Когда – то очень давно, пять или шесть лет назад, она жила совершенно иначе. Крохотная квартирка в самом бедном районе штата, отец алкоголик и полубезумная мать, тянущая на себе всю семью. Но Джил не любила вспоминать, то прошлое. С ним было покончено с тех пор, как в прибрежном кафе Майами – Бич, где она подрабатывала на летних каникулах, Джил встретила симпатичного художника Майкла Фонтейна из непристойно богатой семьи.

Это была любовь с первого взгляда. Они вместе провели лето, а когда она вернулась домой, Майкл постоянно звонил ей и приглашал в свой особняк в Майами. Она гостила у него, когда ей позвонили и сообщили, что родители погибли в пожаре по вине отца.

Джил осталась у Майкла в качестве его постоянной подружки. И этот новый статус нравился ей гораздо больше предыдущего. Жить среди миллиардеров не так просто, как кажется на первый взгляд, но она смирилась с их заскоками и снобизмом. Из кожи вон лезла, чтобы стать одной из них. А потом из колледжа вернулся старший брат Майкла….

– Джил, ты приехала?

В дверях возник высокий силуэт Даниэля Фонтейна. Влажные после душа волосы завивались в кольца вокруг его лица. Голубые глаза, непростительно длинные загнутые кверху ресницы, безмятежный, самоуверенный взгляд, нагловатая улыбка на чувственных губах, обнаженный мускулистый торс и светлые бриджи на безупречно загорелом теле.

Чертовски хорош, и знает об этом. Джил с трудом подавила приступ раздражения. Она еще не была готова встретиться с ним лицом к лицу, после всего, что увидела накануне. Чертов ублюдок. Двадцать пять лет, а он уже глава многомиллионной корпорации. И он не сделал для этого ничего. Просто родился сыном мульти миллиардера. А ей приходиться терпеть выходки этого баловня судьбы, чтобы снова не оказаться на улице.

– Здравствуй, Дин, – сухо поздоровалась она.

– Я не слышал, как приземлился вертолет. – он прищурил голубые глаза, прислонившись плечом к дверному косяку.

Джил нервно убрала за ухо темную прядь волос, и выдавила безмятежную улыбку. Она стояла на фоне окна, вполоборота, и смотрела на него. Легкий прозрачный голубой сарафан без бретелек с широким подолом шевелили ветер, приникающий в комнату через распахнутое окно.

– Наверное, ты спал, – девушка небрежно пожала плечами. Пристальный взгляд Дина остановился на ее ключицах.

– Ты сильно похудела в последнее время. – неожиданно мягко сказал Фонтейн. – Все хорошо, Джил?

– Да, я в полном порядке. – кивнула она. – Просто в последнее время мы много работаем. Иногда я просто забываю поесть.

– Это так на тебя похоже. – ухмыльнулся Дин, вытаскивая руки из карманов и отрываясь от дверного косяка.

Ленивой неторопливой походкой молодой человек направился к Джил. Остановился совсем близко. Высокий, сильный, пахнущий гелем от душа, безумно сексуальный, и невыносимо привлекательный для нее … для многих.

– Как твои дела, Джи? – спросил он, проведя кончиками пальцев по ее обнаженному плечу, взгляд лениво скользил по слегка удивленному лицу девушки. – Чем ты занималась в Палм Бич?

– Вела деловые переговоры, встречалась с потенциальными партнерами. Все прошло удачно, Дин. Те, на кого мы рассчитывали, у нас в кармане.

– Спасибо, Джил, – со странной интонацией сказал он, глядя в ее синие с фиолетовым отливом глаза.

– За что? – девушка попыталась беспечно рассмеяться. – Это моя работа. Только и всего.

– Я никогда не говорил тебе, что ценю то, как много ты делаешь. Для компании и… – он сделал паузу, а у Джил екнуло сердце. – … для меня.

Самое удивительно состояло в том, что сейчас Даниэль говорил совершенно искренне. Джиллиан успела узнать его за последний год, и сейчас он не лицемерил. И это настораживало. Возможно, он испытывает что – то вроде раскаянья или запоздалые муки совести, что ему совершенно не свойственно. В любом случае, Дин ведет себя крайне странно.

– Нет, ты не говорил… – покачала головой девушка.

Его близость волновала ее, как, впрочем, и всегда. И неважно, что эту ночь он провел с кем – то другим, она все равно продолжала испытывать почти постыдное влечение, ненасытное страстное желание, а иногда почти животный голод. И не знала, как с этим бороться.

