах Акбар он крикнул. Да и казаки подтвердят, так и было. Все слышали.

– Черт знает что…

Подошел Барсук, морда озабоченная.

– Что? – спросил я.

– Приказано уходить из города. Немедленно.

Выходили из города мы по той же трассе, по которой зашел конвой, – как самой безопасной. Оба БТР были у нас, часть укропов разоружили, часть – завалили.

При выходе – нас остановили водилы с фур. Они нас совершенно не боялись, и у них были на то все основания. По негласной договоренности между группировками водила был лицом неприкосновенным и спроса с него не было. Разборки шли между хозяевами товаров, контрабандных трасс, крышами, силовиками, а водилы были не в счет. Ему сказали куда ехать, он и едет. Водил, которые знали дороги в ДМЗ и готовы были ездить было не так много, потому их берегли.

– Мужики! – спросил, видимо, старший из водил, коренастый хохол как с картинки с «шевченковскими» усами – а нам теперь шо робыть?

Барсук приоткрыл дверцу бронированного «Ивеко».

– Первое – мы не мужики, а казаки. Второе – х… ли ты тут стоишь!? Ехай куда ехал, дорогу освободи – пока беды не огреб.

– Ага, дякую. – Водила побежал к машинам, уяснив, что на груз мы не претендуем.

На выходе из города на трассе стоял блокпост – мы его снесли сосредоточенным огнем двух автоматических пушек и прошли далее. Видимо, и тут не сообразили, что БТРы давно отжали и они уже не украинские. Со связью и взаимодействием тут было хреново. Дальше – уже была ДМЗ. Ничья земля…

Примерно в двадцати километрах – нас ждала группа Бармалея и сам Бармалей. Бармалей – это бывший мент, который воевал на стороне ДНР, потом отказался уходить и сколотил группировку. Занимался он всем – крышевал, продавал, покупал. По негласной договоренности он помогал, чем мог, российской разведке, а мы – помогали, чем могли, ему. Вот, например, мы сейчас два БТР взяли, рабочих. Куда их? Если не последует другой команды – мы их Бармалею отдадим. БТР знаете сколько стоит?

Сам Бармалей стоял у личного «Хаммера», у него была НК416, как у нас – он ее, говорят, у польского спецназовца отжал. Хотя скорее всего на черном рынке купил.

– Как сходили? – спросил он, лыбясь больными зубами. В Зоне у всех были больные зубы – потому что вода плохая.

– Х…о, – коротко сказал Батя, – валим отсюда…

Примерно через полчаса нас догнали…

Видать, в БТРах были какие-то маяки или просто система управления позволяла дать свое местонахождение. Как бы то ни было – два Су-25 «Скорпион» догнали нас, и мы едва успели отреагировать…

Когда тебя догоняют штурмовики – первое, что ты должен сделать, это свалить с брони и залечь в канаве. В ДМЗ это сделать не так-то просто – канава может служить пристанищем для самых омерзительных сюрпризов. Здесь может быть мина или растяжка, может быть булька, в которую ты грохнешься с разгону и она тебя сожрет за несколько секунд, подскочить и вытащить не успеют, здесь может быть озерцо отравленных шахтных вод, лежание в котором может потом обернуться двумя неделями в ростовской больничке, и хорошо если только двумя неделями. Поэтому – в ДМЗ сходить с трассы, пусть и разбитой, но трассы – это чревато, даже если угрожает опасность.

Кто-то заметил заходяшие в атаку самолеты, когда они уже увидели нас.

– Е… твою мать, всем с брони, нах!..

Кто-то рядом со мной не забыв шарахнуть прикладом по люку (привет мехводу), ссыпался вниз – и я сиганул следом. Распластался на самом краю дороги и залег…

Тр-р-р-р…

Не знаю, может, у укров бомб нету – но они долбанули по нам из тридцатимиллиметровок. Снаряды вспороли асфальт. Пыль, полетели камни…

Мне прилетело, но как и чем – не знаю. По крайней мере, двигаться я мог. Рядом – прокатилась туша трофейного БТРа, второй – вяло разгорался…

– Слева от дороги!

