Лето. Письменный стол. За столом сидят двое мужчин, полный и худощавый, и тихо беседуют.
– А вы знаете, уважаемый Георгий Петрович, – говорит полный с улыбкой, – вчера вечером, моясь в душе, я понял, почему мне суждено величие. Я четко осознал, что я бог.
– Вы, дорогой мой, – хохочет худощавый, – вчера грибов переесть изволили. Вот вам мозг то и вспучило!
– Ну… – тянет полный, – а хотите, докажу?
– Опять чего-нибудь выкинете эдакое, – говорит худощавый. – Хватит с меня ваших фокусов.
– Помилуйте, мой друг, – говорит полный, – какие фокусы. Вот, извольте взглянуть.
Полный берёт чистый лист бумаги и рисует на нем человечка.
– Вот, благоволите! – довольно говорит он. – Я создал жизнь! Правда, пока в двух измерениях. Ну чем я не бог?
– Да, интересная игра, – соглашается худощавый, – можно в неё поиграть. Если вы бог, то я буду дьявол. Согласны?
– Конечно, конечно, – кивает головой полный, – и что вы собираетесь делать?
– Ну, человечек у вас один, и значит ему грустно. Вот я тут нарисую тоску. Немного дождя, старый, дряхлый, ссутуленный дом и издохший пёс у порога.
– Ага! Ну, а я в свою очередь, – оживляется полный, – нарисую ему любовь. Вот эта красавица очень спасет его от тоски.
– Ну и красавица! – фыркает Георгий Петрович. – Не могли посимпатичнее нарисовать?
– Сойдёт! – машет рукой полный. – И вот у нашего человека есть подруга! Нарисую весёлую свадьбу. А если есть женщина, то есть и дом, и уют, и всё прекрасно. Вот я тут солнышко пририсую.
– Какая карамельная идиллия! – со злостью говорит худощавый. – А болезней не хотите? Нарисую я вам кучу вирусов, заразы всякой и бедности.
– Ничего! У нас же есть любовь! Вот тут будет технический прогресс, пенициллин, антибиотики. А насчет бедности, нарисую я ему хорошую работу с достойной зарплатой.
– — У вас на всё есть козыри! – задумчиво говорит худощавый. – Вы вынуждаете меня на крайние меры. Вот вам война!
– А я его беречь буду. – Радостно замечает полный. – Он же верит в меня! Да и жена его любит.
– Хорошо, – озабоченно говорит Георгий Петрович, – я вижу, вас голыми руками не возьмешь. Ну не будь я дьявол, если не придумаю чего-нибудь. Я сейчас его искушать буду! Вот много женщин, алкоголь. И пусть его на работе повысят. Гордыни немного не помешает. Пусть он начнет задумываться, что жена его недостойна.
– Хитры вы, – задумчиво говорит полный. – Ничего, я ему сейчас испытание устрою. Урок, так сказать, преподам. Катастрофу сделаю. Пусть он в больницу попадет, а жена будет за ним ухаживать. Вот он и почувствует настоящую любовь.
– Какой же вы бог! – смеётся худощавый. – Вы ему сейчас увечья нанесли.
– Ничего, это для его же пользы, – смахивая набежавшую слезу, шепчет полный, – для его же пользы…
– Всё у вас прекрасно, да? – наклоняясь над листом, шипит Георгий Петрович. – А я кое-что придумал. Я ему дар сочинительства дам. И он на вас едкую эпиграмму напишет!
– Это за все-то мои заботы? – огорчается полный. Но, быстро взяв себя в руки, говорит, – я же бог, я должен прощать. Он просто не ведает, что творит! Пусть он покается, и я его прощаю.
– С вами нет никакой возможности играть, – — озлобленно говорит худощавый, – всё у вас хорошо да гладко. А вот я сейчас…
Договорить он не успевает. Прямо перед глазами у двух собеседников появляются несколько жирных чёрных полос.
– Что это? – не сговариваясь, шепчут оба. – Что это такое?
Но тут откуда-то сверху громко звучит детский голос:
– Да ну вас! Чего вы сидите и болтаете? Я хотел картинку нарисовать, как наш сосед с другом за столом чай пьют. А вы всё время болтаете! Я папе нажалуюсь! Дураки какие-то!
Георгий Петрович наклонятся над чёрной полосой так, чтобы было видно полного, и говорит ему:
– А давайте, господи, водки выпьем?
