По сравнению с пережитым на втором Умном Экзамене, проверка у Школьного Проницателя показалась скучной и бесполезной. У всех и каждого по очереди долго снимали какие-то показания старыми, пыльными, сомнительного вида приборами, затем бесконечно и нудно пришлось заполнять дурноватые тесты с глупейшими вопросами, потом по сигналу все рисовали картинки и что-то ещё и ещё, такое же унылое и никчёмное. И всему этому не было конца и предела. У Проницателя они провели чуть ли не целый день. «Удивительно! – думал Тихоня, возвращаясь домой. – И чего пугали этим Проницателем?! Обычная тётка… некрасивая, неуверенная в себе, тихая, в очках!..». Но дело, конечно же, было не в тётке, а в той информации, которую она своими приборчиками собирала! И Тихоне потом разъяснили, что давным-давно в Школе работал очень умный дяденька, умевший безо всяких приборов заглянуть тебе в голову и всё про тебя узнать. Вот его-то и назвали Проницателем. А теперь это делает машина, железяка. Разумеется, не такая умная, и сама она никуда там не заглядывает, а вместо этого любой надрессированный лаборант, нажимая кнопочки, заносит в неё снятые с «пациента» показания и через какое-то время – хлоп! – она выдаёт кому следует удобный бумажный вариант твоей жизни – внутренней, внешней, прошлой, настоящей и будущей тоже. Машину эту никто из Учеников не видел, а Руководители говорили о Проницателе крайне редко, мало и не иначе как о живом человеке – «Он сказал», «Он посоветовал»… Тихоня россказням «старшекурсников» про гениальную машину не верил, ему было неприятно думать о том, что некто или нечто следит за ним и знает про него всё. Тем более, тётка в очках перед тестированием заявила, что все предоставленные Соискателями данные это вроде как формальность, дань традиции и нужны для того чтобы Руководители Групп могли эффективнее помогать Ученикам в их работе и более ни для чего. Тихоня пожелал себе, чтобы тема Проницателя исчезла совсем из его учебной жизни и решил никогда к ней не возвращаться. Самым приятным моментом в тот день стало объявление об окончании проверки и приглашение всех Соискателей на Церемонию Зачисления, которая – можете не сомневаться! – состоится завтра в такое то время, в Малом Зале Школы.

Помещение Малого Зала было очень похоже на Главный Зал Первого филиала, только раз в сто меньше и без золотой пышности. В нём  проводились рядовые учебные Демонстрации или Вступительные Испытания. Ничего особенного новоиспечённые Ученики не увидели и не услышали, кроме, самого главного – Сирена, Первый Руководитель Группы №2, зачитала окончательный список успешно сдавших все Экзамены, утверждённый и заверенный Высшим Руководством Школы. Отныне всем присутствовавшим двадцати Соискателям присваивалось звание Ученик-Деятель.

А на следующий день утверждённых Учеников пригласили в филиал №2 Центра Воздействий (где им предстояло постигать деятельскую науку) для встречи уже с руководством филиала. Это мероприятие, в отличие от школьного накануне, было немного помпезным и торжественным. Всю Группу проводили в Музейный Зал, где на стенах висели изображения ушедших и ныне живущих Деятелей. Все они были запечатлены в разных позах, на первый взгляд неестественных и неудобных, некоторые со странными гримасами на лицах, большинство во время работы, на улице или у себя дома. Внизу, под картинами, располагались макеты сооружений, которые использовались в Демонстрациях. Ещё Тихоня заметил в углу какой-то длинный, извилистой формы чёрный блестящий ящик, как ему потом объяснили, являвшийся экзотическим музыкальным инструментом, привезённым кем-то из-за Дальних Пределов и издававший поразительно красивые звуки. Как то Тихоня, восхищённый его звучанием, захотел непременно выучиться на нём играть, да так и не собрался. Посередине зала стоял большой накрытый для банкета стол. Ученикам, стеснительно державшимся кучкой, предложили садиться за него. Тихоня, как и остальные, нервничал и был неловок. Когда все, наконец, расселись, появился Главный Созидатель этого филиала – маленький, толстенький, седой старичок с сильным, густым голосом. Он, не улыбаясь, громко поздравил новичков с поступлением, напомнил о соотношении количества кандидатов и прошедших, об ответственности и в заключение пообещал, что дальше будет ещё труднее. После Главного Созидателя выступил Хранитель. Он походил на дипломата и говорил точно так же как они – мягко, складно и непонятно. Из его речи Тихоня уловил, что всем новоприбывшим будет хорошо в филиале и уж он, Хранитель, об этом позаботится. Затем появилась делегация Деятелей, приписанных к филиалу №2. Каждый из них произнёс короткую приветственную речь. К ним присоединились, и тоже по отдельности выступили, Руководители Группы – Сирена, Янус и Бром. Когда все уже наговорились, снова вышел Главный Созидатель и громогласно пригласил всех отведать угощения. Напряжение немного спало, старые и новые члены коллектива, объединённые общим поеданием, оживились, зал приглушённо загудел и зазвенел посудой. Тихоня был счастлив – мечта о Школе сбылась, он среди избранных, в их честь устроили банкет, чего ещё желать? Правда, потом он узнал, что Деятели всегда устраивают банкеты, по любому, даже пустяковому, поводу – это у них традиция такая. И всё же тот, первый, в памяти Тихони навсегда остался особенным предзнаменованием начала какой-то новой жизни…

