Глава 4

Экзамен в кадетский корпус

– Ва-а-ау! – Протянул Джон с восторгом, остановив коня за несколько сотен метров до ворот в кадетский корпус.

 Только сейчас он начал понимать, что всегда представлял это место неверно. Он в целом представлял весь мир не таким, каким он был на самом деле. По пути от особняка Николаса Кольта в кадетский корпус Джон увидел высокие горы, на верхушке которых была снежная шапка, увидел огромный водоём, подошёл к берегу и прошептал:

– Океан?

 Раньше он слышал о том, что есть такой огромный водоём, который зовётся океаном, но до сих пор и представить себе не мог, насколько огромный этот таинственный океан.

– Не-е-ет, это озеро, – ответил рыбак, сидевший на берегу и ненароком услышавший его шёпот.

 «Если это озеро, то какой же тогда океан?», – подумал Джон, смотря на водоём, где не было видно другого берега, а на поверхности воды с одной волны на другую весело скакали солнечные зайчики.

– Так, значит, ты кадет? – Спросил тем временем рыбак, посудив по тому, в какую сторону юноша держит путь.

 Он развернулся к путнику только половиной корпуса, пробежался по нему глазами с головы до ног и бросил беглый взгляд на коня. В чистой и красивой одежде, что дал Джону Николас Кольт, да ещё с породистым конём в придачу его можно было принять за юношу, которому выделена прямая дорога в главнокомандующие. Рыбак уже было сделал такие выводы, однако оставалась в Джоне одна особенность, выдающая сына шахтёра.

– Нет, господин. Ещё нет. Я буду сдавать экзамен. – Выпалил он по привычке слово, на которое обратил внимание ещё Николас Кольт.

– Не завидую я тебе, парень. Что им, главнокомандующим – сидят, приказы отдают, или ковыляют в конце строя, а в пекло лезешь ты. Ступал бы ты лучше обратно домой. – Ответил рыбак, помрачнев в лице.

– Но… – Стоило Джону заговорить, старик резко развернулся и обозлённо зарычал, перебив его:

– Не стоит это того, парень!

 Джон, испугавшись, вздрогнул.

 Но вовсе не внезапный крик навёл на него ужас.

 Когда рыбак развернулся, взору Джона открылось то, что собеседник до этого скрывал, сидя к нему боком. На половине лица не было кожи, и от того зубы и челюсти, обнажаясь и создавая у собеседника впечатление, что перед ним сама смерть, выглядывали наружу. Рыбак и в самом деле был из числа тех, кто лицом к лицу сталкивался со смертью. И теперь ему, живущему неподалёку от дороги, которая ведёт к кадетскому корпусу, только и оставалось, что смотреть, как на встречу со смертью идут другие.

– А-а-ай! – Хрипло протянул старик, махнув рукой, и отвернулся от юноши обратно к озеру, продолжая рыбалку. – Что толку вам, молодым, что-то говорить. Ступай, не распугивай мне тут рыбу! Но помяни мои слова, ты ещё сто раз пожалеешь обо всём.

 Джон только кивнул и оседлал коня, чтобы двинуться дальше.

 Уже теперь, оставив позади высокие горы и широкие озёра, он остановился в нескольких стах метрах от кадетского корпуса, который, к его удивлению, был размером в городок, в котором он вырос. Ничего поразительного в нём не было, а из-за высокой каменной стены, которой со всех сторон был обведён кадетский корпус, Джон даже не видел, что там есть внутри. Но тем не менее это место показалось ему величественным. Только приблизившись к воротам, он понял, насколько громоздкая была стена. Высоты в нём было по меньшей мере метров пятнадцать, а каменные ворота были в два его собственного роста.

– Кто? – Крикнул дозорный, стоявший на стене поверх ворот.

– Джон Арин. Пришёл поступать в кадетский корпус. – Ответил как мог громко.

– Набор закончился вчера, сегодня уже первый день экзамена. Об этом уведомили все семьи, чьи сыновья должны были поступать в этом году. – Отчеканил дозорный.

 Эта неожиданность почти сломила Джона, который даже не знал, что существуют определённые сроки для поступления. Он думал, что вся сложность в поступлении будет в том, что он не принадлежит ни к одной благородной семье, и наивно полагал, что юноши, желающие стать кадетами, могут в любой момент прийти сюда и заявить о своём желании.

– Но, госп… – Начал было он говорить жалобным голосом, но вовремя вспомнил, как Николас Кольт говорил ему забыть это слово, откашлялся и, пересилив себя, чтобы придать голосу решительность кадета, произнёс. – Прошу, дайте мне шанс.

– Такие решения принимаю не я, а главнокомандующий кадетского корпуса. Он сейчас занят, принимает экзамен у тех, кто пришёл вовремя. И я его отвлекать ради тебя не собираюсь! – Строго возразил дозорный на стене.

– Эй, – шепнул ему второй дозорный, стоящий рядом с ним, – кажется, он из семьи графов, такие постоянно опаздывают, давай доложим главнокомандующему, а он уж пусть сам решит, как быть. Мне тут только проблем не хватало из-за того, что мы развернули сына графа.

– С чего ему быть графом? Я знаю фамилии всех графов, и среди них нет ни одного Арина! – Уверенно заявил первый.

– Посмотри на его коня. – Показал второй кивком в сторону Джона. – Чистокровный Северный скакун! Таких во всём королевстве всего пятнадцать – шесть у короля, остальные у самых богатых людей королевства.

Джон лишь стоял внизу и смотрел, как двое дозорных шепчутся о чём-то. Он ничего не смыслил в лошадях, поэтому даже не подозревал, что Буря, на которой он скакал весь путь до кадетского корпуса, была из редкой породы, которая не по карману даже таким семьям, как Роллены.

