– Я не предполагала, что адвокатские конторы действуют так по-любительски, – проговорила она. – Мне казалось, вы рассылаете запросы в официальные органы и все такое…

– Ну… приходится действовать разными способами… – лихорадочно подыскивая правдоподобный ответ, пробормотал Скай. А ведь сейчас она спросит, что именно ему требуется от этой Кристен Игрейн, с ужасом понял он. Какая въедливая девчонка! С двумя предыдущими реципиентами Паломы таких проблем у него не возникало. Жаль, что они умерли до того, как он успел до них добраться.

– Я ведь только спросил… – начал оправдываться он, но девушка уже встала.

– Мне пора домой. Если я простужусь, это может закончиться для меня очень плохо. Или хорошо, в зависимости от того, как смотреть на этот вопрос. Смерть – это покой, а я так о нем мечтаю, – она поплотнее закуталась в теплую шаль и слегка отодвинула весело запрыгавшего вокруг нее сеттера. – Пожалуйста, не провожайте меня.

– Вам не стоит бояться Ронни, – растерянно повторил Скай, тоже поднимаясь на ноги.

– Я собак не боюсь, – ответила ему всё той же фразой девушка. И ушла по дороге вдоль берега, а желтая шаль развевалась за ее плечами, похожая на крылья ангела.

– Боже, как же она прекрасна! – с чувством проговорил Скай, обращаясь к своему верному Рональду. Собака тоже смотрела вслед новой знакомой, а потом перевела взгляд на хозяина, и Скаю показалось, что на умнейшей морде сеттера было написано полное одобрение его словам.

С самого начала шотландского этапа своей деятельности Скай понимал, что кампанию по уничтожению Кристен Игрейн за один день ему не провернуть, поэтому сразу после приезда в Хелмсдейл он отправился подыскивать себе жилье. Причина, по которой он не воспользовался услугами ни одного из трех городских отелей, была одинаковой: горничные в любой точке земного шара имеют прискорбную привычку совать нос в чужие дела. А Скай никоим образом не хотел, чтобы весь городок обсуждал его маленькое святилище, устроенное в глубине комнаты – огромный портнет Паломы с постоянно горящими свечами перед ним. И, конечно, символическими заменителями тех частей тела, которые она уже успела получить назад благодаря смерти двух реципиентов из Испании и Марокко. На очереди была эта шотландка.

Но уже к середине недели Скай понял, что получить какие-либо сведения о Кристен Игрейн от жителей Хелмсдейла не так-то просто. Стоило ему задать свой вопрос, как у него тут же встречно интересовались: а зачем, собственно говоря, ему понадобилась Кристен Игрейн? После прослушивания короткой легенды большинство из них поступали подобно той девушке на берегу залива – смотрели на «адвоката», как на пустое место, отворачивались и уходили прочь. После пятого опрошенного Скай решил попытать счастья в официальных органах.

Он столкнулся с отчаянно торопящимся клерком из единственного в городе агентства по недвижимости уже на ступеньках, когда тот запирал дверь.

– Я интересуюсь возможностью снять жилье в вашем городе, – быстро проговорил Скай, одновременно протягивая клерку визитную карточку солидной фирмы из Эдинбурга, юрист которой когда-то на приеме вложил ее в руку Ская. Уидден сунул карточку в карман и забыл о ней, а сейчас вновь очень удачно обнаружил.

– Ну, я не знаю… – клерк озабоченно покрутил в руках карточку, золотые буквы на которой явно произвели на него впечатление. – Понимаете, мистер Эванс, я так спешу. Мне позвонили, что жену повезли в больницу рожать…

– Только один вопрос, – успокоил его Скай, – и я отпущу вас радоваться прибавлению в семействе.

– Давайте, – клерк с облегчением улыбнулся.

– Понимаете, я договорился с леди по фамилии Игрейн, что она сдаст мне жилье на время. Но я, олух такой, потерял бумажку с ее телефоном и адресом, и теперь не знаю, куда мне идти…

– Странно, – клерк посмотрел в небо, и Скаю на один ужасный момент показалось, что он тоже сейчас обронит пустяковое замечание о погоде и уйдет, – странно. Вроде бы она ничего не упоминала о желании сдавать дом. Я бы защитил ее интересы… Вы так не считаете, мистер Эванс? – клерк почти агрессивно уставился на собеседника.

