Глава 3

/Айлирана/

Я боялась, что охрана меня не выпустит, но мужчины будто не обратили на мой уход никакого внимания. Стоило покинуть квартиру Райдера, как я рванула к лестнице, пробежала на этаж выше. Но схватилась за поручень, когда здание тряхнуло. Снова землетрясение? Катаклизмы случались все чаще с тех пор, как было захвачено Древо Мира. Потому все и стремились переселиться от него подальше.

Больше толчков не произошло, и я вновь сорвалась с места. Сердце стучало как бешеное, я невероятно боялась за детей. Дверь с грохотом ударила о стену, я не рассчитала сил, открывая её.

– Кай! Лили! – мой голос отскочил от стен, послышалось дребезжание стекол.

– Что случилось?

Из комнаты сразу выбежала Лили все с тем же платьем в руках, штопкой которого занималась. Следом за ней вышел и Кай. Их появление немного успокоило. Я закрыла дверь, чтобы никто случайно не услышал моего голоса.

– Собирайте вещи. Нужно уезжать! – Я подошла к Каю крепко обняла его, поцеловала в щеку, сжала ладонь Лили.

– У нас ещё не все готово, – возразил он, нахмурившись.

Пусть был младше сестры, но уже пытался заботиться о ней и обо мне. Как мог, конечно. Но из него должен был вырасти настоящий мужчина.

– Нет времени.

Я взглянула на ставшую вмиг серьезной Лили.

– Райдер? – только и спросила она.

Мы обсуждали этот момент, допускали, что работодателю может прийтись не по душе уход известной воровки. Потому и надеялись провернуть всё в тайне. Мы были знакомы с Райдером полтора года, выполненные мной грабежи помогли ему подняться. Наверное, это наивность, но в глубине души я надеялась, что он не станет мне препятствовать. Однако я собиралась перестраховаться и покинуть Деаполь сегодня же.

– Да. Берите только необходимое. Остальное купим по дороге.

Сборы заняли буквально полчаса. В сумки отправлялись вещи первой необходимости и особо дорогие сердцу предметы. Правда, такого у меня не водилось, мою сумку наполнила лишь одежда, настои и воровская экипировка.

Завершив сборы и переодевшись, мы покинули квартирку, в которой жили последние полгода, с тех пор, как Райдер договорился о съеме, а у нас появились на него деньги. Своего жилья у Мины, матери Лили и Кая, не было. Они жили в полуразрушенном бараке на окраине города.

Из дома выходили через черный ход, кутались в плащи, пряча лица и настороженно оглядываясь. Квартал бедных мы миновали быстро и без проблем, выйдя на главную улицу. Впереди я увидела свободного извозчика. Повозка с запряжёнными в нее вурнами – копытными ездовыми животными чёрного окраса с мощными клювами – стояла у обочины на противоположной стороне дороги.

– Наймем его, – сообщила я детям, направившись к извозчику, но успела отойти буквально только на метр.

Возле нас затормозила крытая карета, двери её распахнулись, и из неё выскочили мужчины в масках. Я не успела даже испугаться, не то чтобы что-то предпринять. Скула взорвалась болью, когда один из них ударил. Я рухнула на дорогу.

– Лира, – донесся испуганный вскрик Лили.

Приподнявшись, я встретилась взглядом с полными ужаса глазами Кая. Его затолкали в карету. Лили удерживали внутри двое мужчин. Дверь захлопнулась, а вурны понеслись вскачь, унося моих детей в неизвестном направлении.

Вскочив на ноги, я рванула за каретой, хоть и понимала, что это бессмысленно. По щекам лились слёзы. Скула ныла после удара. В груди кипела алетерна. Душу рвали боль и страх за моих подопечных. Эти чувства требовали выхода, но я уже привычно подавила песню и бурлящую от ярости силу.

Я споткнулась, распласталась на дороге, больно ушибив колени. Карета скрылась за поворотом. Наивная дура. Я ведь надеялась, что Райдер отпустит.

Поднявшись с дороги, я побежала обратно. Большинство прохожих ничего не заметило, либо предпочло не заметить чужого горя. Лишь несколько зевак толпились у места похищения, один мальчишка пытался унести мою сумку. Подбежав к нему, я вырвала ее из его рук, ведь внутри находился столь необходимый мне настой. Закинув сумку на плечо, я рванула обратно в наш квартал.

Бежала быстро, сбивая дыхание и спотыкаясь. Следовала утренним маршрутом. И буквально через десять минут оказалась у двери квартиры Райдера. Сердце зашивалось после быстрого бега, щеки стягивали подсохшие дорожки слез, а в сердце клокотали злость и отчаяние, все ещё пытаясь вырваться наружу алетерной. Райдер был прав, я вернулась.

На этот раз охранник открывал дверь со злорадной ухмылкой на губах. Оттого злость запылала ярче. В кабинет Райдера я уже пробежала, тяжело дыша, и замерла у его стола, сжимая кулаки так сильно, что ногти больно впились в кожу.

– Я же говорил, что ты вернёшься, – Райдер сразу поднялся из-за стола, направился ко мне. Он не улыбался, не торжествовал, скорее казался расстроенным и напряжённым. – Тебя ударили? – кажется, он разозлился, но меня интересовало другое.

