Камю- один из моих любимейших авторов, поэтому я здесь не сильно объективна в оценке) А эта книга, как по мне, вообще не имеет права быть оценена кем-либо - ведь автор и не планировал ее издавать. Здесь наброски, подготовка к более завершенному, полному произведению.
К слову, я считаю ужасно несправедливым то, что кто-то смеет обнародовать написанное "в стол" автором до его кончины (будь это наброски или интимные переписки). Я свободна от иллюзий, что когда-то авторское право прийдет к этому, ведь люди смертны и порочны, гонятся за выгодой и не остановятся перед каким-то там завещанием или волей ушедшего. Но греет осознание, что хотя бы это вопрос поднимается в дискуссиях о морально-этических нормах.
Вернемся к Камю.
Мне отчаянно нравится, как он обходит насыщенность сюжета в угоду реакции, мыслям и рефлексии читателя. В отличие от Айн Ренд (философией индивидуализма, свободы и внутренней целостности личности которой я тоже восхищаюсь, однако для меня ее стиль облечения своих размышлений в сюжетную линию слишком топорен) - Камю, на мой взгляд, удается более органично игнорировать саму ткань повествования, и я этого почти не замечала. Ведь сверху он наслаивает и наслаивает смыслы, вопросы, которые тебя сносят таким потоком, что ты и не сопротивляешься. Всего лишь тоненькая книга заставляет задуматься над экзистенциальными вопросами: жизнь, смерть, счастье, смысл, свобода.
Мне очень близко такое. И близок тот философский ракурс, что:
- счастливым можно быть только не в погоне за счастьем (у меня осталось ощущение, что главный герой все же желаемое не обрел)
- смерть - это не поражение, а завершение цикла бытия
- истинная полнота жизни - в настоящем моменте
- да, мир абсурден, смерть неизбежна, но если человек выбирает свободу, тело, природу, ясность и честность с собой - он может быть счастлив. Даже - или особенно - в финале.
"Он любил слушать Загрея. Его поражало в калеке то, что тот думал, прежде чем что-то сказать. Сдерживаемой страстности, жизни, бившей ключом и оживлявшей этот нелепый человеческий обрубок, было довольно, чтобы удерживать Мерсо подле него и порождать в нем нечто, что при известном допущении он мог бы принять за дружбу."
"– Вы бедны, Мерсо, – с улыбкой продолжал Загрей, – в этом причина половины вашего отвращения к жизни. А второй половиной вы обязаны дурацкому согласию с собственной бедностью."
"У нас нет времени, чтобы быть самими собой. Его хватает лишь на то, чтобы быть счастливыми."
"...вся низость и жестокость нашей цивилизации измеряется глупой аксиомой, что у счастливых народов отсутствует история."
"Вот уже двадцать лет, как я не могу приступить к познанию того, что такое счастье. Эта жизнь, которая сжигает меня изнутри… Я так и не смог познать ее в полной мере, а в смерти меня пугает та уверенность, которую она принесет с собой, уверенность в том, что моя жизнь обошла меня стороной. Я был где-то сбоку, по соседству с нею."
"Люди лишают друг друга сил. Мир оставляет силы человека нетронутыми."
"Мысль, изрекаемая миром, всегда одна и та же. И на этом терпеливом повторении истины, которая летит от звезды к звезде, основывается свобода, вызволяющая нас из тенет самих себя и других; точно так же основывается она и на другой, не менее терпеливо повторяемой миром истины, которая тянется от смерти к смерти. Патрис, Катрин, Роза и Клер проникаются счастьем, рождающимся тогда, когда они с доверием полагаются на мир. Если эта ночь и есть явленное им лицо их судьбы, им остается только любоваться тем, что оно в одно и то же время и вполне конкретное, и загадочное и что на нем есть место всему – и слезам, и улыбкам, и ненастью и солнечному свету. Сердце, в котором всему есть место: и радости, и боли, умеет услышать двойной урок, ведущий к счастливой смерти."
"Его восхищало любопытное ослепление, в котором пребывают люди, прекрасно осведомленные об изменениях, происходящих в них самих, но навязывающих знакомым тот образ, который раз и навсегда о них сложился. Его судили в соответствии с тем, чем он был раньше. Характер собаки навсегда остается неизменным, значит, и люди смотрят на себе подобных, как на собак."
"...ошибочно думать, что нужно выбирать, что нужно делать или что хочешь делать, что существуют какие-то обстоятельства для счастья. Единственное, что имеет значение, видишь ли, это воля к счастью, нечто вроде постоянного, напряженного стремления к нему. Остальное – женщины, произведения искусства, успехи в той или иной области общественной жизни – не более чем предлоги. Канва, дожидающаяся того, что мы по ней вышьем."
"...смерть ничему не помеха – это просто несчастный случай, который случился с тобой, когда ты был счастлив."
"Смерть подобна событию, навсегда лишающему странника возможности утолить свою жажду, не утоленную при жизни. А для кого-то она фатальное и благодетельное событие, которое стирает, отрицает и улыбается и признательности, и бунту."