ГЛАВА 2. «Поток, набирающий силу»

Январь 2018. За окном дождливо, холодно и тихо. «Тик-так, тик-так…» – говорят часы. Каждый «тик» и «так» – одна секунда. Не успеешь подумать, что прошла секунда, как уже прошла вторая. А за ней еще одна. Каждый раз, как удается уловить одну секунду, я упускаю другую. И я начинаю их считать. Секунда, еще секунда…

Вот и минута прошла, а я и не заметил! И пока я считаю секунды и минуты, я забываю о часах, а с ними – о днях, неделях, месяцах и годах. Время ускользает. День прошедший уже не вернуть. Будущее надвигается и превращается в настоящее. Настоящее проходит и превращается в прошлое. А прошлое становится воспоминаниями, которые постепенно блекнут под толщей лет.

Часть стирается, часть теряет контекст. И остаются крохотные редкие осколки в пазле жизни. Но и они скоро станут историей, забудутся и канут в Лету. Вместе с нашими жизненными встрясками: армией, карьерой, учебой, званиями, чинами, деньгами, свадьбами и разводами, квартирами и ипотеками, воспитанием детей, уходом за родителями и возней с внуками.

Отзвеневшая и забытая всеми учениками «Йешурун», лежит в темном подвальном углу коробка с воспоминаниями, вся в пыли и паутине. А в ней у каждого – маленькая тайна, о которой никто никогда не узнает.

В этой коробке еще один фрагмент пазла и волшебная лампа.

Того, кто ее ненароком потрет, вихрь времени в прошлое вмиг унесет. И во мгновение ока перенесется он на много лет назад. И ушедшее вернется, и прошедшее проснется. И станет реальностью. И будет набирать силу этот поток, когда каждый принесет и добавит свой кусочек пазла. Постепенно «Йешурун» собирается и складывается из кусочков прошлого, и пазл приобретает смутные очертания. Мы копаемся в коробке памяти, находим новые фрагменты, вставляем в картинку, пока наконец не появится чудесное, четкое черно-белое изображение – счастливые лица учеников первого класса школы «Йешурун» города Ашкелон.

Прошло больше сорока лет, и вдруг оказалось, что этой минуты ждали все. А больше всех ждал я, хоть и провел с ними лишь половину школьных лет. Не прошло и дня, чтобы я не вспомнил любимых одноклассников. Куда бы я ни поехал, я нес их в своем сердце, и как только получил сообщение, все воспоминания вмиг проснулись, словно только что закончились уроки, а завтра – новый учебный день.

Но Илана первой открыла колобку и повлекла всех за собой. И мы, взволнованные, последовали за ней. Вспоминали, пересылали фотографии, обменивались телефонами и адресами и говорили без умолку, словно только вчера попрощались.

И все хотели встретиться как можно раньше, чтобы восполнить образовавшийся в разлуке пробел. Заговорили о необходимости собраться как можно раньше. Ведь время не остановить – оно ускользает, извивается, просачивается сквозь пальцы. Время бежит и никого не ждет. Не прощает и не уступает. Есть только один способ удержать его на долю секунду – встреча и фотография.

И спустя более четырех десятков лет встретились ученики «Йешурун», правда чуть повзрослевшие. Но ненамного. Мы всегда останемся теми же детьми, которые передвигались исключительно бегом, визжали и раздавали друг другу тумаки направо и налево.

Пока мы помним, любим и пока любят нас, пока мы полны жизни, пока что-то даем другим и обществу – мы существуем. Мы кому-то нужны и молоды. Возраст – это всего лишь число, не более.

Мы, ученики «Йешурун», сплотились почти сразу. Обмен сообщениями, волнение и восторг по поводу очередного найденного одноклассника наполняли свежим ветром наши паруса. И эти паруса, надувшись, стремительно понесли нас вперед.

Воссоединение класса ударило нас, как гром среди ясного неба, и мы начали выскакивать, как свежие грибы после дождя. Принимали всех. Не было ни критики, ни конкуренции. Комплименты, похвала, поддержка и любовь, на которые никто не скупился, были искренними и настоящими. Это счастье приносило плоды, как долгожданный ливень. Раскрывались лепестки сердец, расцветали души и открывались границы для моих друзей, живущих за рубежом.

