За окном одного из домов он еще вечером приметил человека. Возможно, стоит постучать, попросить о помощи? Демьян замедлил шаг, раздумывая, как поступить. Пригляделся к силуэту за окном. Насколько Демьян мог судить, человек сидел, не шевелясь, несколько часов, в той же самой позе. Давно пора спать, а он все здесь, как приклеенный.

Заходить Демьян передумал. Вряд ли ему помогут. Не человек там, а в лучшем случае манекен или чучело набивное для отвода глаз.

Вот и огромная лужа.

«Что я стану делать, если из воды высунется рука и схватит меня, потащит?» – подумал Демьян, но по-настоящему испугаться этого не смог, потому что ночную тьму прорезал вопль Матрены.

– Держите его!

Заметила, что гость сбежал. А ведь Демьян и половины пути не прошел! Не глядя на лужу, Демьян рванул вперед со всех ног, прибавив скорость. Хорошо еще, что на свежем воздухе голова перестала кружиться, а сонное состояние исчезло без следа – его прогнали страх и холод.

Бредущие по улице фигуры, услышав приказ, обращенный к ним, немедленно развернулись и целенаправленно двинулись к Демьяну. Они по-прежнему были неповоротливы и медлительны, но их сила была в количестве. Улицу наводнили темные силуэты: и мужчины, и женщины, вся деревня вышла на охоту.

– Не упустите его! – завывала мерзкая тетка, и голос ее приближался: она тоже пустилась в погоню.

Демьян никогда в жизни не бегал так быстро. Он вообще не был особенно спортивным; за поджарую, стройную фигуру следовало благодарить генетику, а не собственный характер и упорство в спортзале.

Пару раз поскользнулся, едва не шлепнулся в жидкую грязь. Тварей, которые шли с противоположного конца деревни, оттуда, куда бежал Демьян, к счастью, было немного. Оказываясь на пути у Демьяна, они тянули к нему руки, пытаясь ухватить, и он изо всех сил отталкивал их, преодолевая отвращение, чувствуя отвратительный запах разложения.

Вот и машина! Но живуны, словно мухи, облепили ее со всех сторон. Подобраться к автомобилю, открыть дверцу, завести двигатель, заблокировать двери – как он сможет провернуть это в одиночку, без оружия? Демьян остановился, судорожно соображая, как поступить.

– Не упустите! Держите! – надрывалась Матрена уже совсем рядом.

Отчаяние подступило к горлу горькой волной. У паники был вкус полыни.

– Давай сюда, городской! – раздался голос.

Дед Потап! Но чем сумеет помочь слепой старик?

– Живо! Ну!

Демьян повернулся и увидел, что старик стоит у двери дома. Рванулся вперед, в два прыжка перемахнул двор, очутился на крыльце.

– Запирай на замок! – пропыхтел дед.

Они закрылись в доме.

– Ставни заколочены, дверь им не открыть, они сюда не сунутся. Нету тут ее силы.

Стены дома приглушали вопли Матрены, которая добралась сюда и продолжала бесноваться, натравливая живунов. Те, наверное, взяли жилище Потапа в жуткое кольцо.

Дом был маленький, сени да пара комнат, однако внутри выглядел более крепким и опрятным, чем снаружи.

– Пойди, сядь, городской, – сказал старик. – До рассвета все одно не выйти. Как эти улягутся в свои норы, так пойдешь. Матрена-то сама по себе, без них, обычный человек, чего она против тебя? Да и против ружья моего. Машину они тебе, конечно, попортить могут, но, знаешь, твари-то безголовые, а она тоже не сообразит, что в точности надо делать. Темная, в сущности, баба. Так что жить захочешь – починишь завтра до темноты. А то и пешком отправишься, дорогу я объясню. До заката далеко будешь, не достанет.

– Что происходит? – шепотом спросил Демьян. – Кто она? И кто… эти?

– Она-то? А жена моя.

Демьян вытаращил глаза. Слепой старик уверенно прошел в комнату, уселся за стол.

– Дочь у нас была, померла маленькой. Жена с горя помешалась, стала способы искать, как ее вернуть. Бога прокляла, от всех отвернулась. Кто-то ей шепнул, мол, шаманка есть в лесах сибирских. Я уговаривал Матрену, но она не слушала. Отправилась к шаманке. Вернулась через десять лет. Верхнее село, как и Нижнее, хирело, люди разъезжались, но все же было в обоих селах человек сто с лишком.

Потап качнул головой в сторону окна.

– Вон они все, ты сам видел. И не только они, конечно. И залетные есть, городские, туристы.

Демьян вспомнил парня в шортах и футболке.

– Матрена научилась колдовать. Сказала, была в услужении, много чего навидалась. Умеет она мертвяков поднимать да себе на службу ставить. Работниками они у нее, приказы выполняют, как псы цепные.

«Полно у них дел. Двор прибрать, дров наколоть, воды натаскать», – вспомнилось Демьяну.

– Она их всех…

Договорить было страшно.

– Изводила постепенно – и извела. Я предупреждал, никто не верил. Да и народ темный, старики одни остались, она им головы задурила, в веру свою бесовскую обратила. Они помирали и возвращались один за другим. Деревни наши в особом ведьмином кольце, найти обычному человеку невозможно, Матрена постаралась, но иногда прорываются люди. Не сами, а притягивает она тех, кто поблизости окажется и ей глянется. Вот как ты. Потешится, попользует, а после пополняют бедолаги ряды ее рабов.

