***

Четвертый месяц весны стакар. Девятый день месяца.

144 год от рождения империи

Варлиаль Аминирах Вират снял шлем и успел избавиться от перчаток, кивнув личному рабу, что можно подавать ужин и готовить горячую ванну, когда его настиг магический вызов. Эльф устало потер шею, рухнул в неудобное кресло прямо в доспехах и ответил, жестом выгоняя своих помощников из небольших покоев замка, в котором они остановились на эту ночь.

«Долго же ты отвечал на мой призыв», – раздался в голове ехидный голос Кириаля.

«Простите, ваше величество, я был не один», – Варлиаль, мысленно вздохнул, понимая раздражение Кириаля.

Разговор с королем был довольно внезапным и не вовремя. Варлиаль буквально четверть хоры назад слез с лошади, а теперь вынужден был бороться со смертельной усталостью, поддерживая магический разговор. Король не утруждал себя этим: открыв магический канал, он скидывал его на своего подданного, не желая тратить драгоценную королевскую жизнь на такие мелочи.

«Я прощаю тебя, Варлиаль», – насмешливо заявил Кириаль. – «Где ты сейчас?»

Варлиаль даже немного удивился вопросу короля. Обычно монарха не интересовало, что делают его подданные. И уж тем более ему было неинтересно, где они находились в данный конкретный момент. Варлиаль окинул взглядом небольшие покои в захолустном замке мелкого аристократа-землевладельца, которое занял штаб Аминирах Вирата. Комната была маленькой, обставленной, по мнению Варлиаля, неудобной и дешевой мебелью, темные стены зеленого цвета давили на него, и эльф не был уверен, что сможет уснуть и тем более отдохнуть этой ночью, этой ночью. Занавеси на окнах чуть более светлого оттенка зеленого не добавляли света, как и мебель из темных пород дерева. Варлиаль вздохнул.

«В замке одного из ваших из ваших верных подданных, где-то на севере. Гоню кого-то из кузенов низложенной королевы все дальше на север. Надеюсь, что сбрасывать в море их не придется», – наконец сформулировал свои мысли Варлиаль.

«Я тоже надеюсь. Морские боги жестоки. А самое главное, мне надо показательно наказать их», – Кириаль недобро усмехнулся.

«Ваше величество, если мне будет дозволено дать вам совет», – Вариаль отвлек короля от кровожадных мыслей.

«Говори».

«Если армия младшего Гимер Вистара исчезнет с лица Селерана, ничего не оставив после себя, даже памяти, такое наказание будет самым страшным для них. Ведь Хессель не отведет их в иной мир для новой жизни».

«Дахрат. Варлиаль, когда ты уже спокойно сможешь произносить название этого города?»

«Не знаю, ваше величество», – печально вздохнул Варлиаль, наливая себе в бронзовый кубок красное вино, которое рабы успели принести до того как его призвал король.

«Перестань уже печалиться об этом».

«Я давно уже успокоился, ваше величество. Я давно уже пережил это».

«Я надеюсь на то, Варлиаль. Но я тебя призвал не для того, чтобы обсуждать твои планы, которые, надо признать, мне по душе. Я призвал тебя затем, чтобы попросить о помощи».

Эти слова заставили Варлиаля подавиться вином, которое он пил мелкими глотками, стараясь насладиться довольно дешевым пойлом, которое смог предоставить им хозяин замка. Аминирах Вират поморщился, наблюдая, как крупная красная капля ползет по его серебристой кирасе, по солнечному барсу его предков.

«Попросить? Ваше величество, вам не надо просить, вы можете мне приказать», – в мысленном голосе Варлиаля слышалось безмерное изумление.

«Не вижу в этом ничего смешного, командующий», – в голосе короля зазвучало недовольство.

«Простите, ваше величество», – Варлиаль добавил в голос толику раскаяния.

