II

На тесной площадке в конце неприметной тихой улочки располагается небольшой рынок. Здесь вы не найдёте ни пёстрых рядов с различными нарядами, ни обилия ярких экзотических лакомств, ни громкоголосых зазывал – прирождённых торговцев. Это место плотно заставлено невзрачными грязно-зелёными палатками с повседневными товарами. Неулыбчивые продавцы отмахиваются засаленными газетами от мух и, практически не обращая внимания на одни и те же лица постоянных покупателей, переговариваются о посторонних вещах и своих насущных проблемах друг с другом. В такие разговоры частенько вмешиваются и проворные бабульки, которые проводят большую часть дня, толкаясь тут же между прохожими.

Бену очень нравится это место. Несмотря на могучую фигуру и суровое лицо продавец мясного отдела – дядя Вася, как его здесь называют, всегда с пониманием относится к тяготам бродячей жизни местных уличных собак. Если не наглеть и не пытаться стащить кусок пожирнее, а просто дождаться своего часа, голодным точно не останешься. Бен это знает, потому часто наведывается сюда. Дядя Вася тоже знает Бена, и, похоже, питает к нему особую привязанность.

– Ну что, дружище, нелегко тебе приходится, а? – строгие глаза бегло оглядывают пыльную расцарапанную шкурку, и большая косточка с ощутимыми кусками мяса падает рядом с потупленной собачьей мордой. – Бери, не стесняйся. Пока дают, надо брать. – Большая сильная рука ложится на дрожащий затылок бродяги. Дядя Вася – единственный человек, которому Бен без опасений разрешает себя гладить. Есть в этом великане (именно великаном он кажется худому, побитому жизнью псу) что-то такое по-детски чистое и по-матерински тёплое, что всегда сбивает с толку и совсем не вяжется с его мужественным образом.

– Эх, брат, – говорит он порой, тяжело вздохнув,– и взял бы я тебя, да только куда? Дома ведь семеро по лавкам, да ещё два дочкиных кота. Худо тебе там будет. Так что ты уж не серчай на меня…

Бен и не «серчает». Он рад и тому, что в мире есть хотя бы одно место, откуда его не гонят палками и вениками, как какого-то злого духа. Напротив, здесь он получает еду и утешение.

«Значит, не все люди так плохи, как о них думают брошенные собаки и коты, – говорит себе Бен. – Нельзя винить всех за ошибки единиц. Ведь если есть дядя Вася, значит, где-то обитают и другие. Просто нам не повезло встретить их. В конце концов, бывают и среди наших сородичей дурные примеры. Бывают же?»

На самом деле, Бен не знает ответа на этот вопрос. Он слышит истории о разъяренных и одичавших псах, которые вредят своим хозяевам, но проверять подобные слухи ему не приходилось. Ещё чаще он видит товарищей по несчастью. Они озлоблены и переполнены жаждой мести за печальную судьбу. Но здесь, вряд ли, есть их вина. Бен это понимает, как никто другой, и всё-таки ему очень хочется верить, что есть и другие люди. Любящие и верные. Заслуживающие того бескорыстного обожания, которое может подарить собака своему человеку. Даже если ему никогда не удастся встретить одного из таких людей, бродяга всем сердцем надеется, что они существуют. Сама мысль об этом делает его чуточку счастливей.

III

Недалеко от рынка есть сквер. Бен идёт туда после обеда в погожие деньки, чтобы полежать на пахучей травке в тени и помечтать. Он подолгу смотрит наверх, наблюдая, как лучи солнца сочатся сквозь изумрудные кроны деревьев, проливаясь на асфальтированные дорожки и гладко выстриженную зелень золотистыми каплями света. Он слушает пение птиц и смех детей. Бен не любит мальчишек из дома напротив его ночлега. Ему приходится многое переживать из-за них. Но эти маленькие непоседы другие. Они весёлые и игривые. Они тянутся пухлыми ручками к солнцу, крепко обнимают своих родителей и целуют их раскрасневшиеся лица. Они похожи на ангелов, которых так любят рисовать люди на своих картинах и рекламных вывесках.

Бену очень нравятся эти дети. Но больше всех его внимание привлекает Вера – девочка лет шести в голубенькой курточке и смешной шапочке с ушками. Она появилась здесь совсем недавно и почти сразу вызвала интерес пса. Если он однажды спросит себя, что есть такого в ней удивительного, то вряд ли найдёт ответ. На первый взгляд эта крошка совершенно такая же, как все остальные ангелочки. Сияющая и весёлая. Но почему-то всякий раз, видя её, Бен впадает в совершенно непривычное для себя состояние. Какая-то невидимая сила приковывает к ней всё его существо.

Кажется, девочка тоже это чувствует. Она украдкой поглядывает на исхудавшее тельце бродяги и всегда пытается подойти к нему ближе. Она смотрит в глубокие собачьи глаза и видит в них тот огромный прекрасный мир, который скрыт от всех остальных.

Вера носит с собой маленький рюкзачок. В нём хранятся мелки, игрушки и обед, бережно упакованный бабушкой в красивом розовом контейнере. Стоит маме отвернуться, девчушка спешит вытащить из него кусочек ветчины, сырок или котлетку.