– Но это не значит, что я не понимаю, не осознаю, – тихо сказал он. – Ты моя, Джи. Ты еще помнишь об этом?

– Боже, что на тебя нашло? – она распахнула глаза, уставившись на него.

От его пронизывающего взгляда становилось не по себе. Неужели он почувствовал ее сомнения?

– Ты изменилась, не звонишь мне, как раньше, не шутишь, не покупаешь билеты в кино, не набрасываешься на меня, когда мы остаемся одни. Тебя не было почти пять дней. И ты ни разу не позвонила мне не по делу, а просто так. И сейчас смотришь, словно ждешь, когда я, наконец, уберусь из твоей комнаты.

– Все совсем не так! – От его обвинений голова пошла кругом. Она разозлилась, считая все его обвинения надуманными и неоправданными. – Ты тоже не звонил мне.

– Я, черт возьми, не уверен, что тебе это нужно, – рявкнул он.

Его руки грубо схватили ее за плечи, и теперь Джил не на шутку напугалась. Она никогда не видела Фонтейна таким разгневанным. Но разве не она должна злиться? Ведь именно Даниэль изменяет ей с каждой встречной, и ведет себя, как последний подонок.

– Ты удивишься, Дин, но я тоже, – холодно сказала она, с вызовом глядя в красивое лицо. Его глаза сузились, когда Джил добавила. – Не уверена, что тебе нужны мои звонки и я сама.

– Но ты же знаешь, что нужна мне. Я не видел своего единственного брата целый год. Из – за тебя.

– Не надо обвинять меня в том, что Майкл не хочет с тобой общаться, – прошипела она сквозь зубы, отталкивая Дина, вырываясь из власти его стальных пальцев, сжимающих ее плечи.

Несколько шагов назад, и их разделяет достаточное расстояние, чтобы суметь удержать себя в руках, и дает возможность для маневра в случае опасности.

– А кого, Джи? – снова засунув руки в карманы, с наглой усмешкой спросил Фонтейн.

– Посмотри в зеркало, Даниэль. Это тебе оказалась мало моделей в бикини, которые плескались в твоем бассейне толпами. Тебе захотелось трахнуть подружку своего, как ты выразился, единственного брата.

– Что – то я не помню, чтобы ты сильно сопротивлялась. – обнажив идеально ровные белые зубы в ироничной улыбке, выдал Дин.

Джил показалось, что земля закачалась под ногами. Она замахнулась, чтобы ударить его, но вовремя остановилась. Она не позволит ему вывести ее из равновесия. Чертов засранец прав.

– Да, я не сопротивлялась. Но ты и понятия не имеешь, как сильно я жалею об этом, – спокойно глядя ему в глаза, сказала Джил. Хрен с ним. Пусть делает, что хочет. Она не собирается и дальше терпеть его выходки.

– Ни черта ты не жалеешь, – грубо бросил Дин, шагнув к ней.

Девушка не успела среагировать. Обхватив ладонями ее лицо, Фонтейн поцеловал ее в приоткрывшиеся в немом возмущение губы. Властный эгоистичный поцелуй. Глубокий и яростный. Его алчный язык ворвался в ее рот, а ладони скользнув по спине, сжали маленькие упругие ягодицы и прижали к возбужденному мужскому телу. Какое – то время она пыталась оттолкнуть его, упираясь руками в крепкую грудь, пока он неистово целовал ее, наваливаясь всем телом, задирая подол сарафана. Одно мгновение и его пальцы уже в ее трусиках.

– Не что? – хрипло прошептал он, оторвавшись от ее опухших от поцелуев губ. – Не похоже на сожаление, да? – сиплый смех, и потемневшие от желания глаза.

Ее ладони на его плечах, но больше не отталкивают, а скользят вниз, замирают на рельефной вздымающейся груди. Где – то там глубоко бьется его сердце, такое же неприступное, непредсказуемое, как он сам. И Даниэль снова целует ее.

Медленный пьянящий поцелуй. Несколько шагов и они оба на кровати. Он, как всегда, сверху. Повелевает, доминирует, ведет…. Сарафан и трусики летят на пол, ее руки судорожно стягивают его бриджи. Никакой прелюдии, Дин безжалостно сжимает небольшие упругие груди, лаская большими пальцами твердые соски, ее бедра раздвинуты, ноги обвивают мощный торс любовника, и он входит в нее мощными глубокими толчками.

Бесконечно долго и мучительно приятно. Она кричит, когда кончает первый раз, царапает его спину, а он смеется и продолжает ритмичные движения. Это никогда не кончится. От него нет лекарства. Джил запрокидывает голову и стонет, ее руки вцепляются в ягодицы Дина.

