Глава 5

Пытаюсь приподнять голову с подушки, но тут же с громким стоном роняю её обратно. Ощущение такое, что кто-то безжалостный и очень настойчивый вбивает мне гвозди в виски. Ненавижу! Ненавижу шампанское! Знала же, что даже после одного бокала шипучки у меня будет зверски болеть голова. Сколько я вчера выпила? И где я вообще?

– С добрым утром, пьянь, – знакомый голос заставляет почти подпрыгнуть. – Вернее, с не очень добрым.

– Никита? – Резко сажусь на кровати, тут же жалея о том, что, в принципе когда-то родилась на белый свет. – Господи, что ж так хреново-то? – выстанываю я, обхватывая ладонями многострадальную головушку, одновременно замечая Ника.

Он вальяжно развалился в компьютерном кресле, развернув его спинкой к письменному столу. Выглядит свежо, словно и не было накануне никакой вечеринки. Вот только на верхней губе замечаю припухлость и небольшое пятно тёмно-бордового цвета.

– Полусладкое шампанское и растрёпанные чувства – спонсоры вчерашнего веселья и утреннего похмелья, – подкалывает Ник.

Он скользит по мне насмешливым взглядом, задерживаясь на груди.

Опускаю глаза вниз… Твою ж мать! Одеяло сползло, и я сижу на кровати по пояс голая. Вновь смотрю на Ника, попутно судорожно прикрываясь. Он с нескрываемым интересом наблюдает за мной, покусывая губы. Перевожу взгляд на письменный стол, постепенно вспоминая, чем мы с Никитой занимались на нём несколько часов назад. Дыхание перехватывает, чувство стыда накрывает удушливой волной, окрашивая щёки в красный цвет. Заглядываю под одеяло, с облегчением убеждаясь, что я спала не полностью голой. Наличие трусов на моей заднице, снискавшей вчера приключений, оставляет надежду…

– Успокойся. – Ник поднимается с кресла. Он больше не выглядит ни весёлым, ни довольным. В его голосе отчётливо улавливаю нотки раздражения, смешанные с сожалением. – Ничего у нас ночью не было.

Никита идёт к выходу из комнаты, но останавливается возле кровати. Кивает в сторону тумбочки:

– Выпей.

Замечаю на ней стакан с водой. Благодарно киваю ему, сразу делая большой глоток. У жидкости оказывается приятный, но кислый привкус. Поднимаю на него недоуменный взгляд:

– Что это?

– Аспирин, – усмехаясь, отвечает он.

– Спасибо, – делая ещё один глоток, говорю я.

Ник, словно передумав уходить, продолжает стоять посреди комнаты, засунув руки в карманы серых спортивных штанов и задумчиво разглядывая меня. Под его взглядом становится не по себе. Это ночью после нескольких бокалов шампанского я была безрассудной и смелой. Позволила себе отпустить свои желания на волю. Теперь же сижу перед Никитой почти голая, а в памяти то и дело всплывают картинки того, как исступленно мы целовались, как я теряла разум в его руках. От вчерашней уверенности не остаётся и следа. И я боюсь не того, что Ник сейчас начнёт приставать ко мне. Я боюсь своей реакции на него. Всё стало намного хуже, потому что теперь я не просто представляю, а точно знаю, как запредельно хорошо может быть в его объятиях.

Пауза явно затягивается. Сглотнув, спрашиваю:

– Куда ты вчера проп… кхм, – делаю вид, что закашлялась. Нет, ну надо быть такой дурой, чтобы самой напоминать о произошедшем между нами! Быстро выговариваю: – Я хотела узнать, что с твоим лицом?

На самом деле мне интересно, куда он пропал, уйдя за презервативами. Потому что мои воспоминания обрываются на моменте, как я сняла чулки, вернулась в постель и, видимо, уснула.

Ник дотрагивается до разбитой, насколько я смогла разглядеть, губы. Костяшки пальцев на правой руке у него тоже сбиты.

– Ерунда. Пришлось вчера одного перепившего мудака привести в чувство. – Он делает вид, что не слышал моего первого вопроса.

Я допиваю лекарство и оглядываю комнату, стараясь не встречаться взглядом с Ником.

– Где мои вещи? И номер такси подскажешь?