У меня ни осталось ни одной школьной фотографии. Все воспоминания были вырезаны, как в камне, в моем сердце. И мне, чьи воспоминания остры, как лезвие, а воображение ищет малейшего шанса, чтобы воспарить ввысь, оставалось только раскрыть объятия и собирать жемчужины, дождем сыпавшиеся с неба. Одной из этих прекрасных жемчужин оказалась наша общая фотография в первом классе. Ее сделал фотограф нашей школы, отец моей одноклассницы. Я смотрел на этот снимок, как вы сейчас. Смотрел с ностальгией и уже знал в душе, что она и станет поводом для следующего рассказа.

ГЛАВА 3. «Здравствуй, первый класс»

^{На фото: первый класс}

Как кучка матросов, на паруснике с парой весел, отправляемся мы, ученики «Йешурун», в море детских воспоминаний.

Навстречу волнам, дружно и ритмично налегая на весла, мы развернулись и вышли на просторы могучего, бурного и сплоченного моря прошлого нашего класса.

Отважно отринув сомнения, полные энтузиазма, плыли мы навстречу буре. Наполнив ветром паруса школы «Йешурун», мы отправляемся в прошлое.

Наше совместное плавание начиналось без колумбов и первопроходцев. Мы гребем радостно, искренне и открыто к нашим детским воспоминаниям.

Вот на чудной фотографии первого класса маленькие ученики, лица которых мягки и нежны, как щенячий пушок.

Там, на фотографии, рядом со мной, Цион Шем-Тов с его вечным бунтарством. Цион – король воришек, и надо сказать в его пользу, сладостей нам всегда хватало. Ты вмиг исчезал, и все сразу бросались тебя искать. И ждали – как те старушки, которым ты великодушно предлагал донести корзину и которые до сих пор ждут своего дон Кихота и свои кабачки, и все еще верят в твою добропорядочность.

Хорошо помню Гиля, учителя физкультуры, который просто начертил две линии – 100 и 200 м и сказал: «На старт!». Тогда-то в нас пробудился дух соперничества: кто быстрее, кто лучше? Там, в спортивном зале, мы учились играть в футбол, волейбол и в дворовые игры.

Учитель Ной. Учитель сельского хозяйства и его зеленый сад с полезными овощами: морковью, зеленым луком, салатом и капустой. Каждый день мы выглядывали из окна класса. А как мы ждали ростков, выпалывали сорняки, поливали, окучивали! Постепенно ростки подрастали и превращались в саженцы. По весне помидоры и огурцы давали всходы, а летом мы снимали щедрый урожай невиданной красоты и небывалых размеров.

Интересно, куда исчезали, куда увозились так преданно выращенные овощи? Мы их так и не попробовали. Может, случайно попадали к учителям? Может, к директору Эфраиму или завучу Бен Шахару? А нас кормили сказкой про «Репку». И уж если не попробовать, то хотя бы помечтать о гигантской репке, которую все мы – ученики, учителя и дирекция, тянем под ритмичные выкрики Ноя, учителя-агронома.

Помню и учительницу естествознания в обнимку со скелетом, который она таскала из класса в класс. Человек давно умер и мечтал почить с миром, а мы все рылись в его костях, не давая ему упокоиться. И, наверное, до сих пор другие ученики изучают что-то по его костям, лишая вечного сна. А скелет все ждет, что вознесется душа его, и по нему прочитают ашкаву и кадиш.

Мастерская, где трудились девочки под присмотром учительницы труда. А мы, мальчишки, как ни старались ваять, ничего у нас не получалось. И подавленные, потупив взоры, предъявляли мы свои развалины.

Мы любили поездки на природу, когда приходила весна и из-под земли проглядывали первые ростки. Смоковница лелеяла источавшие ароматы незрелые плоды, благоухал цветущий крестовник. А каким пьянящим был запах апельсиновых бутонов! Как восхитительны были розовато-белые цветы миндаля! И мы, мальчишки и девчонки, распевали хором: «Как зацвел миндаль на опушке, а у Хаима лысая макушка!»

Да, мы были пророками. С тех пор многие из нас облысели, у остальных – волосы припорошило сединой. Но не сломлен наш дух и не поредели наши ряды. Как на снимке первого класса, стоим мы в несколько рядов, а учительница – прекрасная Элишева с сияющим, гордым взглядом, демонстрирует выводок своих питомцев, моля, чтобы хоть на миг время остановилось и зависло в этом волшебном кадре, где мы еще не успели повзрослеть и превратиться в зрелых львов и львиц.

