– …слезы в моих… родные края…

Это немногое давало. Не речь, не мольба, но что-то понятное. Это всех ошеломило.

Человек. В такой дали.

Из всех собравшихся один Уолтер не выглядел изумленным. Он сидел на своем месте и работал, сохраняя обычное бесстрастное выражение лица. Такая сосредоточенность помогла ему дать ответ на вопрос, который еще не прозвучал, но мелькнул в сознании каждого.

– В сообщении есть и данные о местонахождении его источника.

– Насколько подробные? – тут же спросил Орам.

– Достаточно. На самом деле, более чем достаточно, – не замедлил с ответом синтет. – Мать, пожалуйста, отследи сигнал к источнику. И выведи на экран.

– Выполняю. Пожалуйста, подождите.

Над центральной консолью мостика появилась навигационная голограмма. Уолтер подстроил размер, цвета и содержимое. Его взгляд метался от консоли и оповещений к голограмме: синтет добавлял к ней дополнительные детали и связанные точки.

Результат получился неожиданным.

Голограмма мигнула, исказилась и исчезла. Вместо нее поднялась мешанина синих точек, которые распространились за границы навигационной системы и мгновенно заполнили всю комнату. В центре изначальной голограммы начало формироваться изображение. Контуры были нечеткими, они то вырисовывались, то меняли форму, трепетали, пока компьютер пытался собрать картинку воедино.

– …где место мое… память моя, вернись туда…

Остальное было не разобрать. Потом изображение обрело форму, свернувшись в нечто более явное. Теперь ошибки быть не могло: это была женщина, изображенная в полный размер. Под изумленными взглядами членом экипажа, фигура начала перемещаться по мостику. Она проносилась сквозь твердые предметы подобно бесплотному привидению. Привидению, которое жалобно стонало; слова едва можно было разобрать.

– …и радио напомнило о доме, и по пути я чувство испытал, что нужно было мне домой еще вчера, еще вчера…

Теннесси, наклонив голову к летящей фигуре, пытался расслышать, понять тихую напевную речь, которая казалась почти песней. Слова, пришедшие из другого времени, другого мира, повисали в неподвижном воздухе мостика подобно слуховым призракам. Найдя в памяти слова и мелодию, Теннесси начал мурлыкать в тон.

– …проселочные дороги, верните меня домой, туда, где место мое. Западная Вирджиния, горная мамочка, верните меня домой, проселочные дороги…

Блуждающее изображение внезапно застыло. Оно висело еще миг, после чего рассыпалось бесшумным взрывом исчезающих пикселей. Все глаза повернулись от исчезнувшей фигуры к человеку, который подпевал древним словам.

– «Верните меня домой, проселочные дороги», – заметив, что остальные ждут подробностей, Теннесси продолжил: – Песня впервые записана великим Джоном Денвером, певцом и композитором середины двадцатого века, активистом-экологом.

– Что такое «активист-эколог»? – поинтересовалась Апворт.

– Человек, который призывает беречь окружающую среду, – Теннесси посмотрел на нее и, увидев пустой ответный взгляд, добавил: – На данный момент они уже давно вымерли. Вместе с причиной существования.

– Ты, верно, шутишь, – покачал головой Лопе.

– Я никогда не шучу о Джоне Денвере, – торжественным голосом заявил Теннесси.

Урок истории прервала Мать.

– Определен источник передачи.

– Покажи, будь добра, – запросил Орам.

Появившаяся звездная голокарта сектора, в котором оказался корабль, была настолько подробной, насколько это было в силах компьютера. Мать без напоминаний дала увеличение зоны, в центре которой находилась одиночная расплывчатая звезда. У нее не было ни названия, ни обозначения. Даже в эпоху, когда на орбитах между Землей и Луной располагались мощные телескопы, все еще оставались зоны, звездные объекты, которые невозможно было четко различить.

«Пустые» области полнились пылью, отличались гравитационными помехами и другими астрономическими явлениями, которые часто препятствовали прямому изучению отдаленных объектов. К таковым относилась и не отмеченная на картах звезда, местоположение которой Мать смогла определить только с текущей позиции корабля в пространстве.

Изображение оказалось ничем не примечательным.

– Детали, – потребовал Орам.