Скай поспешил заверить, что ничуть не сомневается в деловых способностях молодого риелтора. Тот слегка успокоился и сразу вспомнил о причине, заставившей его закрыть офис в середине рабочего дня.

– О боже, Лиззи! – он заторопился вниз по ступенькам.

Доведенный до отчаяния и озлобленный Скай крепко схватил его сзади за пиджак и рявкнул в самое ухо:

– Адрес!

Клерк посмотрел на мучителя дикими глазами.

– Аллисон-роад, 522, – вырвавшись, он добежал до малолитражной машины, припаркованной внизу, и уехал, ни разу не оглянувшись.

Только спустя три минуты Уидден сообразил, что визитка эдинбургского адвоката осталась у защитника интересов К. Игрейн. Ну, не имеет значения, вот пусть потом и разыскивают Герберта Эванса из Эдинбурга. Может, это научит его не раздавать свои карточки кому попало…

Скай начал медленно спускаться вниз по ступенькам. Ему оставалось только надеяться, что в помрачении рассудка риелтор не назвал ему своего собственного адреса. Но в таком случае Скай сможет отыскать его и убить. Просто чтобы отвести душу…

На этот раз Керстен уже не удивилась, заметив несущегося ей навстречу по зеленой траве золотисто-рыжего сеттера. Она лишь постаралась утихомирить восторг Ронни до того, как собака попыталась оставить отпечатки испачканных грязью лап на ее белых джинсах.

– Так делать нельзя, – сердито помахала девушка пальцем перед самым носом сеттера.

Ронни сел на задние лапы и высунул почти наполовину розовый язык. Тяжело дыша, он с прежним восторгом смотрел на Керстен. Рассмеявшись, девушка погладила его по голове.

У Керри за всю ее жизнь не было домашних животных – любая аллергия могла иметь тяжелые последствия; и девушка не была уверена, что страдала от этого. Она не понимала сама, что побудило ее на следующий день после встречи с красавцем сеттером зайти в местный зоомагазин, случайно проходя мимо, и купить упаковку популярного сухого корма для собак. А потом два дня подряд, выходя на вечерние прогулки, класть горсть этого корма в карман жакета. На пользу одежде это явно не шло…

– Тебе нравится? – с восторгом проговорила Керстен, глядя, как разноцветные сухие кусочки один за другим исчезают в приоткрытой пасти собаки. Ронни отчаянно вертел хвостом в знак одобрения.

На расстоянии почувствовав нарушение правил, затверженных собакой во время дрессуры, хозяин Рональда появился на подъеме холма, не успело пройти и минуты.

– Рон! – низким колючим голосом проговорил он.

Собака задумчиво посмотрела в сторону прибрежных кустарников, наступив правой лапой на упавший кусочек корма.

Керри испуганно выпрямилась.

– Ради Бога, простите меня, мистер Ровер. Похоже, я порчу вашу собаку… но он такой милый, – не удержавшись, добавила она.

Взгляд Ская немедленно потеплел. Любой хозяин не останется равнодушным к искренним комплиментам, сказанным в адрес любимой собаки. К тому же эта похвала слетела с губ Керри – девушки, напоминавшей ему ангела.

– Мисс Керри, – с максимальной убедительностью отозвался он, – я и сам принял бы из ваших рук не то что лакомство, но даже чашу, наполненную цикутой.

Ему понравилось, что простая девушка из шотландской глубинки явно была знакома с историей Сократа.

– Сдается мне, что сейчас цикута – большая редкость. Проще добыть цианистый калий. И требуется его меньше.

Скай от души рассмеялся.

– Не каждое предложение следует немедленно претворять в жизнь.

