На этот вопрос не имели однозначного ответа даже древние авторы. В V веке до н. э., когда этрусская цивилизация еще процветала, греческий историк Геродот, которого называют «отцом истории», записал интересные свидетельства. В своей знаменитой «Истории», посвященной в основном Греко-персидским войнам, он сообщил много ценной информации и о жизни других народов. В числе племен, втянутых в круговорот событий вокруг Греко-персидских войн, Геродот упоминает и жителей Малой Азии – лидийцев. «В царствование Атиса, сына Манея, была большая нужда в хлебе по всей Лидии. Вначале лидийцы терпеливо сносили голод; потом, когда голод не прекращался, они стали измышлять средства против него, причем каждый придумывал свое особое. Тогда-то, говорят они, и были изобретены игры в кубы, в кости, в мяч и другие, кроме шахматной игры; изобретение шахмат лидийцы себе не приписывают. Изобретения эти служили для них средством против голода: один день они играли непрерывно, чтобы не думать о пище, на другой день ели и оставляли игру. Таким способом они жили восемнадцать лет. Однако голод не только не ослабевал, но все усиливался; тогда царь разделил весь народ на две части и бросил жребий с тем, чтобы одной из них остаться на родине, а другой выселиться; царем той части, которая по жребию оставалась на месте, он назначил себя, а над выселившимися поставил сына своего, по имени Тиррена. Те из них, которым выпал жребий выселиться, отправились в Смирну (древний город на побережье Малой Азии), соорудили там суда, положили на них нужные им предметы и отбыли отыскивать себе пропитание и местожительство. Миновав многие народы, они прибыли наконец к омбрикам (племенам, населявшим в древности область Италии, называемую Умбрией), где основали города и живут до настоящего времени. Вместо лидийцев они стали называть себя по имени сына того царя, который заставил их выселиться; имя его они присвоили себе, и названы были тирренами».

Так звучит самый первый и самый связный из дошедших до нас рассказ о происхождении этрусков, которых греки называли тирренами. Геродот, как и многие последовавшие ему древние ученые, считал, что этруски были народом пришлым и не принадлежали к коренному населению Италии. Версия о восточном происхождении этрусков кажется еще более убедительной, так как на протяжении столетий греческие и римские, а за ними и византийские авторы с различными вариациями пересказывали рассказ Геродота. Во времена Римской империи, по словам древнеримского историка Тацита, послы двух лидийских городов – Сард и Смирны, спорили о том, кому будет принадлежать честь воздвигнуть храм в честь императора Тиберия. Победили Сарды, так как сумели доказать сенату Рима, что именно из их города отправился на поиски новой родины царь Тиррен и что по крови они ближе к римлянам. Этот рассказ интересен тем, что в нем вместо Смирны местом отплытия тирренцев назван город Сарды. Высказанная Геродотом версия происхождения этрусков не потеряла своей актуальности и в наши дни.

Еще одна, существующая со времен античности, версия происхождения этрусков – автохтонная. Это значит, что этруски ниоткуда не приходили и никуда не уходили, а жили в Италии с самой глубокой древности. Первым ее высказал уже упоминавшийся нами выдающийся римский историк I века до н. э., грек по происхождению, Дионисий Галикарнасский. Он доказывал, что этруски не имеют ничего общего ни с лидийцами, ни с греками. В своем труде «Римские древности», посвященном истории Рима от основания города до его первого столкновения с Карфагеном, Дионисий писал: «Ближе к истине те, которые считают, что этруски ниоткуда не приходили, но что они народ туземный в Италии, так как это народ очень древний и не похож ни на какой другой ни по языку, ни по обычаям». Свидетельства Дионисия представляют особый интерес и потому, что он знал этрусков и мог слышать их речь. Некоторые современные ученые называют Дионисия Галикарнасского создателем «этрусской проблемы». Но если бы процитированный отрывок из произведения этого автора и не дошел до наших дней, этрусская проблема все равно, так или иначе, возникла бы. Своеобразие этрусского языка, этрусского искусства и всей этрусской цивилизации само по себе выдвигает вопрос об источниках ее зарождения.

