Царь Демир уверенно приближался к середине пространства, разделяющего его войска и войска усуней, и вскоре уже преодолел её. Тем временем куньбек Янгуй неспешно продвигался навстречу, не отдаляясь сильно от своих войск. Прошло немного времени, и между двумя правителями оставалось всего лишь полсотни шагов, как вдруг усуни, сопровождавшие правителя, стремительно вскинули луки, заложили стрелы и выстрелили по воинам тиграхаудов, охранявшим царя, сразив почти всех в одно мгновение и тут же пустившись вскачь, быстро приблизились вплотную и добили мечами уцелевших охранников царя Демира. Начальник личной охраны куньбека Янгуя ловко набросил аркан на царя Демира и, стянув правителя тиграхаудов на землю, волоком потащил его в сторону своих войск. Куньбек Янгуй выхватил меч, развернулся к усуньским войскам, резко поднял руку вверх и указал мечом на войска тиграхаудов. Тысячи усуней во главе с Наби-беком по всей ширине долины устремились вперёд на противника, пребывавшего от увиденного в полной растерянности. Вскоре военачальники тиграхаудов, опомнившись, повели войска навстречу. Противники не успели сойтись в ближнем бою, как вдруг тиграхауды увидели, как слева, из леса, на них мчатся тысячи усуней и одновременно справа, из-за холмов, стремительно появились ещё тысячи усуней, охватывая долину с обоих флангов. Став очевидцами пленения правителя, видя численное превосходство усуней, попав почти в окружение и утеряв боевой дух, военачальники тиграхаудов приняли решение не проливать зря кровь своих воинов и повелели войскам срочно остановиться, не вступать в сражение, не оказывать сопротивления, а сложить оружие и сдаться, рассчитывая на милость правителя усуней.

* * *

На далёком западном горизонте светило оставило последние багровые следы, плавно забирая у земли свой свет и своё тепло, но с надеждой на скорую новую встречу. По всей долине запылали костры. Обезоруженных пленённых тиграхаудов усуни разместили под усиленной охраной в ограждении многочисленных факелов в западной части долины, дабы они были видны с высоты.

Куньбек Янгуй сидел возле большого костра, задумчиво наблюдая за языками пламени, что игриво метались, рассыпая яркие искры при всяком дуновении ветерка.

«Первый шаг сделан. Хвала Вечным Небесам, царь Демир уже в моих руках. Он попытался перехитрить меня, предложив вступить в союз. Да, он всё рассчитал и надеялся бросить моих воинов вместе со мной на своего врага и тем самым одновременно ослабить или избавиться от меня и нанести урон неприятелю-соседу. Но слишком самонадеянным оказался. Он даже не сомневался в том, что я соглашусь на его предложение и на этот поход. А всё потому, что я и мой народ оказались в безвыходном положении. Именно по этой причине он был уверен в том, что я соглашусь на любые условия. Да, я не знал ничего о численности его сил, но он не мог предположить того, что я хорошо запомнил некоторые советы шаньюя Модэ. Многочисленный и сильный народ никогда не примет в свои ряды остатки беглого и слабого народа как равного себе, и тем более не наделит его землёй, и не вступит с ним в родство. Только в качестве невольников будет существовать такой пришлый народ. Прав шаньюй Модэ. То, что тиграхауды приняли беглых юэчжей, наделили равными с собой правами, а также выделили свои земли и вступили с ними в родственные связи, свидетельствует лишь об одном – тиграхауды слабы и поэтому поступили именно так по отношению к юэчжам, дабы хоть как-то пополнить свои ряды и немного усилиться. Исходя из этого, можно понять, что воинов у них не так много и они неспособны вступить со мной в прямое противостояние. Однако всё это только теперь нашло подтверждение. Я, конечно же, рисковал, построив свою тактику вот таким образом, доверившись лишь скудным сведениям, добытым лазутчиками и Наби-беком. Всё могло обстоять совершенно иначе, и мой расчёт мог оказаться ошибочным. Что теперь думать об этом? Случилось так, как случилось. Я оказался прав. Вернее, прав оказался шаньюй Модэ, одним из советов которого мне удалось воспользоваться. Да, нужно честно признаться себе, что прежде я никогда даже предположить бы не мог, что буду однажды за что-то благодарить жестокого правителя хуннов. Надо же, как бывает в жизни! – куньбек Янгуй улыбнулся, мотнул головой, цокнув языком, выпрямил спину, окинул взором ночной лагерь и вновь стал смотреть на огонь. – И ещё в одном нужно честно признаться себе. Ведь я не был уверен, что прав, когда после долгих раздумий принял решение не вступать в союз с тиграхаудами, а любой ценой одолеть их в этой долине. Только по этой причине, из-за сомнений в задуманном, я не поставил никого в известность о своих планах, держал их в тайне ото всех. Даже от Наби-бека. И он, и все остальные беки, и военачальники до последнего были уверены в том, что мы приняли условия царя Демира. Пойти войной с незнакомым союзником по неизведанной земле на неизвестного врага означает только одно – быть равнодушным к судьбе своего народа. А это в свою очередь означает, что ты не являешься истинным правителем… – Куньбек Янгуй тяжко вздохнул, посмотрел на телохранителя, стоявшего к нему спиной на небольшом отдалении, затем взглянул на других охранников, протёр глаза и вновь перевёл взгляд на огонь. – Теперь нужно думать о будущем… Хотя о нём приходится думать всегда. Власть над народом становится тяжёлой ношей только в таком положении, в какое угодили мы. В обустроенной и сытой жизни и чувства, и ощущения, равно как и поступки, и помыслы, иные, нежели теперь. Даже слова другие. Там всё это какое-то поверхностное и необременяющее. Да и ответственность не столь тяготит, становясь всего лишь обыденной привычкой. При хорошем существовании всё в человеке расслабленно: и разум, и душа, и тело. Теперь же пришло время глубоких раздумий, волевых решений и безошибочных действий. Для всего этого нужны силы… Пора отдохнуть. День был непростой, но, хвала Небесам, завершился благополучно для нас. Нужно немного поспать… Даже светило покинуло нас до утра, дабы мы погрузились во сны и набрались сил… Мы пришли из земель, за которыми восходит светило, в земли, за которыми оно скрывается. Значит, мы идём за ним. Мы – идущие за светилом…» – Куньбек Янгуй устало провёл ладонью по лицу, оглянулся по сторонам и откинулся на спину на разостланные на земле мягкие овечьи шкуры.