– Вкусняшка для собачки. Кушай, собачка! – шепчет она Бену и кладёт лакомство на траву, как можно ближе к лежащему поодаль псу.

Малышка всегда старается быть рядом. Она садится на скамейку и рассказывает смешные истории про садик. Бен плохо представляет, что это за место, но, похоже, там много таких детей. А скоро Вера пойдёт в школу. У неё будут огромные белые банты и строгая форма.

«Она будет самая красивая из всех этих ангелочков!» – думает Бен. Каждый год первого сентября он встречает первоклассников, вышагивающих по тротуарам в нарядной одежде с огромными букетами, которые едва ли не перевешивают их самих. Они ещё крепко стискивают руки своих мам и пап, но в их лицах уже появляется эта гордая осознанность. Они чувствуют себя большими и от того становятся невероятно серьёзными ко всему. Бен представляет Веру в ряду этих смешных малюток и мысленно улыбается. Малышке непременно пойдут и огромные белоснежные банты, и яркие разноцветные астры в красивой блестящей обёртке, и сосредоточенный взгляд человека, вдруг осознавшего себя уже почти взрослым.

Родители Веры тоже замечают необычные отношения дочки с бродячим псом. Мама поначалу очень переживала об этом, даже шумела на крошку. Папа говорил, что бездомные собаки могут быть опасны, что они хищники, и потому нужно держаться подальше. Бен и сам относился настороженно ко всем этим странным проявлениям детской нежности. Он сурово поглядывал на малышку и пятился назад, когда она пыталась подойти ближе. Иной раз из его груди вырвался сдавленный предупреждающий звук.

Слишком часто видел он плохое и не мог так сразу довериться. Однако время способно усыпить бдительность самого осторожного животного. Вера же, обладающая удивительным для её возраста терпением, кажется, начала находить ключики к израненному сердцу дворняги, зародив в нём ленивое дружелюбие ко всей семье, которое мало-помалу успокаивает родителей.

IV

С наступлением поздней весны Бен наведывается в сквер каждый день. Это место не очень многолюдно. «Чужаки» редко забредают сюда. И потому бродяге знакомы почти все посетители. Даже если большинство этих людей толком не знают друг друга, привычная обстановка и общее миролюбивое настроение создают особую атмосферу уюта. Только одна пара весомо выбивается из благодатной картины.

Сложно сказать с первого взгляда, кто кого выгуливает. Тощий и надменный Никита, с трудом удерживая огромного чёрного пса Рэма, шагает за ним почти бегом. Тем не менее, равнодушно-горделивое выражение никогда не сходит с его сухого бледного лица. Он делает вид, что не замечает возгласы испуганных родителей и всегда смотрит поверх собеседников. Он с брезгливым нетерпением поглядывает на мирно играющих малышей и отпускает грубые замечания в их адрес, чем нередко вызывает детские слёзы и возмущение взрослых.

Он ведёт себя так, будто ему плевать на всё и всех, однако чуткий слух Бена с первых звуков определяет нотки фальши в каждой интонации. Бродячий пёс отлично знает, что за напускным безразличием скрывается гордыня тщеславного человека. Никите не просто нравится вся эта суматоха, которую вызывает его появление, он наслаждается каждой минутой своего триумфа и любыми путями старается привлечь как можно больше внимания. Сюда приходят и другие собачники, но все они, будто неотъемлемые детали, вписанные бережной рукой дотошного художника в общую картину благополучия, резко отличаются от заносчивого парнишки с его безразмерным и, кажется, неуправляемым спутником.

Грозный громила Рэм наводит страх не только на людей, но и на всех прочих обитателей сквера. Выросший на улице, Бен не слывёт трусом. Он бессчётное количество раз попадал в передряги и уличные перепалки. Хорошо знает, что если можно избежать конфликта, нужно это сделать. Но когда ситуация выходит из-под контроля, он не бежит прочь от противника, а с благородной гордостью и спокойной уверенностью, которой могут позавидовать иные породистые собаки, встречает бой. Однако даже этот сильный и смелый пёс старается держаться подальше от чёрного гиганта. Бен не боится, но инстинкт и здравый смысл говорят не приближаться. И он не приближается. Он не боится, но всякий раз, завидев странную парочку, чувствует, как неприятный холодок пробегает по всему его тщедушному тельцу. Вместе с тем он испытывает настороженное отвращение и к надменному выскочке Никите, и к его горделивому невоспитанному псу. Тем более, что последний всё время помыкает первым.

Действительно, Рэм не питает ни привязанности, ни уважения к своему хозяину. Большую часть времени этот пёс и вовсе не замечает его. Никита воспринимается им скорее, как мешающий разгуляться груз, который зачем-то привязали к его шее. Это причиняет неудобства. А Рэм не любит неудобства. А ещё он не любит сквер. И всех этих маленьких надоедливых детишек. Он мог бы заглотить их в один присест, но почему-то должен терпеть шумные игры и мерзкий плач. Взрослые ему тоже не по душе. Рэму хочется быть свободным от всей этой человеческой возни. Он был бы очень рад и вовсе не знать про мир людей, а жить где-нибудь в лесу в гордом одиночестве и делать всё, что вздумается. Но, вместо этого, ему приходится идти сюда и терпеть выскочку Никиту.