Существовала еще и третья версия происхождения этрусков. Ее мы впервые встречаем у Тита Ливия:

«И альпийские племена, бесспорно, тоже по происхождению этруски, особенно ретии, которые, однако, под влиянием окружающей природы одичали до такой степени, что они не сохранили от старых обычаев ничего, кроме языка, но даже язык они не сумели сохранить без искажений». Ливий имел в виду население древней Рении – области, простирающейся от Боденского озера до Дуная и включающей в себя нынешний Тироль (Австрия) и часть Швейцарии. Что же касается происхождения этрусков, то этот отрывок до конца еще непонятен и допускает различные толкования. Например, из него можно предположить, что некоторые римляне считали этрусков выходцами откуда-то с севера, а Реция служила им своеобразной перевалочной базой. Оттуда этруски двинулись на Апеннинский полуостров. Эта теория получила развитие уже в более поздние времена.

Итак, в Древнем мире существовало, по крайней мере, три точки зрения на происхождение этрусков. Практически без изменений они дошли до нашего времени. Причем в определенные периоды развития этрускологии какая-нибудь одна версия становилась наиболее популярной. Кроме этих трех, самых известных, в последнее время появилось множество новых, иногда убедительных, а иногда и вообще фантастических предположений о прародине этрусков. Но о них поговорим позже.

Начнем с теории происхождения этрусков, предложенной «отцом истории» Геродотом. В современной исторической науке ее окрестили «малоазийской теорией», или «геродотовской теорией». Многие выдающиеся историки-этрускологи придерживались малоазийской теории, дополняя и расширяя ее, в чем им очень помогала археология. Так, например, геродотовскую версию защищает англичанин Конвей. Он предположил, что в конце II – начале I тысячелетия до н. э.

банды лидийских пиратов начали высаживаться на западном берегу Италии, к северу от Тибра. Здесь они вытеснили умбров, а затем расселились и дальше по полуострову. Схожее мнение высказал и итальянец Дукати. Он считал, что тирренцы-этруски происходили из Малой Азии и с островов Эгейского моря. В поисках плодородных земель небольшие группы завоевателей высадились в районе Тосканы, где подчинили местные племена умбров, а со временем и слились с ними в один народ – этрусков. Первым основанным ими городом в Италии стали Тарквинии (конец VIII – начало VII века до н. э.). Местному населению переселенцы дали свой язык, алфавит, утварь и оружие, религию и т. д.

Интересный вариант восточной теории предлагает болгарский ученый В. Георгиев. Он утверждает, что этруски не кто иные, как известные из поэм Гомера и Вергилия жители Трои – троянцы. Основываясь на легенде о переселении троянцев во главе с Энеем в Италию, которая встречается и в римском, и в греческом эпосе, он подкрепляет свою теорию лингвистическими данными, доказывая схожесть названий «Этрурия» и «Троя». В пользу этой теории свидетельствует и тот факт, что в «Илиаде» и «Одиссее» отсутствует упоминание об этрусках, игравших одну из ведущих политических ролей в Эгейском мире. По мнению В. Георгиева, они представлены в этих произведениях под именем «троянцы». В пользу геродотовской теории малоазийского происхождения этрусков говорит обнаруженная в 1885 году надпись на острове Лемнос в Эгейском море. Два французских археолога, Кузен и Дюррбах, нашли близ деревни Каминия надгробную плиту – стелу, на которой штрихами был изображен воин с копьем и круглым щитом. Рядом с рисунком на стеле была выбита надпись, сделанная греческими буквами, но не на греческом языке, хотя основное население острова составляли греки. При сравнении текста с этрусскими письменами было доказано, что язык, на котором он написан, имеет общие черты с этрусским, если не является таковым полностью. Лемносская стела, как и сами этрусские надписи, до сих пор не поддается расшифровке, но сам собой напрашивается вывод, что стела имеет отношение к этрускам, а, следовательно, этруски некоторое время жили на острове. Остров Лемнос мог быть идеальной перевалочной базой для народа, пересекающего Эгейское море и направляющегося из Малой Азии в Италию. Если говорить о теории происхождения этрусков от малоазийских пиратов, то более удобного места для основания пиратских баз не найти на всем Средиземноморье. Есть масса других фактов, которые, казалось бы, свидетельствуют в поддержку геродотовской теории. Гробницы в Малой Азии очень схожи с захоронениями этрусков; малоазийские корни прослеживаются в этрусском языке и именах собственных; сходство этрусских религиозных обрядов и гаданий с проводившимися на Древнем Востоке (например, гадание по печени жертвенного животного практиковалось в древнем Вавилоне). В древнеегипетских текстах упоминается народ «туршу» (не правда ли, очень созвучно слову «туски» – римское название этрусков), входивший в орды «народов моря», грабивших Египет в XIV–XII веках до н. э. Но малоазийская теория все же оставляет ряд нерешенных вопросов. Если этруски были пиратами, то как они смогли захватить и подчинить столь могущественное племя древних жителей Италии – умбров, о котором с уважением говорят почти все древние авторы? Более того, как дикие и полуголодные малоазийские переселенцы смогли создать столь высокую культуру? А если предположить, что это был целый народ, то как он мог переселиться в Италию по морю? Известно, что все великие переселения народов в древности происходили исключительно по суше, ведь надо было тащить на себе весь свой скарб, а на корабли того времени много не погрузишь. И даже если предположить, что многочисленные малоазийские переселенцы прибыли на кораблях, то почему они избрали для своего поселения места к северу от Тибра, проигнорировав гораздо более удобные, плодородные и менее заселенные области Сицилии и Кампании, ведь занявшие эти области греки и финикийцы появились там одновременно, если не позднее этрусков? А если говорить об элементах восточной культуры, то их можно вполне объяснить заимствованиями, встречавшимися повсеместно у народов, живущих рядом с развитыми цивилизациями Египта и Древнего Востока: греков, минойцев, хеттов и др. Так что говорить о исключительно малоазийском происхождении этрусков пока рано. По крайней мере, стоит рассмотреть и другие теории.

