– Надо же, пригодились. У одного парня по случаю купил, у дальнобойщика. Сейчас заменим временно. Мало ли что у твоего бомжа внутри творится…

Через пятнадцать минут они уже выезжали с новой точки. Подъехали поближе к дому Мустафы, вышли и немного поболтали рядом с машиной.

– А почему ты его Мустафой зовешь? – спросил Говоров. – Нерусский человек, или сам ему такую кличку придумал?

– Старый он уже, я с ним случайно у нашей стройки столкнулся, и мы разговорились. Мешок он нёс с каким-то старьём, тяжёлый для старого человека, я и вызвался помочь. А он мне прямо заявил, что бы я его называл любым именем по своему желанию, потому что сам он никаких имён не помнит. Я, не особенно задумавшись, Мустафой его назвал, так к нему всегда и обращался.

Они зашли в помещение, Николай щёлкнул выключателем и прикрыл дверь. Щеколда была под стать навесному замку – огромная. Они огляделись. Было похоже, что здесь временами работал ремонтный персонал на восстановлении трубопроводов водяной и отопительной систем. Везде были разбросаны обрезки труб разного диаметра, на длинном верстаке были закреплены трое тисков большого размера. В одном углу помещения стояла двухсотлитровая бочка из-под масла, полностью забитая металлоломом. В другом углу лежали какие-то инструменты. В дальней стене осталась неприкрытой лёгкая деревянная дверь из свежей доски. На двери была неразборчивая надпись тёмной краской.

– Там у хозяина достаточно старой мебели, чтобы выспаться, – сообщил Девятов. – Сам он придёт, видно, попозже. У него есть подходящий объект, где он ближе к вечеру милостыню хорошую собирает, туда полиция совсем не заглядывает.

Николай повёл Михаила к «берлоге» Мустафы. У двери он с любопытством пальцем поцарапал по буквам, краска была ещё не совсем засохшая, тёмно-красная. Михаил присмотрелся и вслух прочитал надпись, идущую по двери наискосок сверху вниз:

«Первое и последнее предупреждение! Если ты, падла, не вернёшь чужую вещь, то будешь выглядеть, как твой друг-бомж!».

Лысой головой к двери внутри тёмного помещения лежал обросший седой бородой старик. На голове зиял довольно свежий широкий шрам, но кровь уже свернулась и не текла. Её много скопилось рядом, уже подсохшей. Девятов изменился в лице, включил свет внутри спальни, вновь посмотрел на дверную надпись и потер пальцами краску:

– Я сразу подумал, что это кровь! – обреченно сказал он, вынимая платок и вытирая руку. – И зачем они это сделали?

– Так! – тихо пробормотал Михаил. – Один «жмурик» уже объявился! Быстро всё осматриваем и выметаемся. Руками ни за что не хватайся! Нас, кажется, никто не вёл? Ты не обратил внимание?

– Зачем они это сделали? – опять простонал Николай. – Знал бы, запустил эти часы в ресторан в тот же вечер!

– Ты меня слышишь? Даём дёру!

– Сейчас, только плащ возьму, больше моего ничего у Мустафы не оставалось, – Девятов проскочил мимо усопшего, что-то там уронил тяжёлое на пол и сразу выскочил с пластиковой сумкой в левой руке.

Друзья выключили свет и постарались тихо вскрыть щеколду. Её, как нарочно, заклинило и пришлось сбоку постучать рядом валявшимся молотком. На выходе никого не встретилось, только поодаль в песочнице играла девочка.

– Замок с ключом положи в сумку, выбросим где-нибудь в другом районе, – скомандовал Михаил.

– Отпечатки пальцев?

– Чем чёрт не шутит, лучше не рисковать. Что у тебя ещё в этой сумке, кроме плаща?

Николай шёл к машине молча, уже забравшись в кабину сказал:

– Деньги я его забрал. Он их не скрывал никогда, в столе лежали. Нам пригодятся, ему-то зачем теперь?

– И много там?

– Не считал, обычно Мустафа держал у себя не больше сотни тысяч. Всё лишнее отдавал в ближайшие церкви…

Говоров выехал на ближайший проспект.

– Звони бандерше!

Николай набрал номер и стал ждать ответа.

– Сделай внешний звук, чтобы я разговор слышал! – сказал Михаил.

С первого раза телефон Сандра не взяла. Позвонила сама через пять минут:

– Друг мой сердечный? Один? Откуда появился? Звонишь из Москвы?

– Отъехать нужно было на несколько дней в Питер, – видно было, что Девятов врать был не мастак, – друг там у меня представился!

– А не подруга, случайно, появилась? – ревниво переспросила Сандра.

– Перестань, Евдокия! Ты же знаешь, что я женат, какие могут быть подруги… У тебя какие дела? Всё нормально?

– Нормально, только круглую дату мне без тебя пришлось справить! Сбежал в такой день! Совести нет у тебя, дорогой!

– Не мог я тот раз, не взыщи! У меня просьба к тебе сегодня появилась великая…

– Только через постель!

– Без проблем! Сил я теперь набрался…

– И какая просьба?

– Переночуем у тебя с моим приятелем сегодня. Быть может, и завтра. Разрешишь или другое место искать?

– Я тебе найду другое место! Когда приедете?

– Где-нибудь к десяти, дорога до тебя длинная слишком…

– С тобой всё ясно. А что за приятель? Ему девушка нужна?