«Так вот. Я хочу вас попросить о помощи, и надеюсь, вы мне не откажете в том. Я отправил наследника короны в Мирэй, и надеюсь, что вы поговорите со своим сыном, который теперь практически управляет людской империей, чтобы он помог моему сыну. Скааль, конечно, не подарок и попал под влияние низложенной королевы, но я не хочу потерять его в пожаре гражданской войны, и на просторах людской империи, я тоже не желаю его терять. А твой сын, Лоэналь, сможет ему помочь выжить там».

«Ваше величество, империя Мирэй сейчас воюет с неизвестным врагом. Не лучшее время для того, чтобы отправлять туда его высочество», – в голосе Варлиаля звучало неприкрытое сомнение.

«Ничего. Людские войны не столь страшны, как наши. Я хочу обезопасить его душу. К тому же, ваш сын и сын рода Контирэй Магат сейчас не последние существа там».

«Самаль управляет всеми магами, что заселили Мирэй», – мысленно кивнул Варлиаль.

«А твой сын стал главой Совета, что дает ему власть над империей», – ответил Кириаль.

«Ваш внук переиграл всех, он император, ваше величество», – парировал Аминирах Вират.

«Ты прав, но я не могу обратиться к нему. Потому, поговори со своим сыном, пусть он поможет моему в этом опасном месте».

«Хорошо, ваше величество. Я непременно свяжусь со своими детьми и дам им указания».

«Детьми?»

«Моя дочь, Театлин, тоже живет в Мирэй».

Варлиаль почувствовал, как скривился Кириаль.

«Я и забыл о ней», – — наконец произнес король.

«Вы никогда не воспринимали ее всерьез, ваше величество. Но в Мирэй она не на последнем месте, ведь она вдова одного из основателей империи, а также бабка императрицы-матери».

«Я как всегда забыл эту деталь», – Кириаль вздохнул. – «Думаю, ее поддержка Скаалю не будет лишней. На этом я прощаюсь с тобой, Варлиаль».

«Я все исполню, ваше величество», – отозвался командующий его армией.

Варлиаль разорвал магическую связь, устало закрыв глаза. Он уже не мечтал о ванне, в голове пульсировала только одна мысль: упасть на кровать, как есть, и забыться сном до самого утра.

***

Четвертый месяц весны стакар. Двенадцатый день месяца.

144 год от рождения империи

Громкий, резкий вопль лимринга пронесся над стенами, башнями и небольшим донжоном форта императорской гвардии Мларис. Птица-посланник расправила крылья, планируя вниз. Перед внутренним магическим взором лимринга раскаленным железом горел образ того, к кому его отправили. Сильный маг с такой мощью вложил образ адресата в память посланника, что птица даже испытывала жгучую боль всякий раз, когда ее посещала мысль об отдыхе. Лимринг желал избавиться от послания, которое нес привязанным особыми ремнями к груди. Оно жгло его, словно расплавленный металл, и, казалось, его перья вот-вот вспыхнут, лишая возможности скользить в воздушных потоках. Лимринг в очередной раз огласил окрестности своим пугающе-противным воплем, от которого по коже бежали толпы мурашек, и заложил широкий, пологий вираж, оглядывая крепость с высоты в поисках соответствий магическому образу.

Типичная горная крепость оседлала перевал в гряде малого Хортата, сливаясь с горами своим цветом и фактурой. Шесть сторожевых башен и стены были сложены из того же серого камня, что и скалы позади него. Внутри находились несколько казарменных помещений и небольшой донжон из красного гранита, где проживали несколько офицеров гвардии и опальная императрица с маленькой свитой из двух служанок, которые не оставили ее в опале, навлеченной на ее голову бывшим главой Имперского совета Дарьеналом Востой и пошедшим у него на поводу почившим императором Маглором. Лимринг кружил над фортом Мларис, постепенно сужая круги, пока не опустился на коновязь рядом с офицерским донжоном, победно огласив крепость очередным воплем. Он прибыл на место, а тот, кто ему был нужен, находился неподалеку. Скоро он избавится от этого причиняющего боль послания. Совсем скоро.