– А почему… – начал Демьян.

– Почему меня не трогает? – усмехнулся старик. – Не может. Сначала пыталась меня на свою сторону перетянуть, а как не вышло, как я начал против нее действовать, жена попыталась меня убить. А не сумела. Ослепила только. Не знаю в точности, почему нет у нее силы против меня, но думаю: муж я ей, повенчались мы, Бог оберегает. Ну и ладно, не видят ее мои глаза – и хорошо, мне на Матрену смотреть тяжко. Любил ведь жену-то, сил нет видеть, кем она стала. Может, и я в том виноват?

Демьян не стал спрашивать, почему Потап ведьму не пристрелит, раз есть у него ружье. Даже если он и видел бы цель, пожалел бы, наверное. Не сумел.

– Хоронятся они, кто где. Кто в доме своем, кто в сарае днем лежит, а иные…

В дверь постучали – настойчиво, властно.

– Войти я не смогу, а ты выйти сможешь, – крикнула Матрена. – Подумай, на что тебе город? Я все про тебя знаю, Демьян! Работа собачья, езди да угождай людям, тебе противно, а на что сменить, не знаешь. Девка твоя – потаскушка обычная.

Демьян встал на ноги и сделал шаг к двери.

– Стой! – сказал старик, но он не послушался.

– Она тебе сказала, что беременная. Не верь, не от тебя приплод. Нету у тебя деток, а тот ребятенок, что в утробе, от другого мужика. А ты мучаешься, гадаешь, как быть!

– Что? – не удержался Демьян. – Как же так?

– А вот так, изменяла она тебе. Давно уж. А как бросил ее любовник, решила ребенка его на тебя повесить! – Ведьма поняла, что Демьян слушает, что он рядом, заговорила тише и вкрадчивей. – Думаешь, вру? А откуда я тогда это узнала бы? Людей насквозь вижу, вот откуда! Хочешь, имя назову соперника твоего? Начальник это ее, Владом звать!

Демьян стоял, оглушенный. А ведь были у него мысли на этот счет, были подозрения!

– Зачем тебе возвращаться? Оставайся! У меня сила есть, знание, я тебя научу, вместе станем людишками править. Живуны мои не по нраву, так я и другое могу, мне только помощник нужен. А что старая я, не смотри! Знаю заговор мощный, знаю, как помолодеть и не стареть!

– Прочь иди, стерва! – закричал Потап, и Демьян услышал жгучее страдание в его голосе.

Ведьма заторопилась.

– От тебя одно только надо. Убей старика! Его сердце мне требуется для ритуала. Сердце того, с кем я венчалась, кого любила, от кого дитя прижила. Добудешь сердце Потапа – будет тебе и вечная жизнь, и счастье, и возвышение, и богатство. Я тебя учуяла, призвала, а как увидела, поняла, что не ошиблась, понравился ты мне, Демьян…

Она говорила, а он слушал, как зачарованный. Голос ведьмы заливался в уши, словно мутная, зловонная вода, отравляя внутренности, подчиняя. Позже, осознав, что на короткий момент полностью потерял над собой контроль, Демьян часто думал об этом, боялся сам себя, того, что мог сделать.

Но не сделал. Потап подошел к нему сзади и ударил прикладом.

Больше Демьян ничего не слышал, а пришел в себя ранним утром: Потап лил ему на лицо ледяную воду. Он поднялся, ощупал голову. На затылке вскочила шишка, но в целом все было хорошо, только пить хотелось.

– Ты прости, городской, – виновато сказал Потап. – Нельзя было иначе, заговорила бы она тебя. И меня бы убил, и свою душу погубил, и неизвестно, каких дел наворотил.

– Спасибо, – сказал Демьян. – Какие могут быть извинения?

На улице было туманно, сыро и пусто. Снова пусто. Живуны разбрелись с наступлением рассвета. Матрена тоже убралась к себе.

Машину поцарапали, разбили стекла, проколи пару шин, но все это было поправимо. Опытный путешественник Демьян возил с собой приспособления для ремонта, в том числе и для ремонта шин. Одно колесо заменил, остальное, что смог, подшаманил. До мастерской и шиномонтажки доедет.

Потап объяснил, куда путь держать.

За руль Демьян садился с тяжелым сердцем: устоявшиеся, казавшиеся незыблемыми представления о мироустройстве были перевернуты с ног на голову, душа болела за старика.

Как его оставишь – слепого, немощного, наедине с ведьмой и толпой мертвецов? А если забрать, что дальше делать?

«Он тебе жизнь спас, а ты думаешь, где сможешь его поселить?!»

– Дед Потап, поехали со мной, – решительно проговорил Демьян. – Нечего тебе…

– Не-не, – махнул рукой старик. – Не думай даже, хотя спасибо за заботу. От меня здеся польза. Вишь – тебе помог. Может, и кого другого уберегу. Судьба моя такая. Кто, кроме меня?

Так и уехал Демьян. Покинул Нижнее село, зная, что и попасть туда не сможет (да и не захочет), и из памяти выбросить страшную ночь не получится.

Он не представлял, как со всем этим жить, но надеялся, что справится. Уж если дед Потап справляется, то ему и подавно стыдно ныть, жаловаться на судьбу.

Что ж, во всем случившемся имелось, пожалуй, и кое-что хорошее.

Решение, как быть в ситуации с Оксаной, было принято.