Я выхватила блокнот и дрожащей рукой начеркала главный вопрос:

«Дети. Где они?».

Райдер взглянул на запись лишь мельком, наверняка и сам понимал, что я спрошу:

– Они в безопасности, не волнуйся. Их будут содержать с комфортом, кормить, поить до твоего возвращения. Я даже обещаю, что устрою их жизнь, если ты не вернёшься.

Не вернусь? Что же это за заказ, если всегда оптимистично настроенный Райдер заговорил о провале?

– Пойми, я в таком же безвыходном положении. Заказчик требует Тень, лучшую во взломе.

«Ненавижу», – начеркала я, а глаза жгли злые слёзы.

На сухощавое лицо Райдера набежали тени. Но этот раз он долго смотрел в блокнот, словно там было написано не одно слово, а целый текст.

– Уверен, ты остынешь, – он вновь заглянул в мои глаза, уже убеждённо.

Утром он говорил о переезде к нему и браке. Означают ли его слова, что я не получу свободу, даже если выполню заказ и вернусь? Хотя, чтобы это узнать, сначала надо вернуться, а до того совершить сложную кражу.

«Что за заказ?».

Райдер коротко кивнул, прочитав следующие строчки. Он вернулся к своему столу, открыл нижний ящик, где обычно хранились наиболее ценные вещи. Я услышала звяканье металлических звеньев. Сначала показалась золотая цепь, а потом и висящий на ней медальон.

Сдержать эмоции не удалось, с уст сорвался громкий вздох. Золотой медальон в виде двенадцатигранной звезды, украшенный чёрными камнями. Артефакт-ключ от Древа Мира, запечатанный кровью нынешнего Правителя гармонтов Деймоса. Всем было знакомо изображение медальона. Этим знаком отмечали назначение смертной казни у Древа Мира преступникам.

– Ты должна подменить настоящий артефакт на этот.

Я отступила, замотав головой. Мысли наполнял почти животный страх. Вернуться во дворец, который я считала домом. В место, где была счастлива с семьей и где потеряла свой народ. Как это выдержать?

– Кая и Лили освободят, как только принесёшь мне артефакт, – сказав это, Райдер положил подделку на стол.

Его слова напомнили, что выбора и нет. Капкан сомкнулся на мне: ни вырваться, ни сбежать.

Не чувствуя ног, я подошла к столу, протянула руку и заставила себя взять медальон. Что ж, я выкраду медальон Деймоса. Пусть придётся вернуться в давно потерянный дом и встретиться с тем, кто повинен в смерти моего народа и кого я люто ненавижу. Что угодно ради спасения детей.

Глава 4

/Айлирана/

Я все же покинула Валирию, но в одиночестве. Лили и Кай остались в Деаполе, выступая гарантом исполнения мной заказа. Илления, словно в насмешку сохранившая название, что дал мой отец, встретила меня промозглой погодой. Дождь лился с неба, стуча по крыше кареты. Холод проникал внутрь, заставляя кутаться в плащ. Окно запотевало, но я то и дело протирала его. Четыре года назад меня привезли во дворец этим же путём. Но пейзаж изменился: трава пожухла, деревья почти погибли. Я не узнавала этих мест.

Моя миссия была проста и сложна одновременно. Я должна была подменить артефакт-ключ правителя. Как это сделать? Не знаю. В первую очередь предстояло осмотреться, подготовить план. Для этого меня должны были принять в штат прислуги. Горько и смешно: я стану служанкой во дворце, где должна была стать королевой.

Карета оставила меня на окраине Элиоса – столицы Иллении. Иллеми были народом искусства, мы любили яркость, цвет, краски и привносили их в мир. Когда-то столичные дома украшали рисунки, на каждом шагу цвели кусты, благоухали клумбы. Но за два последних года и здесь многое изменилось: исчезли цветы, яркие вывески, изображения на домах почти не сохранились. И город казался тихим, безликим. Наверное, все дело в непогоде.

О комнате для меня должны были договориться, но я все равно волновалась. Казалось, каждый мой шаг контролируют. Уже почти не оставалось сомнений в том, что себе я буду посвящена только во время ограбления. В гостинице мне без вопросов передали ключ, уточнили, не нужно ли что-то ещё. Из коротких фраз и отношения хозяйки ко мне я поняла, что она получила большую сумму на руки, и не столько за жилье, сколько за молчание.

Комната оказалась небольшой и скромной. Лишь кровать, заправленная серым покрывалом, двустворчатый шкаф, стол со стулом и маленькая умывальная за ширмой. В шкафу ждало оборудование, документы на новое имя, некоторая сумма денег на непредвиденные расходы и короткая записка в шкатулке-артефакте для приема посланий, гласящая, что мне нужно появиться во дворце завтра для приёма на работу.

Этой ночью так и не удалось заснуть. Я волновалась, не зная, что меня ждет во дворце. Наверное, даже без настоя, я бы все равно выглядела на утро бледной поганкой. Надев самое скромное платье, серое, под горло, свободное в талии, я покинула гостиницу и отправилась ко дворцу.

