Глава вторая

После отъезда Нины, жизнь в городишке казалась пустой и невыносимо скучной, и я едва дождался начала занятий в училище. Нас переодели в военную форму и тут началось! Порядки, существующие в училище, при приеме абитуриентов оказались просто анархической вольницей по сравнению с распорядком дня курсантов.

Строевая подготовка сменялась занятиями в классе, класс – на спортзал, спортзал – на тир, все это щедро разбавлялось кроссами с полной выкладкой и занятиями на полосе препятствий. Во время самоподготовки курсовые офицеры бдительно следили за тем, чтобы мы не клевали носами в классах и не писали писем, а занимались. Энергетические затраты организма были очень велики и нам постоянно хотелось есть.

– Ничего, – утешали курсовые, – месяца через три втянетесь, и все войдет в норму.

Как бы их еще прожить, эти три месяца? Жалкая мыслишка о том, что пока еще не принял присягу, можно подать рапорт об отчислении, маячила все же на горизонте. Но Самолюбие и личный пример моего названного брата Казбека, которому было все нипочем, давили ее в зародыше. И, правда, месяца через три, я с некоторым удивлением заметил, что еды мне стало хватать и физические нагрузки стали не такими уж тяжелыми. Личное время было посвящено письмам домой и Нине. Коротенькие в пять строчек рапорта о самочувствии домой, пару раз в месяц, и длиннющие, с описанием героических подвигов и мечтаниях о предстоящей встрече на каникулах, еженедельно, Нине. Нина отвечала не чаще одного раза в месяц, к тому же письма ее напоминали коротенькие сводки погоды. Ну, ничего, утешал я себя, вот встретимся на каникулах…. Что будет дальше, я представлял себе плохо. Пятое письмо от Нины было последним.

– Знаешь Андрей, – писала Нина, – не стоит нам с тобой цепляться за школьные воспоминания. Ведь вокруг нас кипит реальная жизнь и наивно предаваться детским мечтаниям. Я встретила и полюбила прекрасного умного человека, а наши с тобой поцелуи были просто тоской по уходящему детству. Лично я уже повзрослела, чего и тебе желаю. Прости меня и живи своей жизнью.

Сказать, что последнее письмо от Нины меня расстроило, значит не сказать ничего. Недели две я ходил сам не свой. Не так-то просто отказаться от хрустальной мечты. Да и Самолюбие мое съежилось до микроскопических размеров и жалобно скулило.

– Слушай, а ведь она, наверное, права, встретишь ты еще свою девушку, – утешал меня братик, когда я показал ему письмо от Нины.

– Тебе хорошо, у тебя невеста есть, – не унимался я.

Сразу же по приезду, Казик показал мне фотографию стройной девчушки с озорными черными глазами и длинной косичкой.

– Ей сейчас пятнадцать, а когда окончу третий курс, будет восемнадцать. Официально приглашаю на свадьбу, брат.

После третьего курса курсантам разрешали жениться, жить в городе и приходить в училище только на занятия. Справедливости ради следует признать, что долго переживать потерю связи с Ниной мне не позволил ни возраст, ни распорядок дня. Вскоре мы приняли Присягу, и курсантская жизнь покатилась скорым размеренным темпом.

А насчет того, что он оторвет мне голову в спортзале, мой братик, оказывается, не шутил. Казбек оказался кандидатом в мастера спорта по вольной и греко-римской борьбе. У них на Кавказе это любимые виды спорта. Занимался он и восточными единоборствами. Голову он мне, конечно, не отрывал, жалел, а вот синяков и шишек наставлял великое множество. Он настоял на том, чтобы мы оба записались на факультатив по самбо и всякий раз, решительно пресекал мои попытки пропустить занятия. Забегая вперед, скажу, что сам Казбек уже на втором курсе стал чемпионом училища по всяческим единоборствам и не уступал этот титул никому до окончания училища.

– Ми народ кауказкий, злой народ, – говорил Казбек с ужасающим акцентом, протягивая руку очередному поверженному претенденту на звание чемпиона под гомерический хохот всего спортзала, – моя папа бил абрек, мой мама бил абрек, даже мой бабушка, и тот бил абрек! Что ти хочишь?

