Вообще, одно из сильнейших ощущений от бригады – нет ничего невозможного. Пацаны такие дела крутят, только успевай поворачиваться. Уровень страны. Раньше я думал, это когда еще советское время было, что делами мира управляют какие-то особые люди, их для этого специально учат и воспитывают. Оказалось, нет. Столько мудаков и идиотов, как при власти, я больше нигде не видел. А пацаны умные. Они этот мир взяли в свои натренированные спортом руки и вертят, как хотят. И они щедрые, за бабло не держатся. Это во власти в основном барыги сидят, что за копейку удавятся и других удавят. А пацаны барыг презирают и ненавидят.

Сейчас и с Африкой что-нибудь сообразят. Отправят братьям-неграм десять вагонов списанного нефтегазового оборудования из Бобруйска или Баку – по-братски за «зеленые». Или еще что. Может, тот же лес.

– Эй, Рыжий, – Лева почесал затылок. – А че им, больше некого отправить было? Ну, учиться? Че сразу принца-то?

Рыжий помедлил.

– Давай, колись, – добродушно сказал Лева. Рыжий покосился на великана-боксера.

– Говорят, у них там эпидемия в стране началась, – сказал Рыжий. – Какой-то вирус. Поэтому, говорят, принца срочно в Москву отправили.

– Спидяра? – спросил Боря. Голос дрогнул.

Спида все боятся до усрачки. Киря рассказывал, как Лева-боксер однажды пытался два презерватива надеть – один на другой, чтобы от СПИДа застраховаться. Ему подозрительная шлюха попалась. Вот Киря ржал, да.

– Не, там что-то другое, – пояснил Рыжий. – Очень странное. Они не рассказывают, я случайно услышал, когда толстый дядя водки перепил. Он все говорил, что зараженные чуваки из провинции идут на столицу. Армия разбегается и не может остановить зараженных. И все мы, мол, скоро умрем. Поэтому они и сбежали в Москву.

Мы переглянулись. Юра Молдаванин взял стул и сел поближе. Я оглядел стол. Девчонки-бухгалтерши щебетали о чем-то своем. И хорошо. Их Лева с Вованом развлекали. Незачем девчонкам знать о всяких ужасах.

– А что за болезнь? – говорю. – На что похоже-то?

– Ну, я сам не видел, конечно. Но говорят, они… как сказать… кивают.

Рыжий почесал курносый нос. Я тоже почесал, только затылок.

– Че? – говорю.

– Кивают они все время. И остановиться не могут. Как деревянные болванчики.

Не знаю, про каких болванчиков он говорит, а я почему-то вспомнил шоферский оберег – их из капельниц плетут. Висит такой под потолком кабины «урала», шея из витой трубки, и дрожит. Вверх-вниз, вверх-вниз. Я представил, что такое с живым человеком, и мне аж муторно стало.

Когда Рыжий ушел к своей делегации, я передернул плечами. Ладно, это в Африке, не в России. Все-таки другой континент.

От этих дурацких историй у меня проснулся волчий аппетит. Я навернул шашлыка, добавил оливье, заполировал водочкой. И сразу стал лучше себя чувствовать. Поесть это вообще первое дело.

– Серый, – сказал вдруг Молдаванин.

Я поднял голову. Что-то меня начало в сон клонить. От сытости, похоже. Покурить надо, вот что. Подышать никотином, проветрить мозги. Я достал сигареты, зажигалку. Но закурить не успел…

– Видишь? – спросил Молдаванин. Вот упорный.

Я не сразу сообразил, про что Юра. Но понял, что дело серьезное. Молдаванин просто так рта не раскрывает.

– Где? – я повертел головой.

– Вон туда смотри. Странные типы.

И верно. В ресторан «Планета» ведет длинный узкий коридор. И по этому коридору медленно и уныло бредут какие-то инвалиды. То есть это я сначала подумал, что инвалиды. Они шли молча и дергано, словно им кости переломали. У кого руку, у кого ногу, у кого ребра. Утро в городской поликлинике, блин. День травмы.

– Что-то не так, – сказал Молдаванин.

Я кивнул. У меня даже нутро заледенело от ощущения «что-то не так». Я встал и поставил перед собой стул. На всякий случай. Положил руки на спинку – если что, стулом можно отлично драться. Пальцы подрагивали – адреналин попер. Люблю это чувство. Скоро драка.

– Что там студент говорил? – спросил я.

Мы с Юрой переглянулись. Потом снова посмотрели на «инвалидов». Они приближались медленно и устало, словно их тянули к нам тросом, как бурлаков на Волге. Теперь я почувствовал, как от них воняет. Головы «инвалидов» качались, как у игрушечных болванчиков.

– Они кивают? – сказал Юра.

– Шухер! – заорал я.