Погода наладилась, выглянуло солнце, и даже Элиос уже не казался таким безжизненным. На улицах появились спешащие на работу люди. Они разговаривали, смеялись, жили обычной жизнью, словно и не происходило катаклизмов, словно уже забылось, какое несчастье случилось здесь два года назад. Я понимала, что это глупо и неправильно, но все равно злилась на них. За то, что принимают новую власть, за то, что продолжают жить как ни в чем не бывало, когда мою душу сжигают ненависть и тоска.

Белокаменный дворец виднелся с любой точки города. Высокие остроконечные башни с серебристыми шпилями поднимались к самым небесам. Многочисленные арки придавали ощущение воздушности, сохранились витражные окна с великолепными рисунками, даже издали было видно, насколько они прекрасны. Я миновала кованые ворота дворца. Просители направлялись к главному входу во дворец с полукруглыми белоснежными ступенями. Мне же предстояло попасть внутрь через вход для прислуги.

– Кто такая? – охрана встретила меня подозрительными взглядами.

Я протянула фальшивые бумаги, знаками показав, что не могу ответить. Стражники лишь мельком заглянули в них, нашли мое имя в своем списке и пропустили.

В этой части замка мне не приходилось бывать. Короткий коридор вёл в подсобные помещения и кухню, откуда доносились звон посуды, крики женщин и запахи готовящихся блюд. Наверное, нужно было спросить, куда мне податься, но раньше из одной из комнат показалась стройная женщина с собранными в тугой пучок светлыми волосами.

– Ты кто такая? – строго вопросила она, оглядывая меня цепким взглядом водянисто-голубых глаз.

Я и ей протянула бумаги, коснувшись пальцами губ и отрицательно мотнув головой.

– Немая что ль? – спросила она, а дождавшись моего подтверждающего кивка, заглянула и в бумаги. – Знаю. Тебя по знакомству протащили, – и скривилась, словно крысу увидела. – Следуй за мной.

Она развернулась и направилась к той же двери, откуда появилась. Я засеменила следом, пытаясь запомнить дорогу. Мы прошли через склад в комнату с одеждой. Здесь за шитьем сидела седовласая женщина.

– Выдай девчонке форму, выдели комнату и отправь на мытье полов в посадочную.

Отдав приказ, женщина ушла, больше не взглянув на меня. Кажется, ей пришлось не по душе моё устройство во дворец. Плохо. Судя по тому, как легко раздаёт приказы, она занимает высокое положение среди прислуги.

– Что ты сделала нашей мегере в первый же день? – женщина заговорила, только когда названная мегера покинула комнату.

Снова жестами пояснив, что не в состоянии ответить, я вытянула из кармана блокнот.

– Ох, девонька, ты что же писать умеешь?

Я неуверенно кивнула, дав себе внутренний подзатыльник. В городах были школы, но крестьяне не особо стремились к грамоте, занятые домашними делами.

– А знаешь, я поняла. Ты же новенькая. Мегера два дня ругалась, что из-за тебя троюродную племянницу не смогла устроить на работу. Плохо это, скверный характер у мегеры-то нашей.

Отложив шитье, женщина поднялась со стула и двинулась между вешалками, выискивая для меня одежду.

– Примерь-ка, – она передала мне голубое платье служанки, серый фартук к нему и белый чепец.

Быстро разоблачившись, я надела предложенное. Платье село хорошо, по фигуре. Но вот это мне как раз и не нужно. Я жестами показала, что нужен размер побольше.

– Да-да, фигурка ладная у тебя. Не надо тебе её демонстрировать, – согласилась женщина. – Того и гляди стражники пристанут иль крылатые эти варвары. Прячь красоту свою.

Красоту? Она серьезно?

Следующее платье село свободно, даже мешковато, что меня полностью устроило. Убрав волосы под чепец, я повязала фартук.

– Зови меня Зои. Помощь нужна будет – обращайся, подскажу, – наказала женщина, вручая мне запасной комплект формы.

Дальше она провела меня в комнаты для прислуги, попутно рассказывая о местных порядках. Служанки жили по двое. Да и комнаты не отличались размерами. Один шкаф на двоих и две кровати. Мне повезло: в выделенной комнате было окно с видом на сад. Удобства и купальня, общие для всех, находились на этаже. Правда, по словам Зои, не все девушки жили во дворце, большинство расходилось по домам после работы.

Немногочисленные пожитки отправились в шкаф, а женщина повела меня к месту работы. Тогда я и поняла, почему Зои решила, что Офелия, заведующая прислугой, которую она называет мегерой, меня невзлюбила. Посадочной называли зал на верхнем этаже. Гармонты влетали в него через двери, ведущие на опоясывающий здание балкон, принося с собой пыль дорог, грязь и мусор. А ведь когда-то здесь были расположены музыкальные инструменты, звучали алетерны иллеми. Проклятые гармонты все разрушили, уничтожили и теперь припеваючи жили, устраивая собственные порядки. А мне предстояло прислуживать им.

– Удачи, дочка, – прежде чем уйти, добрая женщина сжала ладонью моё плечо в знак поддержки.