– Не каждое, – согласилась девушка. Ее улыбка сначала согрела Ская, потом проникла в самое сердце и ослепила – так что мужчина был вынужден прикрыть глаза. Боль словно рванула глубоко внутри железными когтями. Это Палома Уидден переставала быть центром Вселенной для боготворившего ее брата. Мысль о том, какие красивые получились бы у него от этой шотландки дети, заставила Скайлера пошатнуться, и он с размаху опустился на тот самый камень, на котором три дня назад впервые увидел Керри. Он даже не знал ее фамилии…

– Скай, что с вами? – забеспокоилась девушка. – Вы…

Она неожиданно замолчала, и Скай поднял на нее глаза. Лицо шотландки было искажено страданием, белые зубки впились в нижнюю губу, а ладонь правой руки она прижимала к груди чуть выше области сердца. Поняв, что возникли проблемы, Уидден вскочил.

– Керри! – взяв девушку за руки повыше локтей, он осторожно, словно имея дело с дряхлеющим паралитиком, помог ей опуститься на отполированную ветрами поверхность камня.

Губы девушки побелели.

– У меня… аритмия, – выдавила она сквозь сжатые зубы. – Сейчас… всё пройдет…

Скай продолжал держать ее за руку, пытаясь вспомнить номер экстренной помощи в Шотландии. Сотовый телефон – как раз для подобных случаев – лежал в кармане его куртки. Но спустя три минуты зеленовато-бледное лицо девушки немного порозовело, а глаза ее заблестели. Она убрала ладонь от груди и немного смущенно взглянула на Скайлера.

– Простите… я не хотела, чтобы вы становились свидетелем таких сцен.

– Конечно, вы предпочли бы умереть в одиночестве, – излишне резко ответил все еще изрядно перепуганный Скай.

Девушка покраснела, опустила глаза.

– Простите.

Уидден не обратил на ее извинения никакого внимания.

– И что, ничего нельзя сделать?

– Врачи уже сделали всё, что могли, – очень тихо отозвалась девушка. – Теперь это происходит редко, только когда я испытываю внезапные и сильные эмоции.

– Так это из-за меня? – помрачнел еще больше Скай.

Керстен отрицать этого не стала:

– Вы выглядели таким… испуганным…

– И было от чего, – заворчал мужчина. – Мне показалось, что я готов влюбиться в вас.

Он ожидал любого выражения ее глаз, но не улыбки, полной радостного недоверия.

– Что вы! Еще ни один мужчина не был влюблен в меня. В том смысле, что я-то не против… – спохватилась очаровательная шотландка. Стараясь скрыть смущение, она задала вопрос. – А почему эта мысль так сильно вас напугала?

Скай Ровер Уидден пожирал ее откровенно голодным взглядом.

– Мне, наверное, стоит рассказать немного о себе. Мне двадцать восемь лет, я не женат и до сих пор не испытывал влюбленности ни в одну женщину мира. Я говорю о целом мире, потому что по делам своего бизнеса бываю везде, кроме, наверное, Арктики и Антарктиды. И на каждом мероприятии, не меньше ста вечеров в год, я должен появляться с привлекательной спутницей. Верите или нет, но для этого мне приходится обращаться в службы эскорта. У меня просто нет такого количества знакомых женского пола…

– А почему вы не женились? – бесхитростным голоском задала очень сложный вопрос Керри.

Скай помрачнел, вспомнив ожидающую его возвращения на остров Эсмеральда Луэллу Нит. Почему-то сейчас мысль о выполнении предсмертной воли сестры уже не казалась столь безусловной. Жениться на Луэлле и мучиться всю жизнь, хотя Паломе по сути это будет уже безразлично?

– У меня уходило почти всё время на воспитание младшей сестры. Потом потребовались деньги на ее обучение, вывод в свет, наряды. И мне пришлось их зарабатывать, – улыбка Ская показывала, что его любовь к сестре нисколько от трудных обстоятельств не померкла.

– Ваша сестра должна быть счастлива, имея такого брата, – Керстен несмело улыбнулась Скаю.

Глаза мистера Ровера почти почернели от выражения боли, отразившегося в них, а потом и всё лицо стало угрюмым, уголки рта скорбно опустились вниз.