Ага, саперы наскоро проверили – слева от дороги безопасно.

Самолеты уходили, разбрасывая шары тепловых ловушек, следом – тянула извилистую линию ракета ПЗРК, но было понятно, что нет, не успели…

– Залечь! Пулеметам к бою! Воздушные цели!

Тут бы только – залечь.

– Направление! Сто двадцать!

Заходящих на повторный круг штурмовиков встретили дружным огнем из всего, что было. Один пилот – не выдержал, отвернул, не продолжил заход, второй – снова вспорол асфальт, но без толку.

– Готовность! Направление!

Но самолеты, к нашему удивлению больше не появились…

Мы выбирались из канавы, отряхивались, матерились и считали. У нас есть два трехсотых, а вот Бармалею досталось – двое в БТР сгорели и еще один попал прямо под очередь. Это не считая трехсотых…

Вражий БТР кинули, только какой-то умелец у Бармалея оттуда выломал связь и, как он сказал, – прицельный комплекс. Интересно, правда, что ли?

Еще через полчаса мы лицезрели сбитый какой-то ракетой украинский истребитель, потом – остановились и замаскировались. Не в населенном пункте – а в овраге: хорошая военная наглость. Украинские «глядачи» приспособились к ориентированию по населенным пунктам, а в чистом поле – попробуй, объясни на пальцах, где и что искать. Тем более – там тлеющий террикон рядом был, он паразитную засветку на тепловизоры дает.

Ночью, к нашему удивлению, на эвакуацию вместе с Ми-171 пришла «корова» – МИ-26Т2, самый большой и грузоподъемный вертолет в мире. Не знаю, как они рискнули корову над ДМЗ пускать – но рискнули как-то. Трофейный украинский БТР прицепили на корову на внешнюю подвеску, а Бармалею – взамен выгрузили два бронированных, скрытого бронирования «УАЗа», на каких наш спецназ любит на Кавказе рассекать, два 82-миллиметровых новеньких миномета и ящики с минами, много. Обе стороны расстались довольными друг другом: БТР засчитают как результат и отвезут в Нижний на испытания, а Бармалею надо что-то попроще, что можно обслуживать в обычных мастерских, да и минометы новые не помешают, тем более к ним бесшумные выстрелы есть. В общем – и волки сыты, и овцы целы…

А зайцев здесь давно уж не водится…

Как прошли границу – я тут же вырубился.

Растолкали уже, когда сели – в самом Ростове, точнее, в его пригороде. Чтобы еще хоть немного продержаться – я сожрал банку энергетика. Помогло, но немного. Дошли до машин, тронулись, прямо через Ростов. Город, конечно, красивый, ночью не спящий – витрины, музыка, машин дорогих много. Но мне – пофиг, и где-то на мосту – меня и конкретно уже сморило…

Проснулся я на следующий день. Точнее – вечер.

Отрубился я мощно – но после того, как поспал часов этак …цать – ощущал себя легким как мотылек, вот-вот и полечу. И в голове – какая-то пустота звенящая, будто был там камень, и вот – его нет.

Я лежал в модуле в одежде. Пока поднимался, пока чесал, простите, пятую точку – зашел Крым. Зевнул.

– Времени сколько? – спросил я.

– Четырнадцать. С лихом.

Вот это я даванул на массу.

– Пожратый?

– Не.

– Иди, там тебе оставили.

Пожратый – то есть сыт ли я. Тут, на юге в ходу самые разные словечки, иногда мне кажется, что их просто придумывают.

– Батя где?

– В Ростове.

То есть ипать нас пока не будут. И то ладно, и то хорошо.

– Ты иди, поешь. И… тебя Синица чего-то звала…

Сердце пропустило очередной удар. Дурак я дурак. Нет бы как все – в Ростове столько доступных девиц… хохлушки, в основном, оттуда. Так нет…