Алекс Раен
Реверс

Гарь подул на пальцы в драных перчатках и всадил лом в паз на люке – звонкий удар эхом разнесся по кварталу, теряясь в лабиринтах усыпанных стеклом улиц. Антон невольно зажмурился и вжал голову в плечи. Было холодно, снег валил густыми хлопьями, скрывая за белой пеленой синее мерцание Сферы. Антон глянул на Клей – та сидела на покореженном куске стены, стуча по бетону пятками солдатских сапог.

С третьей попытки крышка сдвинулась с места, Гарь просунул в щель пальцы и прохрипел:

– Тоха, давай сюда!

Антон схватился за оледенелый край – крышка была тяжелая и широкая, они повернули ее на ребро и опрокинули в утоптанный снег.

– Может, все-таки через стену? – спросил Антон.

– Говорю же, там теперь камеры. – Гарь достал из рюкзака плоский фонарь и посветил в черное нутро люка. Луч выхватил из темноты железные скобы, вмурованные в серый потрескавшийся бетон. – Не бойся, Тоха, новый опыт полезен.

– Я и не боюсь, – проговорил Антон, – просто шею ломать не хочется…

Гарь хмыкнул и, насвистывая, полез в темный провал.

Клей спрыгнула со стены, приземлилась, примяв носками снег, и не спеша подошла ближе.

– Подожди, – сказал Антон, – надо проверить лестницу. – Он нагнулся, уперся руками в железное кольцо и полез следом за Гарью.

Прямоугольные скобы врезались в ладони, пошатываясь из стороны в сторону; в воздухе пахло пылью и застарелой известью. Ладно, могло быть и хуже. Антон поднял взгляд – светлый круг наверху накрыла длинная тень. Клей уже начала спускаться, вот дуреха… Он чертыхнулся и медленно полез дальше.

Лестница привела в узкий туннель с толстыми трубами теплотрассы, ржавыми и холодными – Сфера давно обрубила все коммуникации с городом. Но здесь все равно было теплее, чем на заснеженной улице, и пар от дыхания поднимался во мгле, из которой выступали стальные вентили и полусгнившая арматура.

– Ну что, диггеры, – сказал поджидавший внизу Гарь, – точно никого не хватятся? – Он направил фонарь Антону в лицо.

– Отец под Северо-Западным, – ответил тот. – Его теперь неделю не будет.

– Гуд… – бросил Гарь. – А ты, принцесса? – Он перевел луч на Клей.

– Сказала тетке, что на выходных у тебя.

Косматые брови Гари поползли вверх, на губах мелькнула плотоядная улыбка. Антон почувствовал, как сердце царапнула ревность.

– А если она припрется?

– Не припрется, – Клей махнула тонкой ладонью. – Она только рада от меня избавиться. Сейчас, наверное, уже спирт из больницы тащит…

– Слушай, а может, правда? Когда вернемся…

– Обломишься, – сказала Клей. – Давай, шагай уже дальше.

Гарь скорчил грустную рожу, но с места не сдвинулся.

– Ну а сам-то что? – спросил Антон.

– А что я? Смену отработал – два дня гуляй теперь.

Антон кивнул. Гарь был старше и жил один. Под куполом у него никого не было: родителей забрала война, оставшуюся родню – реверс.

– Ладно, хватит лясы точить, – сказал Антон. – Какой план?

– Все продумано, Тоха, – ответил Гарь уже серьезно. – Давай топать, по дороге расскажу.

Он двинулся вперед, подсвечивая путь фонарем, за ним Клей и Антон. Места между трубами и бетонной стеной хватало только на одного.

– Туннель идет по обе стороны, – продолжил Гарь, – пройдем по прямой, потом по боковой ветке и выберемся. В запасе три часа, на шоу точно успеем.

– Ясно, – Антон тоже достал фонарь и стал светить под ноги Клей.

Вскоре потолок стал ниже, навис шершавым сводом над головой. Сверху свешивались клочья паутины, похожие на грязную потемневшую вату.

– Гадость какая… – пробормотала Клей и плотнее натянула шапку – пауков она боялась до дрожи в коленках.

Какое-то время шли молча. Антон стал прислушиваться к себе: пересекли ли они границу или еще под куполом, в зоне антиреверсных генераторов? Обычно он ничего не чувствовал, в прошлый раз вообще не заметил, как мерцающее поле осталось позади, когда лезли через баррикады. Граница была бесплотной и только издали отдавала синевой, как морская вода.

