Идти с Полей домой оказывается тем еще испытанием. Подруга навеселе, ее немного шатает из стороны в сторону, а я устала после школы, уроков и танцев. Зеваю и тащу подругу, которая все рвется вернуться обратно к Орлову. И что ее так там зацепило, понятия не имею. Не выдержав, спрашиваю:
– Чем Орлов так понравился?
Подруга оживает, даже идти начинает ровно и сама. Восхищенно открывает рот и произносит:
– Орлов не похож ни на кого из всех тех, кто был на празднике.
– Ну, это я уже слышала.
– Ты не понимаешь, – возражает она. – Орлова у нас вообще не любят, но все боятся. Димка – о, какой!
Чтобы показать, какой именно Димка, подруга широко разводит руки и поднимает их над своей головой.
– Шкаф? – подсказываю ей, прыская со смеху.
– Сама ты шкаф! Он широкоплечий, высокий и сильно спортивный. Даже больше твоего Соколова.
– Он не мой! – все мое естество противится ее словам.
С чего это вдруг Соколов мой вообще?
– Я образно, – отмахивается Поля. – Я не договорила. Короче, боятся его все, понимаешь? Он к нам пришел пару лет назад. Его травить пытались, а он тогда Кривоносову нос сломал, прикинь? Сказал, теперь фамилия твоя будет оправдана. Трогать его больше не стали, он особняком держится, дружит со студентами преимущественно.
Подругу я не перебиваю, слушаю вполуха и ничего сверхъестественного пока не вижу. Понятно, что парень не из тех, кого легко обидеть, сильнее многих еще, это да. И ее восхищение им понятно. Среди наших пацанов никто не заступится за девушку. Упадет – руку не подадут. Я считала Огнева другим после того случая в туалете. Думала, что он из тех, кто может подать руку помощи при необходимости, а оказалось, что я ошиблась.
– Мы с ним сегодня буквально минут десять посидели, поговорили. Кажется, я влюбилась, – мечтательно тянет Полина.
– За десять минут? – уточняю скептически.
– А много ли надо? – она отмахивается. – Ты на него посмотришь – очаруешься.
– Ты про Огнева так же говорила, и что? Не впечатлил!
От разговора нас отвлекает сигнал клаксона подъезжающего автомобиля. Мы обе поворачиваемся. Я ровно, а Полинку немного заносит, но мне удается ее удержать.
– Девочки, что ж вы не сказали, я бы вас подвез, – из авто выходит Женя Соколов.
Я удивленно смотрю за тем, как он направляется к нам размашистыми шагами.
– Давайте довезу.
Поля с радостью соглашается, а я дергаю ее за руку и твердо произношу:
– Тут идти совсем чуть-чуть, мы сами, но спасибо.
Женя показался мне неплохим парнем, но дело в том, что я не очень-то доверяю школьникам, разъезжающим на машине. Прав нет, а он катается! Страшно… я вообще сильно аварий боюсь.
– Ты чего? – пихает Полька в бок.
– Я не поеду с несовершеннолетним в машине, – шикаю на нее и тяну пойти пешком.
– Он совершеннолетний уже, у него права есть, пошли.
Приходит моя очередь ошарашенно смотреть на парня. Совершеннолетний? Вот с Огневым я бы в это поверила, но Соколов… не тянет. Ростом он чуть выше меня, худенький такой, хотя я все больше убеждаюсь, что внешние параметры не важны. Мне самой в конце учебного года восемнадцать. Сомневаюсь, что я сильно вырасту и как-то внешне изменюсь к этому времени.
– Полина права, – говорит Соколов. – Права и паспорт в машине, я покажу.
Пока я стою, не зная, что делать, Полина уже закрывает за собой пассажирскую дверь. Вот и как ее оставить в таком состоянии? Иду следом, правда, на заднем сиденье места мне нет. Там Поля разлеглась и уснула.
– Садись спереди. Я не вру, правда права есть.
Я киваю и все же сажусь на переднее сиденье. Женя тут же дает мне документы, и я их просматриваю. Не привыкла верить людям на слово.