А между тем, бурлившая в Москве политическая жизнь то и дело перехлестывала через высокие добротные стены училища и врывалась в курсантские аудитории. Нам, в отличие от наших предшественников, не приходилось подолгу конспектировать занудно-заумные труды кровожадного вождя мирового пролетариата, уничтожившего и вытеснившего из страны весь цвет русского офицерства. Марксистко-ленинская идеология уходила в прошлое. Преподаватели, стремясь заполнить пробелы в истории, знакомили нас с биографиями бывших лютых врагов Советской власти, генералами Корниловым, Юденичем, Колчаком и Врангелем. Впрочем, единого взгляда ни на историю, ни на происходящие за стенами политические события ни у кого не было. Руководство училища придерживалось курса на нейтралитет и изолированность вооруженных сил от политики. Погранвойска, как и всю страну, трясло, к тому же их вывели из-под опеки органов Госбезопасности, которые стали шельмовать все, кому не лень. Как показали дальнейшие события, решение было ошибочным. Впрочем по сравнению с другими ошибками того времени, эта ошибка была микроскопической.

В конце первого курса, основательно подзабыв коварную одноклассницу, я предпринял попытку познакомиться с девушкой. В увольнение я пошел один. Казик предпочел увольнению – спортзал. Побродив по району, прилегавшему к училищу, я зашел в небольшой, недорогой бар. Народу было немного, я заказал мороженое, кофе и сел за столик. В баре тихо играла музыка, на крохотном танцевальном пятачке никого не было. У стойки в углу я заметил привлекательную блондинку с длинными волосами, которая курила, нервно стряхивая пепел в пепельницу. Перед девушкой на стойке стоял стакан с недопитым коктейлем. На вид девушке было лет семнадцать, восемнадцать.

– Алкоголь и сигарета не лучшие украшения для девушки, – назидательно сказало мне Самолюбие.

Проигнорировав зануду и собрав в кулак всю свою волю, я встал из-за стола и направился к девушке. Остановившись от нее в двух шагах, я как можно элегантней тряхнул головой, разлепил непослушные губы и открыл рот.

– Разрешите пригласить вас на танец?

– Да пошел ты на …, козел! – зло скривив губы, отчетливо произнесла нехорошее слово из трех букв девушка.

Самолюбие без слов брякнулось в обморок. Я стоял как соляной столб не в силах, что- то сказать и сдвинуться с места. В это время небольшая дверь в подсобку, находившаяся рядом, открылась. Оттуда выскочил бритый парень, схватил девушку за руку и потащил за собой. Девушка вырвала руку, закатила парню здоровенную оплеуху и стремительно покинула бар. Потихоньку, я приходил в себя.

– Хватит придуриваться, вставай, – скомандовал я Самолюбию, – ты же видишь, что я просто случайно попал в чужую разборку.

– А ведь я тебя предупреждало, что тут не все чисто, – охая и стеная, сказало Самолюбие.

Наскоро доев мороженое и выпив остывший кофе, я покинул бар. Охота знакомиться с девушками пропала очень надолго.

Первый курс мы с браткой окончили без троек и получили по второй нашивке на рукав.

Каникулы прошли тихо и скучно. Ненадолго приезжал Витька. От него я узнал, что Женька экзамены в институт завалил и устроился на работу где-то в Москве. Я помогал родителям на огороде и читал книги. Когда отпуск кончился, я с легким сердцем вернулся в училище. Моя жизнь была теперь здесь.

Казбек вернулся и отпуска озабоченным.

– Неспокойно у нас, – ответил он на мой вопрос, – соседи совсем с ума посходили. Суверенитетов им подавай, кровь льют как воду. Да они без России никто и звать никем.

– Ну, а ваши, как к России относятся? – спросил я.

– Наши прадеды еще русскому царю на верность присягали, осетины никогда Россию не предадут. Ты вот думаешь, почему я в училище пошел? Потому, что в наших семьях закон такой: первый сын на хозяйстве остается, семейные традиции поддерживает, а второй – воин, Родине должен служить, ну а остальные, кто в медицину, кто в науку, кто в хозяйство. Не во всех, конечно, семьях так, но во многих. А я второй сын. Ты знаешь, что больше всего Героев СССР в пересчете на количество народа у осетин? Так что, осетины всегда будут с Россией, святым Георгием клянусь! Он наш святой покровитель.

– Казбек, а в Бога ты веришь?

– Конечно, верю, а как же.

– А вера, у вас какая?

– Разная. Есть христиане, есть мусульмане. У меня папа христианин, а мама мусульманка.

– А ты?

– А сам не знаю. Вот когда ты ешь, для тебя большая разница, чем ты ешь? Ложкой, вилкой, палочками или просто руками? Главное чтобы еда в рот попадала. Кто как привык, тот так и ест. Вот и Богу, я думаю, все равно, кто как ему молится. Главное, чтобы человек был правильный, тогда он его после смерти к себе и заберет. А гадов всяких, подлецов и предателей шайтаны утащат. Ты со мной согласен?

Не согласиться было невозможно. Хотел бы я иметь такую прямоту и ясность мышления.

Второй курс для меня ознаменовался неожиданным открытием. Выяснилось, что я хорошо умею стрелять. Состоялось это открытие при стрельбе из пистолета Макарова.

