Почему ты заботишься обо мне?
— Потому что я верю тебе и надеюсь, что мы — друзья. Но не спрашивай, почему я надеюсь на это, — я и сам не знаю.
— Зато я знаю. Это оттого… что, если бы наши души, которых у нас нет, встретились — твоя и моя, — они разорвали бы друг друга на кусочки, а потом увидели бы, что корни у них одни и те же. Не знаю, понятно ли это тебе? Видишь ли, я не верю в душу.
— Я тоже не верю. А что это за корни?
— Ты веришь в Бога, Андрей?
— Нет.
— Я тоже. Но это — мой любимый вопрос. Из тех, что вывернуты наизнанку.
— Как это?
— Ну, если бы я спросила людей, верят ли они в жизнь, они бы не поняли меня. Неудачный вопрос. Он может значить многое и не значить ничего. Поэтому я спрашиваю, верят ли они в Бога. И если они говорят «да», значит, они не верят в жизнь.
— Почему?
— Любой бог — какой бы смысл ни вклады