* * *

– Америкэн бой, уеду с тобой. Уеду с тобой, Москва, прощай… – запела группа «Комбинация» на весь ресторан. Они что, специально эту песню поставили?

На секунду все застыло, словно в немом фильме. «Инвалиды» надвигались. И кивали, кивали… Жутко. У меня холодок пробежал между лопаток.

– Мочи козлов! – заорал вдруг Боря. Это был сигнал. И мы начали мочить. Когда действуешь, страх исчезает…

– Америкэн бой, америкэн джой! – надрывалась музыка.

Я бил и бил стулом, пока не взмок. Руки налились свинцовой тяжестью.

Драться с мудачками врукопашную – все равно что бить подушку палкой. Боли они не чувствуют, переломов не замечают. А только прут на тебя и прут. Их голод гонит. Мудачки медленные, но когда их много – это страшно.

В итоге мы выработали тактику. Похватали стулья и выставили их ножками вперед, как копья. И встали плечом к плечу, что твоя древнегреческая фаланга. Справа плечо товарища, слева плечо товарища. И давим массой. А избранные, вроде Бори, лупили поверх наших голов, выбивая «инвалидов» одного за другим.

Мудачки наседали толпой, но у нас ребята – настоящие атлеты, куда там спартанцам. Мы их удержали.

У Бори был «макар». Боря быстро шел за нашими спинами и клал по пуле в голову. Мудачки падали один за другим. Больше не дергались и не кивали. Когда натиск «инвалидов» ослабел, мы их смяли и добивали уже по одному. Молотили стульями, словно снопы выбивали. Кровью весь банкетный зал забрызгали, даже на потолке осталась.

Вонь страшнейшая. Кого-то из наших вывернуло, но у меня желудок крепкий. Мне все нипочем.

Через несколько минут все было кончено. Мы остались стоять, тяжело дыша, а вокруг лежали трупы. Десятки трупов. Одних «инвалидов» я насчитал человек тридцать. А скольких они загрызли или разорвали на части…

– Америкэн бой! Уеду с тобой! – надрывались девичьи голоса. То есть даже песня не успела закончиться. Значит, вся схватка заняла от силы три минуты. А мне показалось, что прошел час.

Я услышал рычание, поднял голову.

Мой друг Длинный бегал вокруг мудачка, пинал его ногами и кричал:

– Хватит жрать принца!

Мудачок вяло огрызался, стоя на четвереньках, но принца не отпускал. Словно дворовая собака, ухватившая кость. Принц тонко верещал, пытался вырваться и отползти. Еще живой.

– Зараза, – сказал Киря с досадой. – Накрылось дело.

Видимо, он уже сторговался с неграми, а тут такой форс-мажор.

– Пристрелите пацана кто-нибудь, – приказал Боря. – Че зря мучается.

Потом Боря, видимо, вспомнил, что ствол только у него.

– Длинный, отвали!

Длинный нехотя отошел в сторону. Выстрел. Второй.

Я поморщился. Глупо все-таки. Вот и конец принца экзотической страны. От судьбы не убежишь. Даже в Москву.

– Простите, – сказал кто-то рядом. Я поднял взгляд и увидел Рыжего. Живой! Ну, дает парень.

Боря нахмурился.

– Ты где был, ржавый?

– В туа…

– Где?!

– В туалете. Руки помыть зашел. А потом тут как грохнет, шум, выстрелы. Кричат всякое. И я решил подождать. Вдруг у вас разборка… ну, это, «стрелка». Я же знаю, когда лезть не стоит.

Боря смотрел на него, по лбу катились капли пота. Рыжий сглотнул под этим немигающим взглядом.

– Ну, ты баран, студент, – сказал наконец Боря.

– Я аспирант! – возмутился Рыжий.

Боря засмеялся. В следующее мгновение смеялась вся бригада. Нет ничего лучше смеха, чтобы снять нервное напряжение.

– Ну, ты баран, аспирант, – сказал Боря добродушно. – Ладно, не обижайся. Ты вообще нормальный, по ходу.

Я промолчал. Кожа у Бори стала серая, словно стальная, и блестела от пота. Никогда не видел, чтобы Боря так потел. Как наркоман настоящий.

– Что-то я устал, – сказал огромный диверсант и вытер лоб рукой. – Мля.

Боря пошатнулся.

– Боря? – спросил Лева с тревогой.

– Разморило меня. Ваксы плесни!

«Вакса» – водка. Боря выцедил стакан до дна. Удивительно, но Боре действительно стало легче. Даже кожа порозовела. Хорошо, а то прямо живой труп, а не человек.

Я тоже налил себе, выпил – словно воду проглотил. Ни в одном глазу. Злость в крови так и бурлит, весь алкоголь выжигает начисто. Надо Юле тоже налить, совсем на девчонке лица нет…

Боря огляделся. Кажется, он пришел в себя.