– Что у нас там за шум? – командир форта, лейтенант императорской гвардии Уйнэс ам Сагир Ситэй вышел из донжона и окинул внимательным взглядом двор вверенной ему крепости.

– Лимринг. Из столицы, лейтенант, если верить знакам на его ремнях, – стоявший рядом с птицей-посланником гвардеец вытянулся по стойке смирно, глядя на командира.

– Так заберите у него послание и угомоните птицу! От этого шума голова раскалывается! – рявкнул Уйнэс, и развернулся, чтобы уйти.

– Простите, лейтенант. Но я не могу. Особое послание, его можете забрать только вы. Мне не отдаст.

– Вот принесла нелегкая, – в сердцах процедил сквозь зубы лейтенант и шагнул к лимрингу.

Тот склонил свою уродливую голову, внимательно посмотрел на Уйнэса, словно пытался изучить каждую клеточку, каждый его жест, каждую черточку и пору на лице, словно сверяя его с тем образом, что горел в его мозгу. Лейтенант с обреченным видом ожидал, к какому выводу придет громогласное создание. Наконец, удовлетворившись сравнением, лимринг подставил футляр со свитком, позволяя человеку забрать послание. Лейтенант выдохнул. Он прекрасно знал, чем чревата попытка забрать у опасной птицы-посланника то, что адресовано не тебе. Он знавал людей, которые лишились за это пальцев, а то и рук, кому-то, как он слышал, разодрали лица, лишив носов и ушей. Это была очень сильная и опасная птица. Лимриг покрутил головой, издал звук где-то между карканьем и мяуканьем кота в весенний гон и вновь уставился на Уйнэса своими змеиными глазами, словно ему не нравились его мысли. Лейтенант сглотнул ком, внезапно застрявший в горле, протянул руку и быстро отстегнул футляр с письмом, стараясь не прикасаться к жестким перьям. Птица-посланник насмешливо рявкнула, заставив Уйнеса вздрогнуть, едва не подпрыгнув на пассус-другой, и быстро ретироваться в офицерский донжон.

Он никогда не любил лимрингов. Эти огромные птицы его пугали, и он не стыдился признаться в этом. Стоило ему бросить взгляд на их крючковатые лапы, на когти, больше похожие на острые кинжалы, с которыми не расстаются жители таинственного Васава, и лейтенант гвардии начинал мелко трястись, представляя, как эти когти впиваются в его тело, раздирают плоть, оставляя кровавые рваные раны, разбрасывая вокруг ошметки мяса. Уйнэса в который раз передернуло. Чтобы отвлечься от этих жутких мыслей, он развернул свернутый в трубочку листок и вздрогнул. Из Ариса пришли странные и вместе с тем радостные для гвардии вести. Император Маглор скончался, приняв смерть вместе со своей империей, которую он посчитал жертвой своего недальновидного правления. И империя возродилась, когда его сын и наследник Маэль ар Вариар возложил на чело корону и отныне восседал на троне Мирэй, правя всеми землями от моря и до моря. Уйнэс довольно улыбнулся. Тот топор палача, что висел над его головой в виде соглядатаев Восты, больше не был страшен, их хозяин лишился власти, а возможно, и жизни. Кроме того, в приказе сообщалось, что императрице Эмрии возвращается вся полнота власти и присваивается титул императрицы-матери. Уйнэсу нравилась императрица. Она была добродетельной, уважительной и благородной женщиной, больше похожей на богиню, чем на человека. Впрочем, это было неудивительно, если учесть ее происхождение. Эльфы всегда казались людям, таким как он, бессмертными созданиями невероятной красоты. Прежде чем поспешить в комнату, ставшую темницей для великолепной императрицы, Уйнэс подозвал к себе одного из младших офицеров и тихим голосом распорядился:

– Немедленно вылови всех шпионов Восты и брось их в подземелье.

– Будет исполнено, лейтенант. – Уйнес кивнул и направился на аудиенцию к Эмрии, неся ей благие вести.