Потом жизнь закружила нас в водовороте времени. И чем старше мы становимся, тем короче кажутся нам годы, месяцы, недели и дни. Чем дальше, тем больше меняется соотношение длительности года и жизни. Тогда год казался нам вечностью. А сегодня – не успеешь опомниться, как год внезапно заканчивается, не успев начаться.

Мы выросли, раздобрели, растолстели. И, вопреки Танаху, «разжирел Йешурун и не толкался».

Я помню первый день в школе, словно это было вчера.

Нас встречала прекрасная учительница Элишева. Кто-то плакал, кто-то боялся, и все волновались.

Мягкая, сердечная улыбка нашей учительницы, перекличка и начало знакомства успокоили нас, и на смену страху пришло любопытство. Мы робко разглядываем друг друга, другие разглядывают нас. Присматриваемся, несмело знакомимся, и вот уже появляются группки и компании.

В те дни, когда воспоминания начинают формироваться и обретать форму, мы отправились в путешествие по жизни.

Хотя грамоту мы еще не постигли, но белым мелом, большими печатными буквами учительница написала на доске: «Здравствуй, первый класс».

ГЛАВА 4. «Душа»

Немного лет я провел со своими одноклассниками. В конце четвертого класса меня перевели в другую школу.

Прошло много лет, а я до сих пор вспоминаю своих одноклассников и учителей с тоской. И сейчас меня снова охватили эмоции и воспоминания.

Я хорошо помню друзей, наши приключения, даже запахи помню, хотя пропустил немало занятий и много утренних молитв. И если меня спрашивали, почему я не пришел, я отвечал, что кипу отправили в стирку. А если пропуски были частыми и непрерывными, то еще и сушка шла в ход.

Оценками, преобладавшими в моем аттестате, были тройки и двойки, но мне этого было достаточно. Помню все наказания и порки, и, наверное, все драки, в которых я участвовал.

Помню угол у двери класса, куда нас ставили в качестве наказания. Я изучил каждую трещинку на этой стене лучше, чем свою тетрадь.

Учительница Элишева была нестрогой, и наказания у нее были мягкими – стоять у стены лицом к классу.

Учительница Нурит была изобретательнее и импровизировала с углом, насколько хватало воображения. Виды наказания менялись в зависимости от тяжести проступка: стоять в углу лицом к классу, стоять лицом к стене, стоять на одной ноге лицом к классу, стоять на одной ноге лицом к стене с правом менять ногу, и самое тяжелое – стоять на одной ноге без права менять ногу. Это был ее авторский метод.

Но самым сильным, тяжелым и болезненным в ее арсенале наказаний были буковые палки от кроваток ее детей, которые разбирались, когда малыши вырастали и от кроватки отвыкали. Палки стояли в закрытом пенале – ее арсенале, стояли и ждали.

Уж не знаю, по какой причине, но мою попу ее палки жаловали особо.

Перед религиозными праздниками мы изучали каждый праздник, его истоки и традиции.

Учительница Нурит любила разнообразить этот процесс: на Песах плюс к десяти казням, которые навел Моше на Египет, на нас обрушивалось еще 20 от Нурит, дополнительно – чтобы мы прочувствовали на собственной шкуре, как тяжко пришлось упрямому фараону, толстокожему и непокорному. На Рош-а-Шана мы получали по голове, чтобы учились думать, а не плыть по течению. На Пурим мы получали благотворительную порцию по заднице, от чистого сердца учительницы Нурит.

Но больше всего я любил Ту би-Шват, праздник деревьев. Саженцы, запах земли, пропитанной дождем, цветение хризантем, цикламенов, маков и анемонов.

Буйство красок и вылазки на природу накладывали отпечаток. Самые романтичные мальчишки в минуту вдохновения распевали девчонкам дивные серенады:

 
"Посмотрите, все цветет.
Ту би-Шват пришел.
А девчонкам прямо в рот
Навонял осел".
 