– Я давно езжу, стаж у меня года два, но за пределы поселка я не выезжаю. Мама переживает, да и я пока не освоился. Можешь не переживать, я здесь каждую ямку на дороге знаю, и аварий у нас почти не бывает.
– Сильно заметно, что я боюсь?
– Вообще-то, ты вцепилась в ремень безопасности.
С ужасом понимаю, что так и есть. Ослабляю хватку и заставляю себя расслабиться, хотя получается плохо. Выходит только тогда, когда я вижу, как спокойно и уверенно Женя ведет авто, будто едет на велосипеде, честное слово. Это успокаивает, да и правил дорожного движения он не нарушает, хотя машин здесь сейчас мало.
Первой мы отвозим Полину. Я помогаю ей дойти до двери дома и виновато объясняю ее маме, что Поля слишком интенсивно танцевала, поэтому едва держится на ногах. Не говорить же ей, что виной всему пунш, хотя, думаю, Полинина мама и так все поймет.
В машине меня ждет Женя. Он услужливо открывает мне дверцу, которую я тут же перехватываю и забираюсь в салон. Здесь приятно пахнет, но несмотря на это хочется поскорее очутиться дома, забраться в свою постель и уснуть. Я устала, а ведь придется еще и часть уроков делать. Кажется, информатику мы с Полей оставили “на потом”.
– Вы с Романовой что-то не поделили? – неожиданно спрашивает Женя.
– Да так… – отмахиваюсь. – Она принцесса, а я отказываюсь быть холопом.
Соколов смеется, мотает головой и делает комплимент моему чувству юмора. Приятно, конечно, но ведь это чистая правда. Я не хочу пресмыкаться перед Романовой, только потому что так делает половина школы. Это вообще не мое.
– В следующий раз я постараюсь сделать так, чтобы их не допустили к вечеринке.
– О нет, не стоит! Я, скорее всего, не буду приходить. Эти тусовки – не мое.
– А что твое?
– Зачем тебе?
– Понравилась, – спокойно признается Женя. – Я вообще со многими не общаюсь, а ты… другая.
Он останавливает машину прямо у моего дома и тянется ко мне через приборную панель. Я быстро отщелкиваю ремень безопасности и выбираюсь из машины. Женя, конечно, парень неплохой, но целоваться с ним в первый день знакомства совсем не входит в мои планы.
Сбежать, не попрощавшись, я не могу, поэтому жду, пока Женя последует за мной. Он ведь должен выйти из машины? Я не ошиблась. Через минуту дверь с его стороны открывается, и я вижу его светлые волосы.
Женя подходит ко мне ближе, останавливается в метре, виновато смотрит. Я же в это время рассматриваю его. В доме было темно, я почти ничего разглядеть не успела. Зато сейчас, под освещением уличного фонаря, делаю это беспрепятственно.
Женя довольно привлекателен, с правильными чертами лица, без хищного оскала, как у того же Огнева, с дружелюбной улыбкой и взглядом карих глаз. А еще у него милые ямочки на щеках, которые появляются, когда он улыбается. И волосы у него длинные. Не как мои, разумеется, но челка падает ему на лоб и достигает бровей. Прическа у него вообще смешная: растрепанная в разные стороны. Эффект небрежности, но ему очень идет.
– Извини, я поторопился, – говорит Женя, виновато опуская голову. – Ты мне понравилась очень, и я… ну, в общем…
– Мир? – тяну ему маленький пальчик.
Он протягивает свой, и мы встряхиваем руками. По-детски и глупо, но зато стирает возникшую между нами неловкость.
– Если ты не против, я бы пригласил тебя погулять. В пятницу вечером можно.
– А в субботу днем?
Мы еще плохо знаем друг друга, чтобы гулять вечером, но я ему об этом, разумеется, не скажу.
– Можно. В двенадцать будет нормально? Ты же недавно приехала? Я могу тебе город показать.
– Я тут раньше жила, – улыбаюсь. – Просто в другом районе. Но погулять все равно буду рада.
– Тогда договорились.
– Мне пора, – киваю на дом, в окнах которого горит свет.
Мама точно меня ждет. Спать не ляжет, пока я не вернусь домой.
– Пока.