– Сестра умерла около полугода назад, – он немного подправил дату смерти Паломы. – Погибла в автокатастрофе.

Разделяя его трагедию, губы шотландки задрожали.

– Как ужасно, что Господь первыми призывает лучших из нас, – шепнула она. – Как вашу сестру и…

Скай тут же припомнил короткое упоминание о ее матери.

– Да, и вашу маму тоже, мисс Керри. Когда все помыслы и заботы сосредоточены на единственном человеке, нет ничего больнее, чем потерять его.

Опустив головы, они в разделенном молчании какое-то время погрустили о своих утратах. И пережитая боль странным образом объединила их.

– Мне очень хорошо с вами, мисс Керри. Но я не хочу быть навязчивым, приглашая вас провести со мной вечер. К тому же это, возможно, дурно повлияет на вашу репутацию, ведь я уеду, когда закончу свои дела в Хелмсдейле, а вы останетесь…

– Вы счастливчик, – вздохнула Керстен, – что можете приезжать и уезжать так легко. А я ничего не видела в своей жизни, кроме этого города…

– Может быть, всё еще переменится, – Скай не был пока настолько уверен в своих чувствах, чтобы давать какие-то обещания. – А пока, мисс Керри, – он подал Керстен руку, помогая ей подняться с камня, – может, вы составите мне компанию в прогулке вдоль берега и я смогу показать вам снятый мною дом? Я всегда буду рад видеть вас гостьей в нем…

Ирландский сеттер Ронни вилял хвостом, изо всех сил подтверждая приглашение своего хозяина.

Первую загадочную посылку Керстен Игрейн обнаружила у порога своего дома в понедельник. Она собиралась выйти в сад, чтобы прополоть оставшиеся на память о матери розы. То ли красивейшие цветы с изумительным запахом действительно тосковали по рукам покинувшей их хозяйки, то ли их одолевали вредители, но на второй месяц после смерти Кристен начали засыхать и безвозвратно завяли пурпурные «Бренненде Либе», и Керстен с большим трудом удавалось поддерживать кремово-желтые розы в центре сада. Она любила цветы и природу, но никогда на самом деле не понимала, как можно тратить столько драгоценного времени на уход за ними. Магия дерева тянула Керстен к себе и завораживала, а растения миссис Игрейн день за днем оставались предоставленными самим себе. Но, проснувшись в понедельник утром, Керстен Игрейн твердо решила начать утро с прополки роз.

Она надела голубое хлопковое платье, уложила длинные волосы косами на голове и, вооружившись всеми необходимыми инструментами, решительно открыла дверь дома.

Коробочка размером десять на десять сантиметров, обернутая в блестящую подарочную бумагу с бантом, дожидалась ее внимания на коврике с гаэльской надписью «Мой дом – твой дом», вышитом, как и всё в доме, руками Кристен. Ее мать не особенно любила общественную жизнь и всё свое время посвящала украшению дома. Дом и розы, и прекрасные нежные воспоминания – всё, что оставила в наследство своей дочери Кристен Игрейн. И еще новое сердце.

Оглядев на всякий случай окрестности, Керри подняла коробку с коврика и осмотрела ее очень внимательно – соседство с постоянно воюющей Ирландией не проходило для шотландцев даром. Карточки отправителя на коробке не было, но внутри ничего, по крайней мере, явственно не тикало. Хотя сейчас, кажется, уже изобрели бесшумную пластиковую взрывчатку…

Только то, что подсознательно Керстен была готова к плохому содержанию посылки, и спасло ее от сердечного приступа, который в ее состоянии неминуемо закончился бы смертью. Да еще то, что Керстен не сразу поняла смысл этого содержимого.

Нет, внутри не лежало отрубленных частей человеческого тела или цыплят со свернутой шеей. Там даже не было бомбы. Только прозрачный хрустальный шар, внутри которого была закупорена горсть тяжелого серого пепла. И маленькая, грубо сделанная кукла – девушка в национальном шотландском наряде с пришитым на одежду в области груди кусочком шелковой красной ткани. Нашивка тоже была сделана неумелыми руками и изображала сердце.

