Цитаты из книги «Рассказ инквизитора, или Трое удивительных детей и их святая собака»

Она тоже пукает огнем? – спросила Жанна. Мы все расхохотались, кроме Жоржа и Робера, которым и впрямь было интересно, так ли это. – Так дракон просто оказался слишком чувствительным к сыру? – спросил я. Якоб пожал плечами: – Похоже на то.

Рука Якоба замерла над сыром. – На что? – спросил он. – По вкусу он точь-в-точь как жизнь. – Что? – Гниль, и солнце, и неизвестность, и изобилие, и дорога, и слишком, слишком крепкая.

Тогда она делается жестче закрытой устрицы, а огрызается не хуже барсука.

щеки гладкие, как детская попка, – но толще, гораздо толще

Мы голодали почти месяц. Солдаты мерли сотнями. Лорд Монтжой разбил палатку посреди нашего войска и закрылся там, никто не видел его неделями. Пошли слухи, что он умирает, а то и уже умер. Земля была такой сухой, что не удавалось как положено похоронить тех, кто умер от голода или болячек, они воняли из-под земли, так что мы начали сжигать мертвых на кострах. Весь лагерь провонял горящей плотью. Это было невыносимо.

Солнце уже касается холмов и заливает их своим алым нутром.

Маленькая монашка говорит: – Как насчет кружки доброй воды? Все за столом корчат одну и ту же гримасу. – Ты что же, пьешь ее, эту воду? – говорит трактирщик. – Какая гадость! – вторит Мари. – Так и подхватить что-нибудь можно, – добавляет Арон. Маленькая монашка пожимает плечами. – Если Господь сотворил ее, как она может быть плохой? Арон наклоняется к ней и наставительно поднимает палец. – Господь сотворил также и мочу, сестра. Я велю принести жонглеру кружку светлого легкого эля, трактирщик приносит ее, и мальчишка продолжает.

Они со смехом описывали друг другу это ощущение, что было знакомо всем троим, но никогда до этого не облекалось в слова. Вильям, Якоб и Жанна, несмотря на все их отличия, обнаружили, что им необычайно легко понимать друг друга. Словно, несмотря на всю разницу в выговоре, каждый из них наконец встретил земляков.

Идя по лесу, они продолжали беседовать. У каждого был свой, присущий только ему выговор. Якоб подцепил свой из стихов еврейской Библии и из посещений бейт-мидраш, где мужчины его слободы учили Тору и беседовали меж собой, споря над каждой строчкой. Вильям, с другой стороны, говорил на высоком французском, густо пересыпанном латынью, как это было принято в монастыре, а речь Жанны была вольна и бесхитростна, как поля, которые возделывали ее сородичи.

Это мальчишки-христиане из другой части города. Крестьянские мальчишки. Они смеются, но в глубине души они испуганы. Это что-то вроде проказы, злой выходки. Призрачный, дрожащий свет озаряет небо. Якоб поднимает взгляд. Крыши объяты пламенем. Мальчишки подстрекали друг друга поджечь еврейскую слободу.