 Первый дозорный, задумавшись, нахмурился. Отступать от своего слова и идти навстречу Джону ему не хотелось, но ещё сильнее не хотелось проблем, которые ему могут создать могущественные графы.

– Стой тут! Я позову главнокомандующего Стэнли Рида. – Крикнул он Джону и ушёл, оставив второго дозорного одного на стене.

Стэнли Рид! – С тревожным эхом отозвалось у Джона.

Если решение о том, чтобы допускать кого-то к экзамену, принимает Стэнли Рид, у Джона никаких шансов. – Был он уверен. Джон прекрасно помнил тот недавний ужин в доме Ролленов. Главнокомандующий стал свидетелем не только его оплошности перед лордом Ролленом, но и того, как гости хохотали над ним, называя тем, кто не способен научиться себя вести. Наверняка Стэнли Рид запомнил лицо Джона… Хотя, разве кто-то запоминает лица малозначимых людей? Джону оставалось надеяться лишь на то, что главнокомандующий Рид его не узнает и допустит к экзамену.

Оставшись на воротах один, второй дозорный беззаботно уселся на верху стены и завёл с Джоном разговор:

– Меня зовут Берт Валлет, – сказал он, поглядел на отсутствующую реакцию парня и спросил. – Ты слышал о Валлетах?

– Нет, – коротко ответил Джон, в душе боясь, как бы не спросили из какой семьи приходится он сам. Ему пришлось одёрнуть себя, чтобы в конце не добавить «господин».

– Я тут третий год, только месяц назад стал солдатом. На границе ещё не бывал. – Продолжал дозорный.

– Мхм. – Кивнул Джон с пониманием и так как не обладал навыками ведения светской беседы и не знал, как ответить, меняя тему, спросил. – Почему тут стены такие высокие? – Ему всё не было ясно, зачем окружать городок пятнадцатиметровой стеной, если врага вблизи нет.

– Ну так, граница недалеко. – Пожал плечами Берт Валлет. – Километров двести пятьдесят, может, и того меньше.

 Джону всё не было ясно, почему солдат говорит с ним таким вежливым тоном, словно пытается добиться его расположения.

– Как зовут? – Спросил дозорный.

 Джон не сразу понял, о ком он, ведь своё имя он уже сказал, и только когда Берт, уточнив, добавил «Коня. Скакуна как звать?», ответил:

– Буря.

– Хорошее имя для такой лошади. Быстрая, наверно. – Желая разглядеть Бурю, Берт тянулся со стены так, что Джону казалось – он скоро из неё свалится вниз.

– Очень. Приходится крепко держаться за поводья, иначе и свалиться можно ненароком. – Ответил Джон.

– Можно будет мне потом покататься? – Берт наконец дошёл до вопроса, к которому вёл всю эту беседу.

 Для Джона же это было что-то новое: его о чём-то просят. Он вдруг гордо выпрямил спину и ответил:

– Конечно.

 Тем временем на стене показались первый дозорный со Стэнли Ридом. Увидев главнокомандующего, Берт Валлет мигом выпрямился и отошёл в сторону, пропуская его вперёд, на край стены.

 Стэнли Рид возвысился над Джоном как гигант, посмотрел своим как всегда суровым взглядом и произнёс:

– Джон Арин, значит.

 «Ну всё!», – подумал Джон, поняв, что главнокомандующий вспомнил его, а значит, знает, что в доме Ролленов он был, как его звали, воспитанником, а на самом деле подобием слуги. Такого он никогда не допустит к экзаменам.

– Мечом владеешь, Джон Арин? – Спросил Стэнли, грозно посмотрев.

– Плохо владею, господин… то есть… главнокомандующий Рид. – Промямлил Джон, растерявшись. По телу пробежали колкие мурашки, и ему показалось, что он уже провалился во всех экзаменах, и не дойдя до них.

– Что ж. – Рид замолчал, а уверенность Джона, что его развернут, сказав, что для него тут места нет, только прибавилась. Но тут Стэнли распорядился. – Покажешь, насколько плохо. Открыть ворота!

 Когда ворота стали медленно отворяться, Джону казалось, будто в этот самый момент происходит чудо. Он ощущал себя тем, кто приблизился к невозможному, восторгался всем и не мог прекратить крутить головой, чтобы разглядеть местность.

 Восторгаться в кадетском корпусе, на самом деле, было практически нечем, тут всё было скучно до зевоты.

 Дворцов как у Николаса Кольта тут не было. Всего несколько зданий напоминали дом Ролленов по своим размерам, а все остальные сооружения были похожи на хаотично разбросанные по периметру большие каменные блоки в несколько этажей. Дома и сооружения кардинально отличались друг от друга, создавая впечатление, что они построены в разные времена и в разных целях – дома были красиво украшены и больше походили на жилые здания богачей, а каменные, скучные сооружения были выполнены безвкусно, словно их построили на скорую руку, чтобы вместить туда как можно больше людей, которым срочно понадобился кров.

 Величественность этого места для Джона, однако, заключалась не в красоте и размерах зданий.

 У каждого человека своё понимание, что такое успех. Сыновья лордов и графов свысока смотрели на солдат в то время, как для юношей из рабочих семей это звание было весьма почтительным. Для Джона же достижением казалось даже то, что он оказался внутри стен кадетского корпуса.

 На всё, что тут происходит, на всякое здание Джон смотрел так, будто в каждом кирпичике пытался разглядеть тайну. Ему не верилось, что он и вправду оказался в кадетском корпусе – в том месте, куда по мнению Ролленов он попась не достоин.