* * *

– Царь Демир, ты лично приведёшь меня и мои войска в свою ставку. И сделаешь это до заката. В противном случае все твои военачальники и воины будут казнены.

Куньбек Янгуй сидел на шкурах возле костра. Царь Демир стоял перед ним. Вид у него был измождённый. Руки и лицо покрыты многочисленными ссадинами и ранами, кожаные доспехи сильно истёрты. Покрасневшими от бессонницы глазами он смотрел на правителя усуней.

– Поведёшь не той лесной тропой в горах, по которой твои люди сопровождали моего посла в ставку, а главной дорогой, по которой ты пришёл сюда. Я уверен, что ты очень ясно осознаёшь положение, в котором оказался теперь, и не станешь его усугублять. Более того, отныне в твоих интересах честно отвечать на все мои вопросы и выполнять все мои приказы незамедлительно и без попыток ввести в заблуждение. Советую тебе, царь Демир, прежде чем дать ответы мне, подумать о том, что от их достоверности и полноты во многом будет зависеть судьба и твоя, и твоего народа, – куньбек Янгуй встал, заложил руки за спину, медленно подошёл вплотную к царю Демиру и стал пристально смотреть ему в глаза. Тот не выдержал взгляда и опустил голову. Куньбек Янгуй вернулся на место, вновь опустился на шкуры, продолжая смотреть на пленника.

– Хорошо, куньбек Янгуй, я согласен. В моём народе помнят о правах победителя и уважают их. Я отвечу на все твои вопросы и поведу тебя в свою ставку главной дорогой. Лишь об одном прошу, если, конечно, смею… – царь Демир запнулся и посмотрел в глаза куньбека Янгуя.

– Говори, – кивнул куньбек Янгуй.

– Прояви милость к моему народу. Меня казни, но народ пощади. Прошу тебя, – царь Демир продолжал смотреть в глаза куньбека Янгуя и вдруг рухнул на колени, безвольно опустив руки и низко склонив голову.

Куньбек Янгуй не ожидал такого и слегка растерянно поднялся с места. Два стражника, стоявшие за спиной царя Демира, тут же подхватили его за руки и подняли на ноги.

– Уведите его, дайте ему еды и воды, пусть немного отдохнёт перед дорогой, – приказал стражникам куньбек Янгуй.

* * *

Каменистая дорога петляла среди густого ельника, постепенно поднимаясь всё выше и выше. Далеко за полдень передовая тысяча усуней во главе с Наби-беком уже выступила из леса на берег озера. За ней в плотном окружении сотни телохранителей продвигался куньбек Янгуй, рядом с которым ехал царь Демир. Следом шли войска, за которыми вели всех пленённых тиграхаудов. За пешими пленниками гнали их лошадей. Замыкали шествие многочисленные обозы и тыловая тысяча. По бокам от дороги, в лесу, на всём протяжении пути находились многочисленные дозорные отряды.