– Источник сигнала находится в секторе сто пять, прямое восхождение сорок семь точка шесть и отклонение двадцать четыре точка три относительно нашего текущего положения. Передаю и сохраняю полные координаты.

– Есть, – Рикс, который сидел у навигационной панели, задействовал дополнительную аппаратуру, чтобы выжать из полученной информации еще больше полезных данных. Удовлетворившись результатом, он тронул панель, и голографическая карта во второй раз дала крупный план. Теперь проявились дополнительные подробности. Размытое изображение звезды обрело четкость. Показались пять планет вместе с обычным набором лун, астероидов и прочих космических камней. Оператор смотрел то на голограмму, то снова на консоль.

– Похоже на звезду главной последовательности. Вроде нашей, но эта довольно старая для своего типа. Очень старая. С пятью планетами, – он замолчал, нахмурился и перепроверил некоторые заслуживающие внимания сообщения. – И поглядите, четвертая от звезды планета находится точно в обитаемой зоне.

Последнее заявление поразило всех. Учитывая то, сколько усилий приложила Земля для поисков всех потенциально пригодных для жизни планет в пределах досягаемости кораблей-колоний, обнаружение пропущенного мира в этом секторе стало потрясением.

Орам рассудил, что этому, возможно, не стоило удивляться.

Даже в век, когда исследования глубокого космоса и колонизация воспринимались как нечто само собой разумеющееся, люди, кажется, с трудом осознавали, насколько космос велик. Если добавить к этому тот факт, что только что обнаруженная система находилась в зоне, насыщенной космическими помехами – вроде той вспышки, которая повредила корабль, – то упущение не выглядело таким уж странным.

И, вероятно, это была не последняя система, оставшаяся незамеченной.

– Так, значит, это совсем рядом, – сказал он. – И достаточно близко, чтобы получить данные в режиме реального времени. На что оно похоже?

Рикс добавил увеличение, дав полную нагрузку на аналитические возможности корабля. У Матери ушло некоторое время на сбор и обработку требуемых данных, после чего Рикс поделился результатами:

– Лучше и быть не может. Ноль целых девяносто шесть сотых «же» на поверхности. По всей планете. Нет экстремальных гравитационных состояний на полюсах или экваторе. Океаны жидкой воды. Разрозненная суша, в основном гранитная и базальтовая по составу. Не могу ничего сказать о тектонической активности: мы слишком далеко, и у меня только предварительные данные. Для такого потребуется больше времени, – он на секунду замолчал. – Все указывает на высокую вероятность существования живой биосферы. По крайней мере, все необходимые показатели подходят, – взгляд Рикса обратился к Дэниелс. – Все, что я вижу, соответствует миру, который превосходит самые оптимистичные наши – и Компании – ожидания по поводу Оригаэ-Шесть.

– Ты уверен? – с сомнением спросила Дэниелс и наклонилась над его консолью.

Рикс хмыкнул.

– Насколько могут быть уверены датчики Матери. И у нас здесь обзор чертовски лучше, чем был у Земли на Оригаэ-Шесть.

Ни от кого не ускользнул подтекст последнего замечания.

– Как мы ее пропустили? – настаивала Дэниелс. – Мы просканировали каждый уголок этого сектора.

– Вид с Земли, очевидно, закрыт, – Орам рад был вмешаться. – Плотная туманность, пылевое облако, периодические вспышки, которые забивают инфракрасное излучение. Может, когда здесь проходил поиск, планета проходила перигелий на противоположной от Земли стороне относительно звезды. Или, может, вся система оказалась ровно позади другой звезды или двух. Не говоря уже о шутках, которые гравитационное линзирование может играть с планетарными сканерами, – пытаясь успокоить Дэниелс, он продолжил: – Не вини себя или программу за недосмотр.

– Насколько оно далеко? – хотя Лопе слушал с не меньшим вниманием, чем все остальные, его позиция была более прагматичной. – Не от дома, от нас.

– Близко, – Рикс, снедаемый любопытством, уже провел необходимые расчеты. – Действительно близко. Короткий прыжок от текущей позиции. Может, несколько недель. На прыжковой скорости не потребуется даже гиперсон.