Соколов все же подходит ко мне и обнимает. Поцеловать больше не пытается, но в объятиях держит дольше положенного. Я неловко освобождаюсь, машу ему на прощание и иду домой.
Мама, как я и думала, ждет меня в гостиной. Оценивает своим профессиональным взглядом и, убедившись, что я не пила, желает мне спокойной ночи. Когда в гостиной выключается телевизор, я как раз успеваю доделать домашку и забираюсь в кровать, чтобы почитать. Беру в руки любимую книгу и погружаюсь в чтение.
Не знаю, сколько проходит времени. Во время чтения я обычно никогда за ним не слежу, настолько погружена в сюжет. От книги меня отвлекает какой-то стук. Я аж подпрыгиваю на кровати, а затем он повторяется. Я даже не сразу понимаю, что стучат мне в балконную дверь, а когда до меня доходит, она распахивается, и в комнату заходит Огнев.
Вот говорила мне мама запирать дверь изнутри, но я же всегда лучше знаю и делаю по-своему.
– Эй, новенькая, не пугайся, это я, – шепчет он, а затем натыкается на меня взглядом. – Тьфу ты… я уже приготовился к тому, что меня огреют чем-то тяжелым.
– Тише ты, – шиплю на него. – У нас стены тонкие, а мама только легла. Что ты вообще здесь делаешь?
– Поговорить пришел.
– Проникнув ко мне в комнату? Ты с ума сошел?!
– Тише ты, – шикает теперь на меня. – Разговор не терпел отсрочки.
– Чего тебе надо?
Я принимаю стойку: скрещиваю руки на груди и смотрю на парня с вызовом. Дверь изнутри я закрыла, поэтому сбежать отсюда можно разве что через балкон, но комната, так-то, на втором этаже. Довольно затруднительно для моей комплекции прыгать из окон.
– Ты смотри, а Соколу руку протягивала и улыбалась, – язвительно произносит Огнев.
– Ты что, следил за мной?
– Больно надо. Как раз тоже вернулся домой. Я же сказал тебе, чтобы ты с ним не общалась.
– И что? – пожимаю плечами. – Ты мне никто, чтобы тебя слушать, а он, между прочим, такой внимательный. И совсем не грубиян, как некоторые.
– Он тебя пережует и выплюнет. Ты что, правда думаешь, что понравилась ему?
Его слова больно ранят. Настолько, что я обхватываю себя за плечи и растираю руки ладонями. Зачем он это мне говорит? Неужели правда считает меня настолько страшной? Разве я никому не могу понравиться? Я ведь симпатичная…
– Это не твое дело, Кирилл, – говорю ледяным голосом. – Ты мне никто, сам же говорил.
– Меня ударил отец, – вдруг говорит он, склоняя голову набок.
Взгляд при этом у него серьезный, челюсти крепко сжаты. Я впервые так близко рассматриваю Огнева. У него действительно агрессивная внешность. Он выглядит куда старше своих сверстников. С прямым острым подбородком, с прищуром хищных глаз, с четко выраженными скулами. А еще я замечаю небольшой шрам на его брови. Интересно, это у него от чего? Неужели подарок от отца? Куда вообще смотрит его мать в таком случае?
– Мне так жаль, – выдавливаю из себя.
Не знаю, что мною движет, но я подхожу к Огневу и сочувственно кладу руку ему на плечо. Несмотря на хищный взгляд и недовольно сжатые губы, я не могу ему не сочувствовать. Даже не представляю, что чувствовала бы, если бы папа или мама меня били. Насилие в нашей семье всегда было под запретом. Да и Борис к нему не прибегает, чему я несказанно рада.
– Может, можно что-то сделать? – спрашиваю. – С заявлением я погорячилась, но если отец твой узнает, что теперь я знаю, то, может быть…
– Послушай, Аня… Об этом никто и никогда не должен узнать, слышишь? Никто и никогда! Ни подружке этой своей не говори, ни матери. Даже, блин, кукле своей.
– У меня нет кукол, – растерянно произношу.
Его реакция меня пугает.
– Никому, Аня, – он хватает меня за плечи, встряхивает.
О проекте
О подписке