Это дорого нам обходилось, а для учительницы Нурит становилось шикарной возможностью, которую она, конечно же, не могла упустить, проявить свое виртуозное мастерство владения палкой и умение импровизировать. Как известно, на природе изобилие деревьев. А у них полно веток. Она немедленно выламывала ветку, обдирала листки и побеги и розгой проходилась по нашим спинам.

Несмотря на это, воспоминания о дорогой учительнице Нурит, прочно засевшие в моем сердце и заднице, наполнены теплом и любовью. Мы были ей небезразличны. Она правда желала нам лучшего. Просто хотела обозначить для нас границы, тем самым проявляя свою любовь к нам. "Щадящий розгу свою ненавидит сына своего," – разве не так сказал мудрейший царь Соломон? Да, много путей у мудрости, и одна из них – через мягкое место.

Сегодня я дал слово небесам, и лишь одна звезда засияла мне. Одинокая звезда, сверкавшая по-особенному. Может, это моя звезда, и загорелась она только для меня? А может, и для каждого из вас.

Мы, люди, приучены с детства, что все имеет границы, начало и конец. Так устроен и наш мозг. Но, оказывается, у Вселенной нет границ. Мы открываем новые звезды – каждая последующая еще дальше от нас. В сущности, свет, который мы видим с помощью наших супермощных телескопов, послан звездой, возможно, еще до того, как мы пришли в этот мир, или 40–50 лет назад – в то время, на которое приходится большинство моих детских воспоминаний. И возможно, с тех пор сама звезда уже погасла, и ее вообще уже не существует.

Скорость света – самая быстрая скорость во Вселенной, и если хочешь остановить время – двигайся со скоростью света. Значит, скорость света равна скорости времени.

Допустим, глаз засек сверкающую в небе молнию, но лишь через несколько секунд мы слышим гром, порожденный ею. Он движется к нам со скоростью звука, который намного ниже скорости света.

У каждого из наших чувств собственная скорость. Это то время, за которое наш мозг интерпретирует то, что мы увидели, услышали, унюхали, попробовали на вкус или чего коснулись.

Это те самые 5 чувств, которые наполняют жизнь человека, и создают реальность, которой не существует, внутри и снаружи. Все сигналы попадают в мозг, интерпретируются там и сохраняются в памяти. Если ребенок обжегся, подвергся побоям или пережил другой травматический опыт, он будет бояться и избегать подобного опыта и решится на него только в случае, если любопытство будет сильнее страха. Точно так же приятные переживания ребенок захочет воспроизвести.

Все наши переживания откладываются в подсознании, превращаясь в опыт, осознание и выводы. И все пять наших чувств имеют физические проявления: нервы, по которым бегут электрические импульсы, плоть и кровь. Если мы не хотим видеть – мы можем зажмуриться, не хотим слышать – заткнем уши, не нравится запах – заткнем нос, мы можем не пробовать и не касаться. Также и в воспоминаниях откладывается в первую очередь то, что для нас важнее. Мы запоминаем важные для нас телефоны, имена близких и любимых и так далее. У памяти тоже есть границы, и если она переполнена и есть риск забыть что-то важное, к нам на помощь приходит память компьютера, телефона и записи. Если захочешь вспомнить, ты просто откроешь ячейку памяти и там обнаружишь массу неожиданного. А потом нахлынут и чувства.

Помимо сознания, мы обладаем еще и подсознанием. Это звено, соединяющее материальное и нематериальное. В подсознании хранятся чувства, травмы, хорошие и плохие воспоминания, которые по каким-то причинам мы предпочли вытеснить, забыть и отложить подальше. Они могут всплыть в самый неподходящий момент – например, мы идем по улице и вдруг улавливаем запах духов человека, которого любили когда-то. Знакомая картинка или песня может пробудить к жизни воспоминания. И под влиянием этих триггеров нас опять захлестывают чувства.

Наше подсознание – плотно запечатанный сейф, оберегающий сознание. Мы вполне способны контролировать его, пока не сталкиваемся с травматическим опытом, который лишает нас контроля. А в крайних случаях не обойтись и без помощи врачей. Пока мы способны воспринимать информацию и знаем, где следует проявить осторожность, жизнь течет легко.

По каббале существует семь ступеней мудрости у человека. Самая высокая – седьмая. Выше только Бог. Все, что выше, скрыто от нашего понимания. Как говорили наши мудрецы, «не пытайся постичь непостижимого».