Цитаты из книг автора «Айлин Вульф»

Ты согласился потому, что тебе понравилась идея побывать в шкуре лазутчика, узнать, каково это. Ты ведь не можешь жить без острых ощущений! Даже в детстве тебя на кухне ловил повар, когда ты пытался насыпать перца себе в кашу. Тебе все быстро надоедало и становилось пресным и скучным. Так и с твоей жизнью в Шервуде произошло: порезвился, обвык и заскучал. Вот потому ты и согласился. Если бы у тебя было хотя бы представление о совести, ты никогда бы не предал графа Роберта, своих товарищей, не выдал бы леди Марианну.

Ты сказала, что вам передалось от него стремление к свободе. Но свобода заключается не только в том, чтобы поступать согласно своей, а не чужой воле. Ее надо уметь отстаивать от враждебных посягательств. Если не углубляться в рассуждения о высоких материях, то можно сказать так: дом – это земное воплощение представления человека о том, каким должен быть мир. Невозможно остаться свободным, не защитив свой дом. Оставить его и бежать – первый шаг к тому, чтобы потом подчиняться чужой воле до тех пор, пока она не истребит последние ростки свободы в душе и не сломает сам дух. Человек со сломленным духом почти никогда не будет в силах сам подняться с колен.

– Храни тебя Бог, лорд Дэнис! Веди себя достойно и не огорчай ни отца, ни крестного, – торжественно сказал Эдрик, потом отбросил всякую чинность и в сердцах воскликнул: – Хотя бы попробуй! Получится не сразу, но ты старайся!

Меня всегда поражало в Робине редкостное умение оказываться в нужном месте в нужное время. Главное, как просто звучит: увез и спас! Словно он приезжал во Фледстан в гости и забрал тебя в качестве подарка!

Чем отличается вожак волчьей стаи от прочих волков? Тем, что он умнее, сильнее, но и только. Робин точно такой же, как все мы. Ты же знаешь, кто он. Значит, понимаешь, как многого он лишился в свое время! А после смерти отца он ни одного дня не жил в полной безопасности. Все время настороже, все время наготове отразить нападение – только это его и спасало от смерти. Ты пробовала годы каждый день и каждую ночь жить так, словно они последние?

Я трижды ослушалась тебя, каждый раз поддавшись собственной слабости, вот и поплатилась. Боги не прощают слабость, если она рождена страхом. Я хотела быть с тобой и медлила из страха перед будущим, из страха оставить привычную жизнь. Так что меня постигла справедливая кара.

– Гай, ты очень любишь власть вообще, и над каждым человеком в частности. В сущности, это единственное, что ты любишь. Не сэр Рейнолд отдал тебе бразды правления – ты сам отобрал их у него, а он это поздно заметил.

– Так какими же силами древние божества наделяют своих Воинов и Дев? – Как леди Марианна может ответить вам, лорд епископ, если вы именно на этом месте оборвали рассказ? – быстро вмешался Гай, заметив, что Марианна медлит с ответом. Поклонившись епископу, он решительно взял Марианну под руку и увел ее прочь. – Научись хоть немного лгать, принцесса! – посоветовал Гай с легким раздражением. – Он же понимает, что твоя валлийская родня рассказала тебе в детстве множество легенд, подобных этой, вот и ловит тебя, как птицу в силки!

Тот, кто возглавлял Посвященных Воинов Средних земель, не чуждался ни богатства, ни знатности. Его резиденции поражали изысканной роскошью, а женщины всегда обращали на него благосклонные взгляды, и он отнюдь не оскорблялся их вниманием. Но все то, что я перечислил, не составляет для Посвященных Воинов смысла жизни. Так, приятные удобства, и не более. Если потребует долг, Посвященный Воин поступится укладом своей жизни ради других и, не испытывая сожалений, перенесет утрату. Кто из вас ощущает в себе подобную твердость духа?

– Что ты хочешь узнать? – холодно осведомился Робин. – Кто ты на самом деле, – ответила Марианна. Робин резко повернулся к ней лицом и, сложив руки на груди, смерил Марианну отчужденным взглядом с головы до ног. Вся его поза выражала сдерживаемый гнев и при этом была исполнена такого достоинства, словно перед Марианной стоял молодой король неведомой ей страны. – Изволь. Я преступник, объявленный вне закона, заочно приговоренный властями к казни, – отчеканил он и, заметив, что она ждет еще каких-либо пояснений, с прежним холодом усмехнулся. – Это все, Марианна.