Учёба предстала почти такою же, какой Тихоня её себе воображал. А в чём-то и немножко лучше. Ему нравилось проводить много времени в Школе и в филиале. Первую половину дня Группа изучала теоретические дисциплины в разных классах обоих корпусов Школы, а вторую половину, после часового перерыва, Ученики проводили на практических занятиях в филиале №2 или, как они стали называть его между собой, во «Втором». Он находился в пятнадцати минутах ходьбы от Школы. Во «Втором» было интересно и увлекательно. Всей Группе выдали именные карточки для прохода внутрь и Тихоня с гордостью показывал свою родственникам и знакомым. «Второй», созданный несколько позже «Первого» и уступая тому по размерам и важности, являлся таким же  несгибаемым форпостом традиций. Местные правила обязывали Учеников, как и любых других сотрудников филиала, приветствовать Деятелей при встрече, но и вместе с тем позволяли общаться с ними. Это вызывало одновременно гордость и страх – все побаивались пока что заговаривать с кем-либо из Деятелей, держась, на всякий случай, от них подальше. Тихоня же, в отличие от своих товарищей, после незабываемых эпизодов с участием Бафа и Коротышки, чувствовал себя в некотором смысле бывалым и страха не испытывал. Он был полон безграничного уважения, не решаясь вступать в более близкий контакт только по той скромной причине, что не знал как и о чём с ним будет говорить Деятель. Ну и, разве что чуть-чуть опасался повторения своего провала с Маром.

Сотрудники «Второго» приняли Учеников благосклонно, им разрешалось ходить везде, заглядывать и задавать вопросы. Хранитель, как обещал, позаботился и выделил Группе тесную, разделённую надвое, раздевалку и просторный Учебный Зал. Об одном, правда, хитрый и экономный Хранитель «забыл» и поначалу это омрачало ученическое существование – всякий раз когда Группа, оголодавшая на утренних лекциях, вваливалась в служебный буфет, обнаруживалось, что подкрепиться решительно нечем – Деятели после своих утренних тренировок подъедали почти всё без остатка, а на молодое пополнение администрация якобы не рассчитала запасов. Но после настойчивых жалоб Учеников а также благодаря «хозяйственному гению» Хранителя это «досадное недоразумение» быстро исправилось и все остались довольны собой и жизнью…