Комната, в которой обитала Эмрия, была небольшой: три на три пассуса, но ее это нисколько не смущало. Стены здесь были выкрашены в светло-бежевый цвет и прикрыты гобеленами грубой работы, на деревянном полу из выскобленного до белизны дуба лежала шкура медведя, добытая прошлой осенью Уйнэсом, а узкое, больше похожее на бойницу окно с массивной рамой закрывали тяжелые занавески цвета топленых сливок. Не отличалась роскошью и мебель, хотя лейтенант и распорядился, чтобы из Ансара доставили по возможности комфортную и надежную. Гвардейцы перерыли весь городок, но не нашли красивых шкафов и кроватей, которым, по их мнению, привыкла Эмрия. Но любой, кто нанес бы визит императрице, почувствовал бы себя словно в огромных покоях императорского дворца в Арисе. Императрица создавала ауру величия и благородства, которая заставляла забыть об убогости комнаты, как только посетитель переступал ее порог.

В дверь решительно постучали. Эмрия позволила посетителю войти, и тут же удивленно выгнула брови: на пороге возник сияющий как шлем гвардейца лейтенант ам Сагир Ситэй. Он держал лист бумаги, который словно жег ему руки.

– Что-то случилось, лейтенант? – тихий, мелодичный голос Эмрии набатным колоколом прозвучал в небольшой комнате, заставив Уйнэса вздрогнуть. Еще большее напряжения придавали прозвучавшие в нем нотки тревоги.

– Хорошие новости, ваше величество, – просиял гвардеец, стараясь развеять беспокойство императрицы.

– Увы, у меня больше нет права на такое обращение, – на губах Эмрии появилась легкая печальная улыбка, но плечи ее опустились, а тревога потухла во взгляде.

– Есть, – возразил Уйнэс. – Теперь есть.

Больше не произнеся ни слова, он протянул ей послание, которое сжимал в онемевших от напряжения пальцах. Эмрия нерешительно приняла письмо и с головой нырнула в начертанные на бумаге слова, удивившись в первые мгновения витиеватому, размашистому почерку Лоэналя. Чем дальше она читала, тем больше чувств отражалось на ее обычно лице, обычно холодном и спокойном, как у мраморной статуи в императорском саду. В конце концов она не смогла сдержать слез, которые тонкими, прозрачными ручейками защекотали ей щеки.

– Значит, мой супруг решил оставить нас и умереть вместе со своей империей… той империей, которую он знал, которую создал…

– Да, ваше величество.

– Да станут владения Ула цветущим садом для его души, – с болью в голосе произнесла Эмрия.

Как бы ни испортила их брак жестокая судьба и действия Восты, она любила того своего супруга, каким он был еще до вступления на престол. Храбрый, благородный воин, с красивой душой и бесстрашным сердцем. Душу Эмрии наполнила легкая печаль, которая не пригибала к земле, так что невозможно дышать, но причиняла легкую боль при каждой мысли о Маглоре.

– Его величество Маэль Первый приказал вам оставаться здесь, пока не закончится пожар войны, охватившей империю. Он считает, что так безопаснее для вас и спокойнее для него. Для усиления нашего гарнизона вскоре прибудут две гвардейские илы, – произнес Уйнэс, когда императрица прямо посмотрела на него.

– Мой сын-император мудр в своих решениях, – кивнула Эмрия. – Я исполню его волю, если боги не решат иначе.

– Нам дозволено потратить любые средства на ваши удобства, ваше величество. У вас есть пожелания, как сделать эту комнату удобнее?

– Нет, лейтенант. Мне ничего не надо. Лучше купите что-нибудь для обороны крепости. Никто не знает, куда покатится война. И приобретите лишнее зерно на зиму.

– Как прикажете, ваше величество. Тогда с вашего позволения я пойду. Через две хоры будет обед. Надеюсь, вы почтите нас своим присутствием, несмотря на ваше высокое положение, ваше величество.

– Конечно, лейтенант, всенепременно. Я не откажусь от столь приятной традиции.