Керстен задумчиво покрутила в руках обе вещи, не совсем понимая, что они означают. На обратной стороне шара она обнаружила приклеенную полоску липкой бумаги, на которой было нацарапано кривыми буквами – как будто писали уже поверх шара или пытался изменить почерк человек, не имеющий никакого навыка в этом деле: «Это Палома. Она мертва…». На ноге у куклы болтался ярлычок, и надпись на нем продолжала фразу: «…а это ты, Игрейн. И ты жива. Это несправедливо. Верни сердце Паломы».

Словно обжегшись, Керстен уронила обе вещицы обратно в ящик и оттолкнула его от себя.

– Гадость! Гадость, – пробормотала она уже тише. Ящичек покачнулся на краю стола и упал. Всё его содержимое высыпалось на пол, и Керстен почувствовала, что не может отвести от куклы и шара глаз. Эти предметы словно гипнотизировали ее, заставляя сердце биться болезненно неровно.

Все шутки на сердечные темы Керстен вообще воспринимала без юмора, а эта к тому же была дурного тона. Слишком мало прошло времени после операции Керри, слишком свежа была память о прежней слабости, когда девушка не могла сделать лишнего шага и не начать задыхаться, чтобы разговоры о смерти не наводили ужас на Керри. Нет, не о смерти – о возможности лишиться ее нового сердца. Это было похуже смерти для Керстен Игрейн.

Обходя стол, Керри почти наступила на голову упавшей куклы, но, вовремя заметив ее, с визгом отдернула уже занесенную ногу. Остановившись, Керри с недоумением разглядывала разбросанные по полу предметы – она успела уже забыть об их существовании. Но это не значило, что она собиралась марать руки, подбирая их сейчас. Керстен какое-то время раздумывала, покачиваясь взад и вперед на кончиках пальцев ног, обутых в яркие оранжевые кроссовки.

Наконец удачный выход был найден. Придерживая совком подарочный ящик, веником Керстен замела обратно в него бывшее содержимое и всё это затолкала в самую середину набитого мусорного пакета. Поддерживая выпирающий пластиковый бок коленом, она с трудом затянула сверху завязки и поволокла мешок к выходу. Неясные угрозы таинственного корреспондента не очень-то ее напугали, хотя в голове, пока Керстен рассматривала примитивную куклу, откуда-то всплыли неприятные ассоциации с вуду.

Верни сердце Паломы… Странно, Керстен была уверена, что никогда раньше не слышала этого имени. Стоя на пороге собственного дома, Керстен глубоко задумалась. Палома… Кажется, по-итальянски – или на одном из сходных языков – это означает "голубка". Но вряд ли эту посылку ей прислал помешанный любитель легкокрылых птиц – из тех, кто вечно выступает "из принципа" против любых вмешательств в природу, как животную, так и человеческую. Но при этом, как только что-то случается у него самого, он бежит к врачам.

Выставив мешок на дорогу, чтобы машина мусорщиков забрала его после обеда, и слегка задыхаясь от затраченного усилия, Керстен вернулась в дом. Прошла на кухню, собираясь приготовить себе чашку чая без кофеина, достала чайный пакетик… и замерла над столом с бурлящим чайником в руке. На коже Керри выступила холодная испарина от поразившей ее мысли. А что, если неизвестная Палома была ее донором? И теперь кто-то из ее родственников, не подписавший согласия на трансплантацию, пытается извести ее, считая Керстен сосредоточием всех грехов современного мира. Девушка негромко выругалась. Скотина… только этой проблемы ей еще и не хватало! Кто знает, удастся ли ей убедить этого ненормального, что даже церковь уже разрешила подобные операции… А если он так и не покажется?

Спустившись в мастерскую, Керстен взяла в руку кусочек светлого бука, подготовленного ею для фигурки Иисуса Христа. Религиозные темы оставались всегда самыми любимыми для нее – так Керстен могла считать, что компенсирует Богу усилия, потраченные на ее перерождение. Сделав разметку специальным карандашом и опустив на глаза очки, защищающие от древесных стружек, девушка занесла над будущим произведением искусства резец. Палома… интересно, какая она была?