Суицид – (лат. – «себя убивать») – реакция человека на проблему, мысленно кажущуюся непреодолимой. Намеренное лишение себя жизни, самоубийство.
Человек на многое способен самостоятельным мышлением. Но есть ли меры, упреждающие суициды с лишением себя жизни добровоьным порядком. И добровольным ли, если учесть пропаганду спасительного ухода из жизни на тот свет именем Всевышнего?
Мысли человека, как продукта мозговой деятельности – физически защищены от влияния на окружение.
Но лишь до тех пор, пока на вменяемой основе, или спонтанно – мысли начинают выражаться соответствующими мыслям словами и поступками, уже на всеобщее обозрение.
Что и означает в глзах очевидцев – конец вашим мыслям, кроме своего эго с тщетными, всё более раздувающимися попытками словесной демонстрации вычурных познаний, которые от этого никак не становятся более осмысленными окружению, удаляясь в одиночество, так и оставшееся недоступым для всех, с кем придётся (хотим или нет) шагать по жизни, суеверно полагаясь на т.н. бессмертную душу в б у д у щ е м времени – в сравнении с мирскими мытарствами во времени н а с т о я щ е м, разумеется – не в пользу безмятежному будущему
Мы можем сводить религию к каким угодно свободным толкованиям, но в сравнительных ситуациях холодного космического духа – с теплыми живыми чередованиями чувственных ощущений от приятного добра, но и и з б а в л е н и я от зла и боли – человек наделён способностью справляться самому, с началами от первородных рефлексов и инстинктов – ради собственного выживания и развития.
И, получается, что предлагая обывателю вместо борьбы с преодолением трудностей, с которыми в одиночестве не каждый способен справляться – религия оказывает живому организму" медвежью услугу» – уходом из жизни на, якобы, вечное блаженство в небытии.
Но ведь это возможно, если пастырям «заблудших овец» с двумя дипломами – неведомы труды Павлова, отмеченые Нобелевской премией – о первородных рефлексах, а тем более об отсылах к спасительному будущему времени, в котором весь мир земной поделен на персональных господ и большинство рабов, в точном соответствии с р е а л ь н ы м и уровнями развития по возрастному и ментальному индивидуальным признакам, и с распределением обязанностей – одним постоянно трудиться строить будущее царство, чтобы другие – незамедлительно и припеваючи в нём начинали жить.
А чего этому удивляться, если и Павлов и Маркс – в сравнении со вселенской вечностью – ещё только-только вчера обрисовали подлинную суть Человека (с большой буквы), успевшему всё же оценить и отнести живую форму существования на Земле – к Высшей Общечеловеческой Ценности.
Ведь иначе – какой-то экспериментальный абсурд выходит из бибейского Сотвореня мира: Святой Дух зачем-то сотворил не подобных себе небесных ангелов, а человека в греховной чувственной плоти – для того, чтобы с тех самых пор предпринимать всё возможное для возврата в лоно небесных ангелов – посредством досрочных «великолепных святых» суицидов.
Хотя знаем, что жизнь Человека – есть высшая ценность, охраняемая государством, а Церковь настаивает: – ценнее жизни есть духовное блаженство на «том свете».
А чем же, кроме душевной мистики – можно вообще что-то гарантировать на том свете?
И, как подумал бы иной, более смекалистый обыватель, а вместе с ним и духовник – в затылке почесав: и для чего ж тогда Всевышний – эксперимент тот городил?
Но – Эврика. Анти-суицид!
Есть перед каждым из нас вопрос, который ставит в тупик – даже если владеешь сверх вменяемой логикой. Например, зачем вообще – на свет являться, если предназначено умирая – уходить во тьму? Разве что – с судьбой поиграться в прятки – да позабавить её?
Но кем предназначено? Судьбой, как надо полагать, от имени Всевышнего, незримого и не слышимого обычными людьми – за исклюением пастырей «заблудших овец».
Хромать начинает логика, выискивая наиболее удобную версию с ответом. Но скорее всего – затем, чтобы за отведенный срок успеть как можно больше ощутить собственных чувственных наслаждений, отдаваясь бурным потокам страстей, затмевающих разум. Да и завершать свой путь, уставши от экстазов. Может – так?
А не совсем – так. То есть, по ещё одной версии – умирают не совсем, а просто переносятся душой с чистыми ещё мыслями – в нечто неведомое, с блаженством в вечности.
Но для этого требуется значительно умерить чувственные аппетиты и совсем не допускать таких крайностей, как прелюбодеяния и пресыщение с различными формами насилия.
Таким бразом, не всё уж так и тупиково, а налицо выбор – хочешь, прожигай жизнь, но короткую. Хочешь продлиться в вечности – умерь свои страсти и потом всё наверстается.
Но в каком смысле – наверстается? В смысле блаженства – как вечных наслаждений, заслуженных воздержанием от греховных сущностей? Или блаженством – как упокоением от каких-либо чувств и смыслов, целей и задач, вообще присущих всякой земной плоти?
Но тогда к чему были ограничения свободы воздержанием – если и с ними тот же конец.
Только кто же сказал, что умирая – мы расстаёмся с нашим миром, отчего и питается вся философская заумная казуистика чистых мыслей?