Отстрелявшись первый раз, мы подошли к мишеням. Три отверстия в моей мишени располагались кучно, на расстоянии не более двух сантиметров друг от друга в левой части девятки.

– Весьма неплохо, – прокомментировал мою стрельбу начальник кафедры огневой подготовки, – вот только влево уводишь пистолет при стрельбе.

– Товарищ полковник, это пистолет плохо пристрелян, – самоуверенно заявил я.

– Не наглей, курсант. У меня все оружие пристреляно.

Когда мы вернулись на огневой рубеж, полковник, взяв у меня пистолет, быстро выстрелил три раза по моей мишени.

– Ну, пойдем, посмотрим. – Пули полковника оказались в девятке, рядом с моими, только расположились не так кучно.

– Странно, похоже, что ты прав, – сказал полковник, – а ну-ка, возьми другой пистолет.

На сей раз все три пули оказались точнехонько в середине десятки, с еще меньшим разбросом.

– Занимался раньше стрельбой? – спросил полковник.

– Нет, так, пару раз стрелял в тире из воздушки.

– Ну, ты феномен! Считай, что ты уже член сборной команды училища по стрельбе. Я договорюсь с начальником курса, чтобы тебя отпускали на тренировки с самоподготовки. Попробуем, как ты из спортивного пистолета будешь стрелять.

Стрельба из спортивного пистолета меня разочаровала. Пистолет Марголина мне не понравился, он и на пистолет-то не был похож. Маленькие пульки, маленькие черные мишеньки. Хотя результаты стрельбы у меня были неплохими, многие члены команды из спортивного оружия стреляли лучше, чем я. Посетив несколько тренировок, я сказал полковнику, что хотел бы иметь дело только с боевым оружием.

– Смотри, дело твое, – сказал полковник. – Только учти, что ты лишаешь себя возможности стать мастером спорта международного класса.

Очень неплохие результаты были у меня и по стрельбе из снайперской винтовки Драгунова на короткие и средние дистанции. Для стрельбы на дальние и сверхдальние, надо было всерьез изучать баллистику.

– Эх, в снайперскую школу бы тебя, – вздыхал полковник, подсовывая мне пособия по снайперской стрельбе, – такой талант пропадает.

Таблицы поправок и отклонений у меня энтузиазма не вызывали, да и сама карьера снайпера тоже вызывала сомнения. Слишком уж, в моем понимании, приклад снайперской винтовки смахивал на деревянную рукоять топора палача. А вот в стрельбе из Макарушки, я вскоре стал чемпионом училища, участвовал во многих соревнованиях и получил звание кандидата в мастера спорта по стрельбе. Само собой, что у моих сокурсников никогда не возникало желания стрельнуть со мной на масло или компот.

В училище неоднократно предпринимались попытки возродить былые традиции русского офицерства. Проводились балы и периодически, то возникал, то сходил на нет, факультатив бального танца. В мое время факультатив вела престарелая балерина, имевшая честь состоять в кордебалете Большого Театра. Чтобы преодолеть врожденную стеснительность своего несчастного организма перед женским полом, а так же расширить возможности межполового общения я решил позаниматься бальными танцами.

Поскольку лезгинка в перечень бальных танцев не входила, братишка мой, последовать за мной решительно отказался. Так что, посещать танцы мне приходилось одному. В партнерши мне досталась дочка преподавателя с кафедры службы и тактики Погранвойск, девушка по имени Тина. Фигурка у девушки была чересчур уж стройной, даже по моим понятиям. Какие либо положенные девушкам выпуклости у нее практически отсутствовали, тоненькие ножки были кривоватыми, нос – великоват, а на лбу, под слоем макияжа, проступали следы от красных прыщиков. А вот глаза были хороши. Большие, черные и ироничные.

– Ты не парься, Андрей, в ЗАГС я тебя тащить не собираюсь, – отследив таки мою реакцию на ее внешность, с усмешкой сказала мне Тина, когда мы познакомились, – у меня свой парень есть. Просто, я очень танцевать люблю.

Тина была студенткой третьего курса мединститута. На бальные танцы в училище она ходила второй год и уже неплохо танцевала. Буквально через пару занятий я понял, как мне повезло с партнершей. Легкая и гибкая, Тина отлично чувствовала музыку, умело поправляя мои движения. В общении же Тина была, просто своим парнем, умным, веселым и ироничным. Порой я даже жалел, что у нее есть жених. Наши занятия танцами продолжались два курса. Я весьма недурно научился танцевать, к тому же общение с Тиной многое мне дало в смысле понимания таинственной женской души. Потом, отставная балерина тяжело заболела и занятия прекратились.