Теория северного происхождения этрусков, выдвинутая еще Титом Ливием, нашла своих сторонников в XVIII–XIX веках. Они подчеркивали два обстоятельства. Первое – это сходство звучания слов «Ретия» и «расена» – так называли себя этруски. Второе – тот факт, что в придунайской ретийской области были обнаружены надписи, сделанные этрусскими буквами на языке, не только похожем на язык этрусков, но, по мнению некоторых ученых, идентичном ему. Авторитет Ливия, таким образом, возрос еще более, а теория северного происхождения этрусков, казалось, была доказана. Но так «казалось» только первоначально. На самом деле проблема была решена далеко не окончательно, и точка зрения Ливия торжествовала недолго. Собственно говоря, ее с самого начала опровергали данные другого античного историка – Плиния Старшего. Он пишет, что ретами называли этрусков, которых в IV веке до н. э. вытеснило из долины реки По вторжение кельтов. Это и объясняет происхождение этрусских находок в придунайской области.

С мнением Плиния не согласился выдающийся немецкий историк Б. Г. Нибур (1776–1831), первый крупный специалист по Древнему Риму. Он отверг мнение Плиния как бездоказательное. Нибур утверждал, что области, из которых этруски якобы были вытеснены под напором кельтов, в то время еще не были заселены и, следовательно, этруски пришли не из Италии в Ретию, а наоборот – из Ретии в Италию.

Точку зрения Нибура на северное происхождение этрусков поддержали известные итальянские ученые де Санктис и Парети. Де Санктис считал этрусскими племена, которые пришли в Италию с севера примерно в 1800 году до н. э., строившие свои дома на сваях. В 1926 году Парети опубликовал труд, в котором доказывал, что этрусками были пришельцы с севера, которые в конце II тысячелетия до н. э. проникли в Италию и создали культуру Виллановы. Однако такое отождествление этрусков с носителями древних культур не подтверждено убедительными доказательствами. Поэтому теория северного происхождения этрусков остается недоказанной и даже несколько устаревшей.

Не в лучшем положении находится и теория местного происхождения этрусков. Ее сторонники, а к ним относятся известные итальянские этрускологи Альфредо Тромбетти и Джакомо Девото, главные свои доказательства черпают из области лингвистики. Они подчеркивают, что язык этрусков не относится к индоевропейским языкам, на которых говорили переселенцы, проникавшие в Грецию и Италию во II тысячелетии до н. э. Население, жившее в Италии до их прихода, говорило на другом языке, который и следует считать родоначальником языка этрусков. Но если этруски действительно представляют собой автохтонное (местное) население Италии, то как объяснить тот факт, что связанные с ними находки относятся к сравнительно позднему периоду – точнее, к VIII веку до н. э.? Как объяснить, что язык древнего италийского населения оказался настолько жизнестойким, что стал основой для языка этрусков, в то время как никаких других достоверных сведений об италийских племенах не сохранилось?