Пройдя небольшое расстояние по берегу, передовая тысяча по команде Наби-бека остановилась. Вдали виднелось стойбище – ставка царя Демира. Наби-бек долго и напряжённо всматривался в ту сторону. Оттуда примчался воин и что-то взволнованно сообщил. Отправив его обратно, Наби-бек подозвал тысячника, что-то сказал ему, тот поднял руку, и к нему тут же прискакал один из сотников. Тысячник отдал короткое распоряжение. И сотник, нахлёстывая плетью коня, помчался вдоль воинов по направлению к правителю.

* * *

– Правитель, – склонив голову и приложив ладонь к груди, сотник обратился к куньбеку Янгую.

– Говори, – кивнул куньбек Янгуй.

– Правитель, меня послал Наби-бек. Лазутчики, что побывали вблизи от ставки тиграхаудов, сообщили, что там никого нет. Стойбище покинуто всеми обитателями.

Сотник замолчал, переводя дыхание. Куньбек Янгуй на мгновение задумался, затем перевёл взгляд на царя Демира.

– Что это значит?

– Куньбек Янгуй, я думаю, что они узнали о моём поражении и за ночь покинули ставку, зная о том, что ты скоро придёшь туда, – растерянно ответил царь Демир. – Мне нечего больше сказать.

– Как они могли узнать об этом? – не сводя с него глаз, сурово спросил куньбек Янгуй. – Кто и как сумел сообщить им обо всём? Говори!

– Этого я не знаю. Хотя, может быть, это Даут как-то сумел избежать пленения и добраться до ставки, – неуверенно произнёс царь Демир. Было заметно, что он искренне недоумевает.

– Кто это? – гневно спросил куньбек Янгуй.

– Это мой брат. Вечером я не заметил его среди своих людей, но и он не пытался найти меня. После того как меня увели от тебя, я был один. Не уверен в том, что это он, но никто другой не сумел бы увести людей из ставки. Кроме него, они не подчинились бы никому, – царь Демир замолчал, опустил голову и прикрыл веки.

Куньбек Янгуй посмотрел на сотника:

– Скачи к Наби-беку и передай моё веление вступать в ставку!

– Повинуюсь, правитель, – почтительно поклонился сотник и помчался обратно.

Куньбек Янгуй нашёл взглядом начальника личной охраны и кивнул ему. Тот быстро приблизился, сдерживая скакуна.

– Риза, сопроводи царя Демира к пленённым. Он должен отыскать среди них своего брата. Доставь его ко мне, – распорядился куньбек Янгуй, обратившись к начальнику личной охраны по имени.

– Будет исполнено, правитель, – склонив голову и приложив ладонь к груди, ответил тот и посмотрел на царя Демира.

* * *

Послав вперёд две сотни воинов, дабы они тщательно осмотрели стойбище, Наби-бек приблизился к главным арочным бревенчатым воротам ставки тиграхаудов. Он заметил, что огромного барабана, прежде висевшего над ними, теперь не было, как не было и шатров, заполнявших раньше окраины стойбища. Пройдя под аркой, он неспешно продвигался по главной дороге. Приземистые каменные строения чернели низкими дверными проёмами, словно пустыми бездонными глазницами взирая на проезжавших мимо них чужаков. Кругом стояла тишина. Нигде не было видно ни одного дымка. Всюду царили унылое запустение и безжизненная пустота.

«М-да, от того, что я видел в этой ставке в первый мой приезд, теперь не осталось и следа, словно ничего тут вовсе и не было. Трудно представить, что всего лишь день назад здесь кипела обычная жизнь, жизнь, которая протекала в этом стойбище многие и многие годы. Теперь её нет. Нет той жизни, но будет другая. Так кто же всё-таки оповестил их? Может быть, царь Демир оставил кого-то наблюдать за происходящим в долине и дал особые указания на такой случай? Нет, такого не могло быть, так как он не сомневался в заключении союза с нами, был уверен в объединении сил и не допускал даже мысли о нападении на него. Если уж даже я не догадался о задумке нашего правителя, то царю Демиру и вовсе такое в голову бы не пришло, иначе он бы не привёл войска в долину. Получается, что кому-то всё-таки удалось избежать пленения и добраться до ставки, и этот кто-то не мог быть простым человеком. Разве могли все обитатели ставки сами принять решение об уходе? Или могли бы они подчиниться велению какого-нибудь воина или даже военачальника? Не думаю, что такое возможно. Они могли поверить в то, что их царь потерпел поражение и вместе с войсками пленён, но быстро собраться и покинуть ставку без веления кого-то из высокопоставленных сановников не посмели бы никогда. Значит, тот, кто сообщил о поражении в сражении и отдал приказ об уходе из ставки, был одним из приближённых к царю людей», – оглядывая опустевшую ставку, размышлял Наби-бек.