Сумку с телефоном, кстати, тоже не помню, где оставила. Идиотка, как есть идиотка.

– Полина, – вздохнув, произносит Ник, – чего ты так дёргаешься?

– Непривычно, знаешь ли, просыпаться с похмельем в чужой постели, – отвечаю честно, комкая в пальцах края одеяла.

– Всё бывает в первый раз, – со смешком в голосе говорит Ник. Указывает рукой в сторону двери: – Напротив комнаты ванная. На полке возле мойки найдёшь чистое полотенце, зубную щётку и свои вещи. Приводи себя в порядок и спускайся вниз. До дома я тебя подкину, мне всё равно к себе надо, – поясняет Никита, не давая мне возможности возразить. – Я буду внизу, – добавляет он и выходит из комнаты.

Закутываюсь в одеяло, осторожно выглядываю в коридор. В доме на удивление тихо. Прошмыгнув в ванную, запираю за собой дверь. Надеюсь, горячий душ поможет прийти в себя и собраться с мыслями. Но один урок я точно усвою до конца жизни: больше никогда не буду так напиваться.

Нахожу Никиту на кухне. Приняв душ, высушив волосы и надев свои вещи, чувствую себя увереннее. Хотя нет, я пытаюсь выглядеть уверенной в себе, а внутри меня хаос. Хоть он и попробовал меня успокоить, мне это не особо помогло. Я не знаю, как вести себя с ним. Сделать вид, что между нами ничего не было? Мы не переспали, но только потому, что он задержался и я успела отрубиться. Мне одновременно и неловко, и стыдно, а ещё где-то в глубине души я жалею, что мы не дошли до конца.

Второго шанса я себе не дам.

Ник стоит спиной к дверному проёму у плиты, потому не сразу замечает меня. Но когда оборачивается, я не могу сдержать улыбку. На нём надет фартук, на котором изображены упитанные амурчики в поварских колпаках, а вместо луков со стрелами они держат подносы с разными блюдами. В этом фартуке Ник выглядит одновременно забавным и по-домашнему милым. Он улыбается мне в ответ: по-мальчишески задорно и искренне, именно той улыбкой, от которой моё сердце каждый раз сначала замирает, а потом начинает биться чуть быстрее.

– Это мамин. – Никита дёргает за край фартука. – Я ей подарил.

– Смешной, – говорю я, продолжая улыбаться.

– Милый, – назидательно подняв вверх указательный палец, уточняет он. Затем кивает в сторону барной стойки: – Садись, угощу тебя кофе. Хотя… Может, тебе будет удобнее на ней? – спрашивает Ник с усмешкой, не упуская возможности меня подколоть.

А потом и вовсе начинает насвистывать мелодию, под которую мы с Маринкой танцевали.

– Пономарёв! – возмущённо восклицаю я. – Мог бы и не напоминать. – Очень хочется чем-нибудь в него запустить.

Жаль, под рукой оказывается только полотенце, небрежно брошенное на стойку.

– Да ладно, – примирительным тоном продолжает он. – Было круто.

– Неужели? – удивлённо переспрашиваю я. – Вчера ты сказал, что я была похожа на «шлюшку».

Никита ничего не отвечает. Я забираюсь на высокий стул, усаживаясь так, чтобы видеть его. Он же стягивает с себя фартук и, подхватив две чашки со свежесваренным кофе, идёт ко мне. Ставит их на стойку, потом, склонившись ко мне, вкрадчиво произносит:

– Мне очень понравилось, как ты танцевала. Я даже представить не мог, что ты можешь быть такой раскрепощённой, – ладонь Ника ложится на моё колено. – Только зрителей было слишком много.

Делаю судорожный вдох, одновременно отшатываясь назад в попытке хоть немного увеличить расстояние между нами. Но тщетно. Я почти сразу упираюсь спиной в край барной стойки.

– Никит, не стоит, – тихо говорю я.

– Почему? – Он прикасается к моему виску. Убирает упавшие на лицо пряди волос за ухо. Проводит подушечкой большого пальца по скуле, спускаясь к уголку губ. – Нам же было хорошо. Или станешь отрицать?