Собравшиеся переварили и этот кусочек информации. Никакого больше гиперсна. Никакого пробуждения с негнущимися суставами, иногда с плохим самочувствием, ослабленными мышцами, ноющими нервами, бурлением в желудке и таким вкусом во рту, словно на протяжении десяти лет жевал хлопок. Все это плюс потенциальное место для колонии, показатели которого были лучше, чем у места, куда направлялся «Завет».

Орам отметил реакцию людей и повернулся к Уолтеру.

– Как долго продлится прыжок до Оригаэ-Шесть?

– Семь лет, четыре месяца, три недели, два дня, – сразу ответил синтет. – Плюс-минус двенадцать часов, и это без учета непредвиденных ситуаций.

– Чертовски длинный период сна, – Фарис бесстрастно посмотрела на капитана. – И семь лет на «непредвиденное». Семь лет, в течение которых погашенные сознания и тела не будут знать, как корабль справляется с нагрузками.

– Я тебе так скажу, – добавила Апворт. – Не слишком-то я рвусь забраться в одну из этих капсул. Всегда была немного подвержена клаустрофобии.

Фарис скорчила мину.

– Клаустрофобия означает немедленный отвод из экипажа корабля-колонии.

– Подумаешь, немного соврала в заявлении, – пожала плечами молодая женщина, избегая взгляда Орама. – Как только засыпаю, это меня уже не волнует.

Орам решил проигнорировать признание. Теперь это едва ли имело значение. Остро осознавая, что все ждут его решения, Орам понимал, что настало время выполнения капитанских обязанностей.

– Ладно, давайте взглянем, – сказал он. – Система не настолько далеко в стороне от курса на Оригаэ, чтобы остановка сильно повлияла на ресурсы корабля. Как минимум мы получим интересные данные для отсылки на Землю.

Правильным было решение или нет, он не знал. Очевидно, что именно этого хотела команда. Члены экипажа вернулись к работе, не скрывая радостного возбуждения. Обеспокоенными выглядели только Дэниелс и Теннесси. Когда Орам отошел к своему рабочему месту, Дэниелс последовала за ним и тоже стала смотреть в передний иллюминатор. Остальные, погрузившись в собственную работу, не обращали на них никакого внимания.

– Капитан, вы уверены?

– О чем ты?

– Я хочу сказать, мы потратили десятилетие на поиски мира, подобного Оригаэ-Шесть. Компания, сторонние консультанты, соответствующие правительственные департаменты – все силы были направлены на то, чтобы найти лучшее, самое подходящее место для колонии. Сотни специалистов на протяжении десяти лет занимались детальным изучением тысяч систем, чтобы выбрать единственную оптимальную планету. Мы проверили ее, прогнали тысячи симуляций, создали карты возможной поверхности, основываясь на той информации, которую возможно было собрать издалека. Это то, к чему мы все готовились.

– Я понимаю, однако вероятность… – начал было Орам, но Дэниелс, пренебрегая протоколом, его перебила.

– А теперь мы все это отбрасываем ради погони за источником потерявшейся передачи?

Орам решил не укорять Дэниелс за то, что та не дала ему закончить фразу.

– Не обязательно ради передачи. Ради возможности обрести лучший шанс. Планету, которая расположена ближе и, вероятно, даже больше подходит для нашей цели. Передача, ее источник и автор – второстепенны, – его лицо посуровело. – Если этот мир окажется пригодным для наших нужд, мне все равно, найдем мы когда-нибудь источник передачи, или нет. Она может остаться тайной для колонистов, темой для размышлений, пока они обустраиваются. Страшилкой для детей. Важно то, соответствует ли планета данной Матерью характеристике, – Орам пожал плечами. – Если нет, то и вреда никакого. Мы продолжим путь к Оригаэ-Шесть, а потеряем очень мало – если вообще хоть что-то.

Дэниелс вздохнула.

– Капитан, подумайте. Кристофер. Передача от человеческого существа – или о человеческом существе – там, где не должно быть никаких людей. Неизвестная планета, нет – неизвестная система, которая внезапно появляется ниоткуда. И не говорите мне о вклинившихся космических обломках, звездной маскировке или еще чем-то подобном. Вот планета, которая совершенно случайно идеально нам подходит. По крайней мере, так кажется на расстоянии. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.