Вскоре Наби-бек оказался на главной площади ставки и остановил коня. То, что он увидел, поразило его ещё больше. Трёхглавого царского шатра на месте тоже не было. Большая терраса, на которой располагался шатёр только позавчера, была пуста. Наби-бек спешился, передал коня подбежавшему воину, подошёл к ступеням, ведущим на террасу, ненадолго задержался, осматривая её, затем поднялся, прошёл к самому её центру и встал там, уперев руки в бока и оглядываясь по сторонам. Он посмотрел на два столба, между которыми прежде на верёвках была растянута шкура с изображением оленя. Наби-бек подошёл к этим столбам. Обрывки верёвок свисали с них. Он взялся за один из концов и стал рассматривать. Верёвка явно была перерублена, а не отвязана. «Очень спешили», – подумал Наби-бек.

К террасе стремительно примчался сотник, осадил разгорячённого скакуна, быстро спешился, подбежал к месту, где стоял Набибек, и замер в почтительном поклоне.

– Говори, – кивнул Наби-бек, смотря на него с высоты террасы.

– Властитель, в стойбище и вокруг него никого не обнаружено. Осмотрели все жилища и все ближайшие окрестности. Судя по обнаруженным следам на этой дороге, – сотник показал рукой на главную дорогу, – все ушли на север.

– Встаньте дозором вокруг стойбища. Подбери место для размещения пленных и присмотри загоны для лошадей, – повелел Наби-бек.

– Будет исполнено, властитель.

Наби-бек посмотрел на могучего тысячника, что в ожидании стоял невдалеке, и кивнул ему. Тысячник тут же спешился, подошёл и, не поднимаясь на террасу, остановился, склонив голову и приложив ладонь к груди.

– Боранды, скоро сюда прибудет правитель. Уже темнеет. В долине он запретил разбивать лагерь, но здесь надо сделать это. Правителю и войскам нужно как следует отдохнуть. Походную юрту правителя возведём здесь, на этом настиле. Как только прибудут обозы, распорядись, – повелел Наби-бек, очень уважительно относясь к тысячнику.

– Будет исполнено, властитель.

* * *

Ночь опустилась на землю без плавного заката, как это бывает в равнинной местности, а почти мгновенно, словно лавина, скатившись на стойбище с горных вершин и погрузив всю округу в непроглядную тьму. Плотный туман, потянувшийся от озера по всему побережью, влажной прохладной массой плавно вползал в каждую щель и в пустых каменных жилищах, и в возведённых юртах, окутывая зажжённые костры и запалённые факелы мутной пеленой, отчего они становились тускнее и, казалось, теряли свой жар.

– Даута, брата царя Демира, среди пленных не оказалось, – возлегая на расстеленных шкурах, тихо произнёс куньбек Янгуй.

Наби-бек сидел рядом, держа в руках чашу с молоком. В походной юрте правителя в очаге под таганом на трёх ножках с треском полыхал огонь, дрожащим пламенем освещая жилище.

– Правитель, а может, он был там, но царь Демир решил почему-то не выдавать его? – предположил Наби-бек. – Ведь, кроме меня, в лицо никто из наших людей его не знает. Даже если царь и увидел брата, то мог не сказать об этом.

– Тогда зачем он вообще сказал мне о нём? Только о нём? – куньбек Янгуй вопрошающе взглянул на собеседника, протянул руку и взял чашу с молоком.

– Видимо, подумал, что ты, правитель, всё равно узнаешь о его брате, и это вызовет подозрения и породит недоверие в будущем, – ответил Наби-бек.

– Может быть и так, но я думаю, что причина кроется в другом. Сдаётся мне, что между ними нет истинных братских отношений. Возможно, Даут всё это время жил надеждой однажды стать царём тиграхаудов и желал как можно скорее сменить брата на троне. Мне показалось, что царь Демир знает об этом и всегда знал, поэтому и сказал о нём. Вполне может быть, что он нашими руками решил избавиться от Даута, не желая стать братоубийцей. Услышав о том, что кто-то увёл всех людей из главного стойбища, он понял, что это сделал Даут и что отныне именно он стал предводителем народа. Иначе зачем вот так сразу все подозрения переводить на брата? Он понял, что потерял власть, и теперь у него только один выход – войти в доверие ко мне и постараться сделать так, чтобы я вернул ему власть, покарав брата. Другого выхода у него нет. По этой причине отныне он будет служить мне верой и правдой. И я воспользуюсь этим сполна. Завтра же, Наби-бек, он в полном твоём распоряжении. Узнай у него обо всём, что нас интересует. Ты должен знать всё о количестве их людей и войск, о расположении стойбищ, пастбищ, обо всех их землях, о соседях по всем границам, в каких отношениях они состоят и с его народом, и между собой. Только после этого все наши люди прибудут сюда, – куньбек Янгуй пригубил чашу.

– Будет исполнено, правитель, – не вставая, но выпрямившись, почтительно ответил Наби-бек.