А они что-то чувствуют? Антон поднял глаза и поглядел в спины друзей. Наверняка нет. Ведь все они – счастливцы, которым до инцидента вкололи «Стем», болезненный апгрейд ДНК, защиту от обратного потока, – немногие из тех, кто выжил и построил Сферы. А что чувствовали другие, когда рухнули на города реверсные бомбы? Каково было им, когда реверс пополз по планете, как раковая опухоль?

– Пришли, – сказал Гарь. Антон вздрогнул: он не заметил, как отстал. Вместо ног Клей его фонарь освещал зеленоватую жижу на полу.

Когда он вышел к очередному колодцу, Гарь и Клей уже снимали куртки и запихивали их в большую картонную коробку под трубами. Антон стащил рюкзак, вынул старые кроссовки и залатанные армейские брюки – все, что смог достать на новую ходку.

Гарь переоделся первым и весело поглядывал на Клей – та прикрывала руками серый лифчик, натягивая тонкую облегающую футболку.

– «Кто покажет стриптиз – тому kiss», – осклабившись, протянул Гарь.

– Придурок… – равнодушно сказала Клей.

Через минуту они полезли наверх. На этот раз не по шатким скобам, а по обычной лестнице – заржавелой, но надежной. Гарь навалился на люк (он поддался на удивление легко) и быстро вылез наружу, потом помог выбраться Антону и Клей.

Стояла теплая летняя ночь, легкий ветерок ласкал пропотевшую под куртками кожу, ворошил волосы, шумел листвой деревьев. Вдали слышались завывания сирен и гудки машин. На улицах ярко сияли фонари и окна высоток, а наверху мерцали далекие тусклые звезды. Антону вспомнились слова отца: «Красивый, но безнадежно больной мир».

– Узнаете место? – спросил Гарь. Он достал мятую пачку и закурил. Клей распустила волосы, и теперь вокруг ее плеч расплескались волны огня. Антон невольно засмотрелся, но потом отвел глаза и стал разглядывать дома вокруг.

– Нет, – ответил он спустя какое-то время. – Я, кажется, здесь никогда не был.

Гарь кивнул.

– Тогда нам туда. – Он указал огоньком сигареты на притихший ночной проспект, виднеющийся за домами.

Вдруг на дороге зашевелилось что-то маленькое и серое. Антон пригляделся, а потом отвернулся и почувствовал, как накатывает тошнотворное отчаяние. В их сторону бежала кошка: впереди подрагивающий хвост, сзади длинные прижатые уши. Прыжок – и задние лапы вскочили на тротуар. Кошка замерла, помотав головой из стороны в сторону, и подтянула наверх туловище. Через мгновение мимо пронеслась иномарка – пролетела, как на видео в обратной перемотке: багажник с красными фарами тащит машину за собой. Началось…

Антон был за куполом много раз. Хотел, как отец, стать ученым-темпорологом. А для этого нужно было изучать мир, лежащий за генераторами. Изучать прямо сейчас, а не когда-то потом, когда он получит разрешение. Проводником за купол стал Гарь, лучший друг, хотя и придурок; напарницей по вылазкам – Клей, наркоманка в прошлом, несостоявшаяся любовь в настоящем. И каждый раз этот мир пленил Антона уютом и красотой, а потом бросал в него реверс – жуткий и извращенный способ существования всего вокруг.

Антон почувствовал на руке тепло прикосновения – Клей сжала его ладонь, заглянула в глаза и повела за собой. Гарь уже шагал впереди, выдыхая сигаретный дым. При виде его расхлябанной походки у Антона отлегло от сердца. Впрочем, ненадолго. В тесном проеме между высотками им повстречались обратные: пеший ночной патруль. Полицейские двигались спиной вперед, неестественно переставляя ноги, словно кто-то дергал их за тонкие невидимые нити.

– О, представители закона… – протянул Гарь. – Сегодня этих будет много.

Он стрельнул из руки сигаретой – та угодила одному из полицейских в грудь и упала на землю, рассыпая крохотные искры.

Полицейский не обратил на это внимания. Его глаза следили за тенями в проулке, рука сорвала с пояса рацию (движение было каким-то неправильным, странным), и рот исторг поток захлебывающихся звуков. Рядом с полицейскими шагала собака: задние лапы уверенно нащупывают дорогу, передние тянутся следом. Клей наклонилась и погладила ее по большой лохматой голове.

Конец ознакомительного фрагмента.