Таким образом, и теория о местном происхождении этрусков имеет свои недостатки, а ее аргументы далеко не во всем убедительны.

Интересный подход к проблеме происхождения этрусков предложил самый известный и эрудированный итальянский историк-этрусколог Массимо Паллотино. Он настаивает, что главное не в том, пришли ли этруски в Италию и если пришли, то откуда, а в том, как сложился на территории Италии этрусский народ и благодаря чему достиг таких успехов. Паллотино исходит из того, что этруски, бесспорно, существуют в Италии с VIII века до н. э. и что с этого момента можно проследить и описать процесс развития этрусков и создания ими своей культуры. Ученый правильно замечает, что развитие этрусков происходило не в «безвоздушном пространстве». На этот процесс оказывала влияние не только италийская среда того времени – в первую очередь носители культуры Виллановы, – но и окружающий мир, особенно Греция и восточные области Средиземноморья. Благодаря морским связям Этрурии с другими странами и переселению чужеземцев в этрусские колонии, их цивилизация складывалась под сильным влиянием греческой и восточной культур.

Это обстоятельство создает впечатление, что этрусская культура неотъемлемая составляющая часть восточной цивилизации. С мнением Паллотино согласен и немец Ф. Альтхейм. Он досконально изучил раннюю историю древней Италии и также считает этрусков явлением чисто италийским. На основе сведений, полученных из древних источников, он сделал вывод, что городское население не было чисто этрусским, что этрусский народ в том виде, в котором мы его себе представляем, возник путем слияния нескольких народов.

Но и для этой теории найдутся контраргументы. Разве может своеобразие этрусской цивилизации объясняться лишь тем, что нация в процессе своего развития восприняла от одного народа – одно, а от другого – другое? Разве этот народ не должен был привнести и много своего, чтобы из смеси разнородных элементов создать культуру, которая не только восхищала современников, но и поражает людей нашего времени? Паллотино придает большое значение влиянию на этрусков Востока, Альтхейм – Греции. Обе точки зрения справедливы. Но остается главный вопрос: почему именно этруски оказались столь восприимчивы к греческому и восточному влияниям? Не существовало ли между Востоком и Этрурией (или между Грецией и Этрурией) связей более тесных, нежели простое заимствование элементов культуры?

Если уж мы заговорили о теориях происхождения этрусков, нельзя обойти вниманием еще одну теорию. А именно, о славянских корнях этого древнего народа. Эта теория хотя и распространена в среде исследователей из исключительно славянских стран, однако небезынтересна и своеобразна. Как считают ученые, придерживающиеся протославянской теории происхождения этрусков: славянские языческие обряды, праздники Рождества (25 декабря), Нового года (Щедрый вечер), Купала и другие, сохранившиеся на Днепре до наших дней, исполнялись неизменно еще в Трое, Фригии, у этрусков Италии, а многие были унаследованы Римом.

Более пяти тысяч лет на Руси сохраняются пословицы, поговорки и национальные черты быта этрусков. Этих пережитков очень много. Например, исследователь Снегирев относит такие общеизвестные традиции, как «рассыпать соль – к ссоре», если человек чихнул, нужно сказать «будь здоров» – к сохранившимся от этрусков. Даже пища: борщ, колбаса, поджаренные бобы были и римскими, и русскими национальными блюдами, заимствованными у общих с Русью предшественников – этрусков. Главные языческие боги Руси и славян: Сварог, Перун, Стрибог, Месяц, Лада, Купала и др. были и главными богами этрусков. Одинаковыми были обряды и ритуалы. Этрусский праздник бога лунного неба – Януса, который тождественен празднику рождения Месяца на Днепре (праздник Щедрый вечер), стал при Юлии Цезаре в 46 году до н. э. началом нового года по новому календарю (1 января). Народ в Риме, как и на Руси до наших дней, хранил традицию, что всякое дело, начатое в праздник рождения Месяца (Щедрый вечер), будет успешно завершено.

Это возмутило некоторых консервативных исследователей, например А. М. Кондратова, написавшего, что такая постановка вопроса выглядит «совершенно юмористически, пародийно».