Начавшиеся трудовые учебные будни не повлияли на поведение Руководителей Группы, они оставались спокойными и доброжелательными. Сирена никогда  не давила на Учеников и не подчёркивала разность в званиях. В Янусе Тихоня всё-таки нашёл зацепку для симпатии – она была интеллигентна и рассказывала неправдоподобные, но жутко интересные и захватывающие истории. А больше всех Тихоня симпатизировал Брому. Он вбирал в себя не только перечисленные качества коллег, но дополнял их раздумчивостью, добротой и вниманием к своим подопечным. Кроме того, Бром обладал настоящим талантом в своём деле. Когда Ученики получили доступ на вечерние Демонстрации и Тихоня увидел Брома в работе, то был потрясён его гениальностью. Он в совершенстве умел самостоятельно изменяться до полной неузнаваемости без каких-либо внешних средств, а, самое главное, управлять этим. Поразительным был также тот факт, что за исключением завсегдатаев, постоянно приходивших во «Второй» на Демонстрации, Брома практически никто не знал! Тихоня очень надеялся, что когда их звания хоть немного приблизятся друг к другу, то может быть они смогли бы стать друзьями, ну, или хорошими знакомыми. Впрочем, Бром был настолько лоялен, что спустя несколько лет, он, приглашая бывших Учеников на свой День Рождения, просил включить в список и Тихоню, в то время как тот снова скатился до звания Соискатель и был забыт даже некоторыми своими друзьями. В общем, Бром личность незаурядная, масштабная и дай Бог ему долгих лет жизни. Кстати, именно на том Дне Рождения, Бром вдруг ни с того ни с сего, будучи абсолютно трезвым, при всех заявил, что Тихоня один из его лучших и самых талантливых Учеников. За что Тихоня благодарен ему до сих пор…

Нельзя сказать, что учение давалось легко, но сил и задора хватало. Интереса тоже. Тихоня старался быть точным, ответственным и прилежным учащимся. Он не пропускал лекции, записывал всё, что на них слышал и добросовестно готовился к практическим урокам. Отношения с одногруппниками складывались по-товарищески ровные. Правда, Тихоне этого было мало. Воспитанный хорошими книжками, он давно мечтал о крепкой мужской дружбе. В детстве всё было гораздо проще и, отличавшийся в тот период сверхобщительностью, Тихоня свято верил, что все его быстрые знакомства это и есть дружба на век. К юношескому возрасту Тихоня стал более закрытым, разборчивым, разучился распознавать людей «на ходу», и оттого растерял вместе со своим безоговорочным обаянием всех приятелей. Те, что были у него в Общеобразовательном Центре, после выпускного вечера как-то в одночасье пропали. Чему, если честно, Тихоня нисколько не опечалился, а наоборот, радовался возможности завести новых, настоящих друзей в той среде, которая была ему близка. Однако и в Школе он в этом не преуспел. С отдельными Учениками сложилось лишь хорошее рабочее взаимопонимание. Например, Умник. На первый взгляд, у них не могло быть ничего общего – Тихоня младше его, худой и незаметный, робкий «маменькин сынок», не отличающийся высоким интеллектом. Умник же – физически крупный, с большой головой, в очках – много знал, умело пользовался речью и был совсем не похож на Деятеля, скорее на какого-нибудь учёного, или молодого преподавателя. Каковым, кстати, и являлся по предыдущему образованию. Он первое время недолюбливал Тихоню и открыто, в лицо, называл его дураком. До тех пор пока однажды им на двоих не дали задание по Звуковому Воздействию. Так себе, ерундовое заданьице – перекидываешь друг другу маленький мячик и выкрикиваешь разные слова… Которые надо было подобрать в определённой последовательности путём хитрого алгоритма. Вот с этим они и просидели дня три. Когда даже большая голова Умника отказывалась работать, они расслаблялись крепким чаем и беседой. Тихоня рассказывал о своём, Умник о своём… За это время стать друзьями они не успели, да и не получилось бы у них дружбы, оба это хорошо понимали. Но Умник изменил своё отношение к Тихоне, признав, что был к нему несправедлив и пообещал выбирать именно его для грядущих собственных учебных работ.