Михаил резко покачал головой.

– Я спрашивал, он отказался.

– Брезгует, значит! Ладно, приедете, тогда поглядим, что к чему. Пока!

Какое-то время ехали молча, потом Говоров попросил Николая рассказать, каким образом судьба свела его с бандершей.

– Произошло наше знакомство чисто случайно. Ещё прошлой осенью мы с бугром Чесноковым по окончанию работы решили заглянуть в ближайшую забегаловку, где можно было бы распить бутылку «Путинки». Повод был не очень значительный, но примечательный: у Павла Ивановича накануне родился внук в Уфе. Он мне и до этого рассказывал, что его сыну очень повезло, женился он на девушке, которая приехала поступать в какой-то московский ВУЗ. В метро познакомились, и сразу он её привёз к матери с отцом. Очень красивая башкирка оказалась, по конкурсу в институт не прошла и собиралась домой возвращаться в свой Башкортостан. Девушка родителям парня приглянулась, они её оставили переночевать, потому что в общежитии ей места уже не было, а билет на поезд она достала только на следующий день. Ночью Чесноков встал по малой нужде, смотрит, а его сын Васька на кухне сидит за столом и, вроде, как книгу читает. «Папка! – говорит он отцу. – посиди со мной!». Павел Иванович сильно перепугался, потому, что такое первый раз произошло, чтобы Вася ночью на кухне дурака валял, прикрываясь книжкой. Сел он с Васей и спрашивает: «Что случилось? Говори!». У того глаза слёзами заполнились, угнулся и сознался: «Полюбил я, первый раз в жизни полюбил! Что мне делать? Она утром к себе в Уфу уедет, а я тут с ума сойду!». Ну, бугор мой и не такие трудные задачки решал на стройке, умный человек. Он сыну говорит: «Ты девушке в любви признался?». «Нет! Ты что?». «Боишься, что ли?». «Да!». «Ты, сынок, уже человек взрослый, армию отслужил, работать пошёл! Соображать должен лучше, а ты всё ведёшь себя, как ребёнок. Нужно не мне говорить о любви, а самой девушке! А вдруг ты ей тоже приглянулся?». И, понимаешь, входит к ним на кухню эта девушка в ночном халатике и говорит: «Я, Вася, без тебя в Уфу не поеду! Я в тебя с первого взгляда, как в книжках, влюбилась! И ты не думай, что раз ты не москвич, то я за тебя не выйду, мы поедем к моим родителям и там будем жить. У меня там есть квартира, мне отец давно её купил, заранее. Он меня и в Москву не отпускал». Вася с Чесноковым с удивлением слушают девушку и оба на неё любуются: очень она красивая, тем более в ночном халатике. А она продолжает: «Так как же, Василий, поедешь со мной в Уфу жить?». Конечно, у них всё срослось, а в этот день, как раз через девять месяцев после отъезда молодых из Москвы, мы собрались обмыть вновь появившегося на свет человечка. Интересная история, да?

– Колюнь! – посмотрел на друга сумасшедшими глазами Говоров. – А Сандра здесь причём? Она тоже с Уфы, что ли?

– Ах, Сандра! – вспомнил Девятов. – Так я и рассказываю тебе. Мы с Чесноковым идём по улице в направлении предполагаемой выпивки и видим, что на дороге в сумерках стоит большая белая иномарка и около неё – эта самая Сандра. Ну, тогда мы ещё не знали, что это Сандра, видим под светом фонарного столба красивую бабу в цивильной одежде. И останавливает она нас, вернее, Чеснокова, бугра моего:

– Пашь! Не поможешь с машиной? «Тойота» моя что-то на всём ходу остановилась, а мне ещё домой ехать нужно, под Можайск.

– Евдокия Михайловна! Это вы? – говорит бугор.

– Я, Паша, я. Так поможешь?

– Я, Евдокия Михайловна, только в железобетонных изделиях разбираюсь, но не в иномарках. Я тебя сейчас познакомлю с Николаем Девятовым, работает со мной на стройке. Вы здесь около машины погуляйте или внутри посидите, а я знающего человека вызову, он твою япошку наладит в два счёта!

Сказал Павел Иванович так и сразу исчез. Ну, нам пришлось залезть в машину – на улице уже становилось холодно – там познакомились, поговорили, пока Чесноков помощь искал. Парень, что с ним пришёл, что-то внутри машины повернул, она и заработала. Сандра, теперь я её уже по этому имени начал называть, загрузила нас всех, парня того домой подбросила, а потом нас в Можайск повезла за внука пить. Бугор немного наклюкался и домой попросился, тогда хозяйка его с охранником в Москву и отправила, а меня с собой спать положила. Так с этого и началось моё знакомство! Потом оказалось, что в доме, где снимает квартиру Чесноков, как раз в этом же подъезде, у Сандры имеются две квартиры, используемые её девицами для определённых встреч с нужными людьми. И она часто Павла Ивановича встречала, даже он помогал однажды заевший замок ремонтировать на входной двери одной из этих квартир.

Михаил переварил всё сказанное Николаем, потом сказал:

– Предупредишь перед Можайском, когда появится поворот…

Девятов сидел тихо, а потом задремал. Дорожные знаки указывали, что до цели ещё далеко, и Михаил не спешил разбудить Николая. Понятно, что насильственная смерть человека, с которым иногда коротал время, была неприятна и нужно было душой отойти от этой неприятности.