Письмо первое
«Георгий Петрович! Я, как честный, благородный человек, заявляю вам, что между нами все дружеские отношения прерываются. После того, что вы высказали в адрес одной известной вам особы несколько ужасных фраз, я не могу больше с вами общаться.
Вы, Георгий Петрович, подлый и грубый! Ноги вашей больше не будет на моём дачном участке! И более того, я очень жалею, что был с вами знаком и даже дружен. Вы враг мой! С наихудшими пожеланиями вам. Ваш бывший друг».
Ответ на первое письмо
«Ну и чего вы взъерепенились, мой любезный изобретатель? Подумаешь, что я сказал вашей соседке, что она намазанная мартышка? Но это же правда! А на правду обижаться нельзя, мой полный друг. Поселилась напротив вас какая-то дура. И вы сразу деградировать начали. Раньше хоть чего-то изобретали, чёрные дыры открывали, а теперь… Да и не надо мне таких друзей! Пропади вы пропадом вместе со своей соседкой!»
Письмо второе
«Ах так! Я возмущён вашими словами. Вы даже не раскалились! Я вызываю вас на дуэль. Жду вас в полдень на перекрёстке. Выбирайте оружие и дайте мне знать!
P.S. Георгий Петрович! Вы сами дурак! А я девушка умная! Я техникум закончила! Вот!»
Ответ на второе письмо
«Ждите, ждите, жирный подкаблучник! А я не приду! Оружие я выбрал. Убейтесь об стену сами. Знать вашу стаю не желаю! Всё!»
Письмо третье
«В таком случае, Георгий Петрович, я объявляю вам войну! Ждите незамедлительного нападения!»
Ответ на третье письмо
«Одумайтесь, мой друг! Вспомните Троянскую войну! Давайте мириться. Предлагаю первый и последний раз».
Письмо четвертое (последнее)
«Друг мой, Георгий Петрович! Простите меня за всё. Приходите сей же час ко мне. Мне очень плохо. Она бросила меня! Сбежала с местным агрономом. Забудем всё! Приходите, водки выпьем».
Ровно в восемь утра в квартире Георгия Петровича прозвучал телефонный звонок.
Прозвучал резко в тишине, напугав толстого кота, который с перепугу сиганул в прихожую и наделал на полу лужу. Георгий Петрович поднял трубку и сердитым голосом спросил:
– Кто этот самоубийца, который осмелился разбудить меня в выходной день?
– Это я! – голос в трубке был взволнован. – Я ваш друг!
– Слушай, толстяк! – зарычал Георгий Петрович. – У тебя должны быть очень веские причины звонить мне! Если ты позвонил только ради того, чтобы пожелать мне доброго утра, то берегись. Я убить тебя могу.
– Очень веские! – заверещала трубка. – У меня дома сидит снежный человек! Ну, знаете, тот, с Гималаев. Приезжайте, сами всё увидите.
– Я приеду и убью вас обоих! – трубка с грохотом упала на телефон. Кот наделал ещё одну лужу уже побольше.
Через полчаса Георгий Петрович сидел на диване в квартире своего приятеля и грозно ворочал глазами. В руках у него была увесистая сковорода.
– Где ваш йети? – зловещим голосом спросил он. – Если это шутка, то она будет последней в вашей жизни.
– Какие тут шутки, – толстый покосился на сковородку, – сейчас я вам его покажу. Я его в ванную отправил, а то от него нехорошо пахло. Через пять минут я покажу вам Андромеда.
– Вы что, назвали его Андромед? – заулыбался Георгий Петрович. – — Хорошее имечко, нечего сказать.
– Оно ему подходит, – всё ещё глядя на сковородку, сказал толстый. – Андромед – красивое имя.
В ванной щёлкнула задвижка, и перед друзьями предстал двухметровый богатырь с огромной чёрной бородой и непомерно длинными руками.
– Вот он, – торжествующе сказал толстый. – Вот он, снежный человек, головная боль всех уфологов.
– Здравствуйте, – ошарашенно сказал Георгий Петрович. – Добро пожаловать в цивилизованный мир.
– Урр-Апр-горр… – прорычал Андромед, – ик-мрарр-горуу… – со смаком закончил он.
– Да… – протянул Георгий Петрович, – красноречиво. – Он что, совсем не понимает по-нашему?