Или Болтун. Уникальный в своём роде человек. Красавец, сошедший с обложки женского журнала, отпетый сердцеед, дамский угодник, фонтанирующий шутник, легко становившийся душой любой компании. Очень остроумный, тонкий и начитанный, Болтун на первых порах не скрывал своего презрения по отношению к Тихоне. А потом откуда-то нашёл в нём, как сам сказал, «нетипичное чувство юмора» и стал всё чаще заговаривать с Тихоней, находя их общение интересным, выражая удивление тому, что Тихоня, оказывается не идиот, как Болтун думал вначале. Тут, конечно, не последнюю роль сыграло мнение Умника. Он был старше всех и по этому праву его назначили на почётную ученическую должность Предводителя Группы. С чем никто не спорил, все признавали его авторитет, багаж знаний и лидерские качества. Умник был всегда в курсе «последних событий», знал закрытую информацию и разбирался во всех «подводных течениях». Из-за него (косвенно, конечно же) Тихоня однажды чуть не нажил себе крупные проблемы. Когда произошёл всем памятный переворот, и Страну ожидало пугающее неизвестностью будущее, всякая связь между городами была прервана. Умник (будучи в отъезде на каникулах) каким-то чудом телепатировал Тихоне, чтобы тот собрал и передал ему все возможные новости. Тихоня, как ответственный человек, пошёл на Главную Площадь, где митинговал взбудораженный народ, зачем-то ещё прихватил с собой такого же правильного одногруппника Танцора и они на пару стали там выведывать «новости». А потом кому-то из них пришла в голову светлая мысль взять интервью у кого-нибудь из рядом стоявшего здания Военного Ведомства. Долго не размышляя, молодые люди пошли и стали барабанить в ворота… На их призыв явился человек в шинели и спросил, чем может помочь. Танцор с Тихоней, ничуть не смутившись, начали задавать вопросы. Человек в шинели, как и следовало ожидать, не имел желания отвечать на них. Но ребята, словно в каком-то наваждении, не унимались… Короче, им сказочно повезло – тот, кто вышел к ним оказался одним из Руководителей (Тихоня позже вспоминал, что у того и вправду должно быть высокое звание, судя по символам на одежде). Он переменил тон, и кратким, предельно доходчивым языком, объяснил Тихоне и Танцору, что если бы на их настойчивый стук вышел простой часовой, он вообще не стал бы их слушать, а сразу отвёл куда-нибудь туда, откуда они, любезные, благодаря неразберихе вышли бы нескоро и что если им очень хочется, то это можно легко и быстро организовать… Объяснение так отрезвляюще подействовало на обоих интервьюеров, что «только пятки засверкали» когда они удалялись с Площади. После этого общение с Умником как то само собой сошло на нет. С каникул он обратно не вернулся, решив организовать в родном городе обучение основам Деятельского Искусства. Тихоня в тот же год приезжал к нему за советом планировать ли очередное поступление. Умник сам предложивший остановиться у него, вызвался потренировать Тихоню. Он считал тихонины колебания блажью, уговаривал его не отступаться, но узнав, что тот всё же передумал, очень вежливо попросил съехать. Говорят, Умник теперь преуспевающий Созидатель и весьма состоятельный человек… Тихоня потерял его из виду. А с Болтуном они иногда общаются по сей день. Он стал ещё привлекательнее для женщин, по прежнему следит за фигурой и единственное с чем расстался, так это с излишней шевелюрой, сделав себе соответствующую новому статусу «средних лет любовника» причёску. Кроме этого, между делом, он превратился в популярного Деятеля. Народ его уже узнаёт на улице и ему это очень нравится.

Пожалуй, кроме Умника и Болтуна у Тихони приятелей не было. Не считая Танцора. В Школе они не общались особо, так … читали одни и те же книжки. А сошлись через восемь лет – Тихоня скрывался тогда от карающих за непослушание родственников, и попросил срочного убежища. Танцор с радостью согласился прятать его у себя. Дело было летом, и Тихоня испытывал жуткое неудобство от того, что отпускник Танцор тратит на него почти всё своё время. Он был интересным собеседником, в ярких подробностях рассказывал о поездках за Дальние Пределы, читал Тихоне по секрету свои поэтические пробы, кормил его вареньем и железно обещал помочь вернуться в Школу… И всё бы хорошо, но когда чуть позже Тихоня был на грани жизни и смерти, а Ведьма его спасала, как всегда неожиданно, выяснилось, что Танцор никакой не Танцор, а хорошо замаскированный Вампир. Не книжный – с клыками и кровавым ртом, а, напротив, очень приятный молодой человек симпатичной наружности, услужливый, культурный, отзывчивый, всегда готовый помочь… почти идеальный. Тихоня сам никогда бы не догадался, что тот, кого он уже называл своим другом, целенаправленно занимался высасыванием биологической энергии в разных её ипостасях и всевозможными способами. Ведьма говорила потом, что буквально подхватила Тихоню в последний момент. И было тогда совсем не до смеха, как в детских книжках-страшилках… Нейтрализовали милого Танцора быстро, спасая Тихоню от неминуемой гибели. А вот дальше пришлось долго и муторно, по кусочкам, отрывать его мёртвую хватку и происходило это очень даже по-настоящему! Точнее всё ещё  должно произойти, а пока…