Молчу, потому что мой ответ и так очевиден. Потому что Ник почти невесомо целует меня в ключицу, и всё, что может в это момент сорваться с моих губ – лишь тихий вздох. Он прекрасно понимает, как действует на меня, оставляя дорожку из нежных поцелуев вдоль шеи. Я же прекрасно понимаю, что ночью дело было вовсе не в выпитом шампанском. Я просто дура, которая влюбилась не в того парня. И буду ещё большей дурой, если вновь дам волю чувствам.

– Год, Полина, – тихо произносит Ник, обдавая тёплым дыханием мой висок и заглядывая в глаза, – я хочу тебя уже год. Теперь точно знаю, что и ты меня тоже, – его ладони скользят по моим бёдрам, добираясь до края чулков, – мы хотим одного и того же, так давай закончим начатое.

– Нет. – Не знаю, каких богов мне стоит возблагодарить, но я нахожу в себе силы, чтобы перехватить его запястья. – Мы хотим не одного и того же, – с неподдельной горечью в голосе произношу я. – Ты трахнешь меня, успокоишься на этом и переключишься на другую, а я… – окончательно влюблюсь в тебя по уши и потом буду собирать себя по кусочкам. Конечно, я не говорю этого вслух.

Разыгрывать перед Ником слезливую мелодраму я точно не буду.

– Полин, – медленно выговаривает он моё имя, выравнивая чуть сбившееся дыхание, – ты…

– Разве я не права? – перебиваю его, потому что боюсь растерять свою решительность, если Ник попытается поцеловать меня.

Он не станет отпираться или врать. Никита никогда не пытался казаться лучше, чем есть на самом деле. Он откровенно пользуется тем, что девушки сами вешаются на него, но словно следует какому-то кодексу чести, как бы смешно это ни звучало: никому ничего не обещает. «Натрахались и разбежались», таков его девиз как рассказывала Марина.

– Права.

Мне только и остаётся, что усмехнуться. «Права». Это хорошо отрезвляет меня. Как он вчера говорил? Я особенная, потому что единственная, кто отшила его? Пусть так и остаётся. Это лучше, чем стать одной из тех, о ком он забудет через пару-тройку совместно проведённых ночей. Пора со всем этим заканчивать. Пора…

Ладони Ника всё ещё лежат на моих бёдрах. Он чуть сжимает пальцы. Молчит, но не отстраняется. Я ощущаю его взгляд на себе. И запах, в котором смешивается аромат кофе с его парфюмом. Ника слишком много, слишком… Я как будто начинаю погружаться в какое-то марево. Ещё немного и сознание уплывёт, оставив от моих рациональных доводов лишь пшик. Прошу тихо:

– Отпусти меня.

– Полин…

– Никита Владимирович, я тут чью-то сумку нашла и бюстгальтер… Ой, извините.

Громкий женский голос заставляет нас обоих вздрогнуть от неожиданности.

Резко оборачиваюсь к выходу из комнаты. В дверном проёме стоит невысокая пухлая женщина, одетая в тёмно-серый халат поверх синих джинсов и ярко-розовой водолазки. В одной руке она держит мою сумку, а во второй чей-то чёрный кружевной лифчик.

– Простите, – начинает извиняться домработница, а, скорее всего, это именно она, – не знала, что вы тут не один, – обращается она к Нику. – Я позже зайду, – и начинает пяться назад.

– Подождите. – Пользуясь моментом, я соскакиваю со стула. – Это моя сумка.

Забираю свою вещь, и домработница тут же исчезает в коридоре. Сразу начинаю рыться в сумке, лишь бы не смотреть на Ника. Достаю мобильник.

– Чёрт! Чёрт! – повторяю я.

– Что случилось? – спрашивает Ник, обеспокоенно глядя на меня.

– Отец звонил, – поясняю я.

– И? – Он явно не понимает причину моего беспокойства.

– Шесть пропущенных за последний час.

Есть от чего запаниковать. Если отец начал названивать раз за разом, значит, злится. Что могло случиться? Он же должен быть на работе. Может, узнал о моей четвёрке по философии? Впрочем, неважно. Судя по всему, достанется мне от него сегодня по полной. Поднимаю взгляд на Ника, который хмуро наблюдает за мной.

– Отвези меня домой, пожалуйста.