Цитаты из книги «Источник»

семью безупречно богатых и снисходительно любезных людей,

способность постоять за идею. А это предполагает способность мыслить. Мышление такая штука, что его нельзя одолжить или заложить.

«Общее благо» коллектива – расы, класса, государства – состояло в требовании и оправдании всякой тирании над людьми. Все самое страшное в мировой истории свершалось во имя человеколюбия. Какой акт эгоизма привел к кровопролитию, сравнимому с тем, что учиняли апологеты альтруизма?

Я смотрел на него… на то, что от него осталось… и это позволило мне понять. Он расплачивается, и удивляется, за какие грехи, и объясняет себе, что был слишком эгоистичен. В каком его поступке или мысли проявилось его Я? Какой была его цель в жизни? Величие – в чужих глазах. Слава, восхищение, зависть – все, что исходит от других. Другие продиктовали ему убеждения, которых он не разделял, и он удовлетворился тем, что другие верят, будто он их разделяет. Его движущей силой и главной заботой были другие. Он не хотел быть великим, лишь бы другие считали его великим. Он не хотел строить – хотел, чтобы им восхищались как строителем. Он заимствовал у других, чтобы произвести впечатление на других. Вот его самоотречение. Он предал свое Я и успокоился. Но его называют эгоист

Ты говоришь, это вздор? Конечно. Именно вздор и срабатывает. Можно пытаться опровергать разумные доводы, но как опровергнуть нелепицу? Ты, милая, как и многие, недо

Волей-неволей его склонили к выводу, что, какую религию ни возьми, человеку, жившему, как он, безусловно уготована самая страшная кара после смерти. Это потрясло остатки его разума.

способность противостоять жизненным трудностям и силу духа, ведущую к личному счастью и благополучию.

Если хочешь. Только это не так. – После дома Энрайта? После здания Корда? – Я думаю об этом иначе. – А как ты думаешь? – Я люблю это делать. Каждое здание – это личность независимо от размеров. Единственная и неповторимая.

Доминик обернулась. За ней стоял Эллсворт Тухи, улыбаясь и внимательно глядя ей в лицо. – Ты… – начала она и осеклась. – Конечно, – ответил Тухи, слегка кланяясь и показывая, что он понял и то, что ею не было сказано. – Позволь мне, пожалуйста, указать, Доминик, что моя способность видеть самую суть отнюдь не хуже твоей. Хотя и не для эстетического любования. Это я предоставляю тебе. Но мы прозреваем вещи, которые временами не столь уж явны, – не правда ли? – и ты, и я. – Что конкретно ты имеешь в виду? – Дорогая, это могло бы вызвать долгую философскую дискуссию – и какую! – но все же совершенно ненужную. Я всегда говорил тебе, что нам надо бы быть друзьями. Интеллектуально у нас много общего. Мы исходим из противоположных полюсов, что совершенно неважно, потому что, понимаешь ли, мы сходимся в одной точке. Это был очень интересный вечер, Доминик. – К чему ты это все ведешь? – Ну, например, было интересно понять, кто, по-твоему, хорош собой. Это позволило бы мне определенным образом классифицировать тебя саму. Без слов – ориентируясь лишь на предпочтительный тебе тип лица. – Если… если ты способен понять то, о чем говоришь, значит, ты не тот, кто ты есть. – Нет, дорогая. Я как раз тот, кто я есть, именно потому, что понимаю.

ей в лицо. – Ты… – начала она и осеклась. – Конечно, –