– Всё он понимает! – отозвался толстый. – Только не говорит. Ну, как собака.
– Агр трас гав гав! – резко повернувшись к толстому, сказал Андромед. – Трарр горутррр придурр!
– Что он сказал? – поддавшись вперед, спросил Георгий Петрович. – Вы его понимаете?
– Немного, – ответил толстый. – Он не очень доволен, что я его сравнил с собакой. Он считает, что собака – грязное животное.
– А он кем себя считает? – со смешком сказал Георгий Петрович. – Чистой расой чтоли? Он, наверное, и мылся-то первый раз в жизни. Вы посмотрите в ванной, может он у вас мыло съел.
Андромед жёстко посмотрел в глаза Георгию Петровичу, вырвал у него из рук сковороду и ударил его по голове.
– Ох! – Георгий Петрович сполз с дивана. – Зовите полицию! Он же дикий! Питекантроп, точно!
– Йграрр, тфурр! – — Андромед плюнул на ковер. – Ирграрр наррушш хераарр! – и вышел из квартиры.
– Ну что вы натворили! – завопил толстый. – Это же было научное открытие!
– Этот ваш дикарь мне голову разбил, – злобно отозвался Георгий Петрович. – У вас водка есть? Несите скорее!
Андромед вышел из подъезда и пошел в сторону лесопарковой зоны. Там у него был спрятан летательный аппарат. Мысли его были не очень.
– Да, – думал он. – Нельзя им ещё в космос. Не доросли они ещё до космоса. Рылом не вышли. Ладно меня оскорбили. Я прощу. А если бы оскорбили расу колондзианцев? Эти не простят и уничтожат Землю за считанные секунды. Нет, рано ещё этим дикарям в космос. Рано.
В квартире Георгия Петровича раздался телефонный звонок.
– Алло, – сказал он, поднимая трубку, – я слушаю, говорите!
– Добрый день! – голос в трубке был очень возбужден. – Это я! Ваш друг! Представляете, я купил автомобиль! Почти новый! Собирайтесь скорее, поедем на дачу!
– А, это вы, толстячок, – Георгий Петрович заулыбался. – Автомобиль – это очень хорошо! Не надо будет в электричках трястись. Надеюсь, Вы меня на дачу всегда возить будете.
– Конечно! – всё ещё верещал голос. – Собирайтесь скорее, поедем немедленно! Я уже у вашей парадной!
– Через пять минут буду! пообещал Георгий Петрович.
Собранный рюкзак стоял уже давно и ждал своего часа. Георгий Петрович оглядел комнату. Чего бы ещё взять с собой? Но, не найдя ничего подходящего, махнул рукой, подхватил рюкзак и выбежал из квартиры.
На улице стояла сияющая, только что вымытая «шестерка». За рулем её сидел сияющий толстячок, друг Георгия Петровича, безумный изобретатель.
– Хорошая машина, – похвалил Георгий Петрович, присаживаясь на переднее сиденье.
– О чём Вы говорите, дорогой! – засиял толстяк. – Это зверь, а не машина! Сейчас прокатимся с ветерком!
Толстяк завёл двигатель, и приятели двинулись по дороге.
– Вот скажите, дорогой друг, – толстяк крутил руль. – Жизнь прекрасна и удивительна, правда? Всё в моей жизни стало налаживаться. А всё почему? Потому что я веду праведный образ жизни, не сквернословлю, не грешу и недавно я осознал одну мудрость.
– Какую же? – Георгий Петрович умилялся настроением толстого.
– Непротивление злу! – смачно провозгласил тот. – Непротивление злу насилием, какого? Это же надо было так выразиться?
– Ну, это спорный факт, – нахмурил брови Георгий Петрович, – я, например, не хочу подставлять левую щёку, если бьют по правой.
– Вы всё неправильно понимаете, мой дорогой! – сказал толстый. – Мы, интеллигенты, находимся в вечных сомнениях. А почему? Да. Горе от ума. – И понёс… и понёс…
Вдруг он резко затормозил.
– Вот, мля! – крикнул он. – Куда прёшь, корова!
От «Жигулей» отпрыгнула в сторону насмерть перепуганная старушка.
Толстый открыл окно и заорал:
– Куда прёшь, овца старая? Тебя смерть посрать выпустила, а ты куда попёрлась?
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке
Другие проекты