– Сильнее. Глубже. Еще, Дин. О боже…

Он ускоряет толчки, и хрипло зарычав, Джил кусает его в плечо, не в силах больше терпеть эту сладкую эйфорию. Ее тело пульсирует от наслаждения, растекается под ним, и продолжает изнывать от желания. После второго оргазма она перестает считать. Рядом с ним она превращается в нимфоманку. Так нельзя. Это нужно остановить. Пока не стало слишком поздно. Он как наркотик, несколько часов блаженства, и жестокий отходняк. Зависимость. Одержимость.

Она слышит, как он кончает, с таким же животным стоном, как и она. Они друг друга стоят. И ради этого они предали того, кого любили. Оба.

– И это все, что ты хочешь от жизни, Джи? – шепчет ей в ухо Даниэль. Горячее хриплое дыхание шевелит влажные волосы. Она не в силах двигаться и думать. – Мой член и мои деньги. Так?

– Пошел к черту, Дин, – она смотрит на него.

Расширенные зрачки, словно у наркомана, на лбу блестит пот, губы все еще влажные от их поцелуев. И он все еще в ней, но уже задает вопросы. Он способен думать. Никогда не теряет голову. Или просто не с ней. Ему всегда мало, а она полна им до предела.

– Тогда, что это, Джи? Почему ты со мной? – он покидает ее тело, вытягивается рядом. Красивый, потный, большой и сильный. Бессердечный наглый бабник, который пытается читать ей морали. Он – ее второй любовник. А у него каждый день по две. И она не всегда входит в это число.

– Скажи мне, Джи. Я хочу знать. – Даниэль удерживает ее лицо так, чтобы она могла видеть его глаза. В них тоже вопрос. Словно ему важно. Действительно важно.

Сердце внезапно замирает, словно …. Боль, сильная боль сжимает, выворачивает все внутренности. Она ненавидит его за то, что он делает сейчас с ее сердцем.

– Не играй со мной, Дин, – шепчет Джил.

– Я никогда не играл. Давай решим сейчас. Чтобы я не сомневался потом. Только секс, Джил? Только секс?

– Ты слышал, что я сказала Саре, – неожиданно осенило Джил.

Все вдруг встало на свои места. Вот в чем причина странного поведения Фонтейна. Богатенький мальчик испугался, что его игрушка снова уплывет к другому. Но разве ему не все равно?

– Это не ответ. Ты была зла на меня. Так? Ты поэтому обрисовала наши отношения, словно их никогда и не было? – Джил пугает его пристальный ищущий взгляд, которым он всматривается в ее лицо в поисках ответов.

– А разве были, Дин? – горечь простирается в фиалковых глазах, растворятся в печальной улыбке.

Она дотрагивается до его щеки. Какая нежная кожа. Такой красивый мальчик. Бедный заколдованный принц, у которого забрали сердце. И никакой волшебник не вернет его. Его глаза потухли, стали пустыми, привычными.

– Почему, Джил?

– Ты столько раз предавал меня, Даниэль.

– Но ты ни разу не сказала, что тебе это неприятно. – он откинулся на подушку, и безучастно уставился в потолок. – Чтобы я ни делал, ты молчала. Словно…. И господи, я просто хотел, чтобы ты увидела меня, Джи. А ты даже не ревновала.

– О чем ты говоришь, Дин. – раздраженно покачала головой Джил. – Какая ревность. Ты забыл, сколько я знаю тебя? Ты же всегда бегал от юбки к юбке. Даже в день похорон отца я застала тебя на кухне с Бесс Уитмор. В тебе нет ничего святого, Дин. Разве я могла хоть как – то изменить тебя?

– А ты пыталась? – он снова повернулся и посмотрел на нее. – Почему ты не любила меня, Джил? И зачем спишь со мной, если не любишь?

– Ну, вопрос на этот ответ, ты прекрасно знаешь сам, – она грустно усмехнулась. – Просто влечение тела. Разве ты не в курсе, как это бывает? Зачем ты учинил мне допрос? Даниэль, я просто веду себя так, как ты научил меня.

– А его ты любила?

– Прекрати.

Дин поймал ее руку, и удержал в своих ладонях, не позволил ей отвести глаза.

– Я не знаю. – тихо ответила Джил.

– Саре ты сказала другое.

– Для тебя это так важно? Не смеши меня, Даниэль.

– Я вовсе не хочу быть смешным. Я хочу, чтобы ты была честна со мной.