Отзывы на книги автора «Алейда Ассман»

Историк, культуролог, литературовед, профессор Констанцского университета и супруга известного египтолога Яна Ассмана Алейда Ассаман поднимает в своей монографии крайне значимые вопросы мемориальной культуры, исторической политики, индивидуальной и социальной памяти. Теория А. Ассман рассматривается на примере Холокоста, однако, оказывается применимой и к другим концептам. В центре внимания автора данного вполне теоретизированного, но совершенно нескучного труда, обращение к прошлому, происходящее на разных уровнях и разными путями.
Анализируя работы историков М. Хальбвакса и Р. Коззелека, произведения Гюнтера Грасса и писателей поколения 1968 г. деятельность мемориальных обществ, А. Ассман описывает механизм конструирования культурной памяти.
Однозначно рекомендовала бы эту книгу всем историкам и социальным антропологам, особенно начинающим, т.к. это, пожалуй, единственное комплексное исследование, за исключением ряда произведений Пьера Нора, посвященное взаимодействию памяти и истории, к тому же, доступное на русском языке.

Историк, культуролог, литературовед, профессор Констанцского университета и супруга известного египтолога Яна Ассмана Алейда Ассаман поднимает в своей монографии крайне значимые вопросы мемориальной культуры, исторической политики, индивидуальной и социальной памяти. Теория А. Ассман рассматривается на примере Холокоста, однако, оказывается применимой и к другим концептам. В центре внимания автора данного вполне теоретизированного, но совершенно нескучного труда, обращение к прошлому, происходящее на разных уровнях и разными путями.
Анализируя работы историков М. Хальбвакса и Р. Коззелека, произведения Гюнтера Грасса и писателей поколения 1968 г. деятельность мемориальных обществ, А. Ассман описывает механизм конструирования культурной памяти.
Однозначно рекомендовала бы эту книгу всем историкам и социальным антропологам, особенно начинающим, т.к. это, пожалуй, единственное комплексное исследование, за исключением ряда произведений Пьера Нора, посвященное взаимодействию памяти и истории, к тому же, доступное на русском языке.

В одной из глав, автор говорит про роман «Траектория краба» Гюнтера Грасса и его связь с травматическим опытом немцев во время и после второй мировой войны. Становится понятно, как точно Грасс уловил, что память о немецких беженцах, о масштабных бомбардировках немецких городов, о насильственных переселениях немцев, с одной стороны эксплуатируется разного рода реваншистами, которые хотят использовать ее, как причину для оправдания преступлений нацизма, хотят произвести взаимозачет вины, показать, что немцы точно также страдали, как и все. С другой стороны, те кто негативно относятся к нацизму, отрицают этот опыт, ничего ни хотят слышать о нем, воспринимая его, как попытку снять ответственность с немцев за деяния нацизма. И эта болезненная память повисает в пустоте, зажатая между реакционерами, которые расчетливо хотят использовать ее для своей политической повестки и прогрессивными леваками, резко отрицающими ее.

"Прошло - не значит навсегда"
Эта фраза, помещенная в качестве вывода книги, могла бы и открывать ее. Новое произведение А.Ассман является продолжение и более углубленным дополнением ее предыдущего труда "Длинная тень прошлого". Как и в первой книге автор на примере немецкой истории и мемориальной культуры маленькими точными фрагментами создает глобальную теорию исторической памяти...

"Прошло - не значит навсегда"
Эта фраза, помещенная в качестве вывода книги, могла бы и открывать ее. Новое произведение А.Ассман является продолжение и более углубленным дополнением ее предыдущего труда "Длинная тень прошлого". Как и в первой книге автор на примере немецкой истории и мемориальной культуры маленькими точными фрагментами создает глобальную теорию исторической памяти...

Очень актуальная работа в свете наших «войн памяти». Как конструируется прошлое — коллективное и индивидуальное, в чем различия между памятью побежденных и памятью победителей, как непосредственно осуществляется воспоминание и как происходит его институциализация? Все на примерах Второй мировой войны, Холокоста, травм немецкого общества.

Что касается языка исследования — он вязкий, нудноватый, зацикленный на себе.