V

Они приходят в сквер пару раз в неделю и всегда вызывают бурю волнений. Этот день не стал исключением. Бен, как обычно, был поглощен наблюдениями за неведомыми его уму, но в то же время очень забавными, играми Веры. Её звонкий смех разбрызгивался вокруг, заполняя всё пространство хрустальным звоном. Дворняге казалось, что эта девочка и есть солнце, от которого исходит свет и тепло. Бену было так весело и хорошо теперь, что он не сразу заметил появление знаменитой парочки. Однако чья-то громкая ругань всё-таки отвлекла его. Никита стоял, скрестив руки на груди и подгибая одно колено. Вся его поза кричала о показном безразличии и неуважении. Пожилая женщина, часто приходящая в сквер почитать газету и порадоваться чужим деткам, активно жестикулировала, охая и приговаривая что-то невнятное. Рем грозно скалился, издавая воинственный рык. Никита ехидно улыбался на просьбы присмирить «собаку-убийцу», как называли здесь чёрного громилу.

Бен невольно поёжился, глядя на эту неприятную картину, и поспешил отвернуться. Вера прыгала по дорожке, останавливаясь и что-то вырисовывая на асфальте. Пытаясь отвлечься от разразившейся перепалки, бродяга стал вглядываться в изображения. Он вдруг почувствовал себя странно, ему стало сложно сосредоточиться на чём-либо. Но Вера смеялась, и это единственное, что заботило его. И всё-таки… Поток мыслей, путавшихся в его голове, вдруг оборвался, когда он услышал раскатистый басовый лай Рэма. Сердце замерло. Всё плыло перед глазами: искривлённое испугом лицо Никиты, охающие родители, подхватывающие своих детей на руки, трясущиеся от страха старики. Настоящая паника овладела сквером. Освободившийся от столь надоевшего балласта и ощутивший дурманящий вкус свободы пёс мчался по дорожке, с каждым шагом наполняемый всё большим азартом беспричинной ярости. Бен хорошо знал это чувство. Он видел его не раз в глазах своих сородичей. Он понимал, что сейчас Рем, подобный стихии, сметёт всё, что окажется на его пути.

Ужас охватил бродягу, когда он увидел, куда несёт эту неуправляемую силу. Бен не хотел биться с гигантом. Он знал, что не победит. Знал, что вступить в схватку теперь – значит попрощаться с жизнью. Он не был к этому готов. Но разъярённая чёрная громада летела прямо на Веру. И Бен, не думая ни минуты, рванул наперерез. Перед тем, как броситься на исполина, готового его растерзать, бродяга успел увидеть Верину маму, подскочившую заслонить дочь собой, и её пронзительные глаза, горящие тем же ужасом, что заполнял и его сердце.

Больше Бен ничего не видел и не слышал. Он даже не чувствовал боли. Он вдруг осознал, что это маленькое существо – первое во всём мире полюбило его такого, какой он есть, беспородного и грязного уличного пса. Всё, что двигало им теперь, было отчаянное желание защитить малышку любой ценой. И он боролся так, как никогда ещё в своей жизни.

Он чувствовал себя какой-нибудь жестяной банкой, попавшей под колёса большой машины. Ещё минута – и он останется лежать уродливо смятый натиском чужой непреодолимой силы. Пыль летела в лицо, застилая глаза и обжигая горло. Сердце стучало в висках, и каждая клеточка тела содрогалась от новых столкновений. Мир вокруг вертелся с неимоверной скоростью, вызывая приступы тошноты. Где земля и где небо? Голоса людей, лай других собак и звуки неостановимого городского движения слились в один протяжный гул. Бен уже ничего не понимал. Он только знал, что где-то там Вера и её родители. И это заставляло его держаться. Пару раз он был отброшен в сторону и с треском падал на твёрдый асфальт. Он уже не ощущал себя, своего тела, но будто чья-то невидимая рука моментально поднимала его и бросала на противника вновь.

Казалось, бой длился вечность. Бен еле держался на ногах, но и Рем был изрядно вымотан. Его злили самоуверенность и упрямство непокорного бродяги. Он даже представить себе не мог, что на самом деле движет этим тщедушным уличным псом.

Бен рухнул. Он жадно глотал воздух, но задыхался сильнее от пыли, попадавшей в нос. Силы иссякли. Он пытался встать, но не мог даже ухом пошевелить. Глаза слипались. Перед тем, как реальный мир растворился в плывущих волокнах бредовых грёз, Бен успел увидеть людей, сдерживающих тяжело дышавшего и потрёпанного Рэма. Ещё кто-то подбежал к нему. Бродяге показалось, что маленькие ручки Веры трогают его нос. Он слышал, как она плачет. Может, это уже было начало долгого мучительного сна? Он не знал тогда. Не знает и теперь. Всё было кончено. Возможно, он не победил. Но он справился.

***