А добрые дела, что остаются в памяти людской в прогрессии от одного ко многим? А любовь и красота, спасающие этот суетный мир? А открытия на благо всего человечества? А музыка и поэзия, продолжающие бесконечно вдохновлять потомков на добрые свершения? А сами памятники любви и добру в бронзе и граните?
А вечная память солдатам, отдавшим жизнь за то, чтобы и умники не умирали, продолжая философствовать, независимо от того, кто какую свободу не хочет! Или хочет – с бесконечным потомственным продолжением себя и душ своих – в своих же детях: сынах и дочерях, внуках и внучках!
Так, может быть душе и не требуется никуда улетать, а просто передаватся по естественному наследству своим любимым карапузам, с потомственным блаженством в любви к ним в вечности ж и в о й, е щ ё н а э т о м Свете!
Конечно, кроме тех, кто прожигает жизнь. Это же элементарные основы позитивной психологии!
Ох уж эта латынь – язык можно вывихнуть, пока уловишь смысл и удачно выговоришь э к с г и б и ц и о н и з м!
То ли дело, в русском переводе – всего-то, оказывается, добыча удовольствия от показа своего обнажённого тела или его отдельных позиций и пропорций. Особенно в динамике усердных стараний по отработке основного (по Фрейду) – сексуального инстинкта.
Это как же, наверное, балдели от кайфа предки наши первобытные в одних узеньких набедренных повязочках, а то и вовсе без них!
Причём, абсолютно свободно – в трудах и на досуге, на охоте и возле ночных костров, на переходах и привалах и с теми из соплеменников, кто ближе всех подвернулся к моменту, когда начинал настырно подпирать основной инстинкт из-под бедренных повязок. А ближе всех были, как правило – шаловливые дети свои.
Но, конечно же, в те далёкие первобытные времена – ещё не ведали о свободах, правах и иных ценностях современных обществ с развитой цивилизацией.
А и в самом деле, почему бы сегодня не покрасоваться перед друзьями, знакомыми и коллегами – удачно сложенной фигурой, которая так досадно иногда скрывается одеждами?
Или не возгордиться изяществом при творческом самовыражении своих талантов – со сцен и подиумов, на кастингах и конкурсах. На дружеских вечеринках и встречах тет-а-тет, да и просто перед
прохожими – в качестве достигнутых идеалов красоты своего тела.
И казалось бы, по современным меркам, нет в том ничего предосудительного – ни перед солидными жюри, ни перед публикой, требующей как можно больше острых зрелищ, ни, тем более, перед телевизионной аудиторией на расстоянии.
Коль не безобразно – то и достойно подражания. И вот вам в подтверждение и в благодарность – бурные аплодисменты. Всё – добропорядочно и из общего со всеми согласия.
Одна только небольшая незадачка. Хотел бы кто этого или не очень, но все ню-ансы (см. русский перевод) – эксгибиционизма точно так же характерны и присутствуют в подготовке к открытому сексуальному соитию.
Но откуда знать стороннему окружению, что именно имеют ввиду раскрепощающиеся от одежд фигуры: – творческий талант, молчаливый призыв к соитию или провокацию доступным сексом?
Сколько судебных копий уже поломано и продолжают ломаться с определениями – где и когда имело место доброволие и взаимное согласие, а где – насилие и надругательства над несогласными жертвами!
Так ведь никакого громкого согласия в сексе и не требуется. Оно подспудно начинается с невинных дружеских прикосновений, рукопожатий, объятий и поцелуйчиков – в точности по основному (по Фрейду) чисто физиологическому инстинкту, многократно поощряемому и нарастаемому заведомо обнажёнными деталями тела.
Прозрение от неверно истолкованной взаимности и податливости к сексуальному соитию от дружеских прикосновений на вечеринках и встречах тет-а-тет, конечно же, приходит.
Но приходит после уже содеянного факта, со всеми возможными последствиями, когда нечаянная страсть стихает на смену прежнему разуму, с твёрдым решением скрыть ошибку своего неожиданного увлечения соитием, хотя бы до выяснения последствий – от родных и знакомых, а тем более от публичных судебных разбирательств.
И трудно даже представить – сколько насилия над невинными жертвами со спонтанным, дружески натянутым согласием на более тесную близость, возбуждаемою предвкушением удовольствий от одних лишь деталей обнажённого тела – остаются в мрачной тени от родных, знакомых и вне судебно-правовой объективности.
Но тет-а-тет с собственными надеждами на то, что возможно партнёр действительно влюблён – ещё до данной встречи и надолго.
А тут и к бабке не ходи гадать. Искренне влюблённый партнёр ни за что не опустит лицо любимой партнёршы до уровня своих гениталий, не развернёт её в противоположную от себя сторону и предоставит ей равное право активности – навстречу чувствам любимого.
Ибо всё остальное – от грязного дна известной древнейшей профессии, с её традиционным устремлением к добыче эгоистической выгоды и из человеческих тел тоже.
Такой вот ворох проблем от, казалось бы, дружеских контактов на эксгибиционизме. Но может не стоит волноваться за судьбы мальчиков и девочек в счёт будущей свободы Личности от общества и мужского пола от женского?
О проекте
О подписке