– Молдаванин, проверь кухню, – велел он.

Юра Молдаванин подошел к двери в кухню, быстро заглянул. Потом взял железный штырь и заблокировал дверь. В следующее мгновение к стеклу с той стороны прислонилась чья-то физиономия. Юра отшатнулся. Дверь дернулась. С той стороны заскребли по стеклу. Физиономия ткнулась в стекло, зубы оскалены.

Кухня – все. Единственный выход для нас – через длинный коридор, к лифтам.

Туда, откуда пришла волна кивающих мудачков. Черт. А если там еще кто-то остался?

Мы подсчитали потери. Из бригады серьезно пострадал только Вован – ему прокусили глотку. Теперь он лежал худой и жалкий, откинувшись. Незрячие глаза смотрели в потолок. Высокая черноволосая Алтынай тоже погибла. Жаль, красивая девка. Вторая бухгалтерша, Юля, сидела на полу, обхватив колени руками. Лицо забрызгано кровью, юбка задрана до пояса.

Официанты погибли или сбежали. Среди сенегальцев потери были гораздо серьезнее, даром что там королевские охранники. Толстого дядю съели первым. Он пытался спрятаться под стол, но его там настигли. Охранники погибли, защищая принца. Оружия у них не было, их просто загрызли до смерти.

– Эй, негры, давай бухать с нами! – закричал поддатый Киря.

– Заткни хлебало, – сказал диверсант. Киря заткнулся.

Боря отобрал у него бутылку, приложился к горлышку. Кадык на его шее дернулся раз, другой. По шее катились капли пота. Боря оторвался от бутылки, бросил ее на ковер.

– Так, братаны, военный совет. Че происходит? Кто-нибудь понимает? Давайте, шевелите мозгами.

Мы переглядывались.

– Ну, че молчим? – Боря оглядел всех.

И тут я заговорил. Я вообще больше боевики люблю, ужастики так себе. Но парочку тоже видел. Там, где на кладбище утечка зеленого газа из лаборатории и все мертвяки повылезали. И еще второй, где в гигантском магазине от них битами отбивались. А они прут и прут. Их тысячи.

Так что я быстро сообразил, кто они такие, эти мудачки. И поделился с пацанами.

Помню, в тот момент никакого особого удивления я не чувствовал. Ну, живые мертвецы и живые мертвецы. Разберемся. Будто сотня фильмов на видике подготовили меня к вторжению зомби. Рецепт известен – бей в голову. И беги, если мертвецов много. И еще – нужно найти оружие.

– Это мертвяки, – говорю. Боря посмотрел на меня, как на чудака.

– Кто?

– Ну, зомби. Фильмы видели?

Даже Боря видел ужастики с зомби. Так что скоро все поверили. Началось нашествие живых мертвецов. Надо выживать.

– Откуда они взялись? – спросил Боря.

– Из Африки приехали. Вон Рыжий нам все рассказал. Похоже, кто-то из негров был укушенный.

Рыжий кивнул и побледнел. Кажется, он только сейчас понял, что вокруг происходит.

– У принца два дня назад исчез личный слуга, – сказал Рыжий. – Может, это он.

– Ясно, – сказал Боря. – Иди, найди себе какое-нибудь оружие. Пойдешь с нами.

Так в нашей команде прибыло. Боря оглядел всех как заправский военачальник.

– Что у нас со стволами? – Боря проверил свой «макар», сунул его в кобуру под пиджак. Кажется, он расстрелял все патроны.

Остальные развели руками. Со стволами было откровенно туго. Пистолеты остались в машинах, внизу. А нам, как «засадному полку», оружие вообще не положено, чтобы не спалиться до времени «Ч». Черт, черт. Где моя монтировка, когда она так нужна?

– Киря, отдай ствол Молдаванину, – велел Боря.

– Но… у меня нет… – замялся юрист.

– Киря, млять, не время спорить.

Киря только рот открыл, чтобы возразить, а Молдаванин уже оказался рядом и вытащил у него пистолет из портфеля. Итальянская «Беретта 92», надо же. Красивая пушка, импортная. Ну, Киря известный понторез… Юра выщелкнул магазин. Осмотрел, вставил обратно.

– Запасные? – спросил Юра. Киря помотал головой. Молдаванин кивнул, словно этого и ожидал. Киря наверняка отдал за «Беретту» несколько штук зеленых, но не озаботился купить дополнительные магазины. И патроны у него, скорее всего, где-то дома валяются. Россыпью. Хрен найдешь. Ладно, 15 патронов – тоже хорошо…

Вообще, Киря болтун феноменальный, но по жизни косячный. Руки у него из жопы растут, в прямом смысле. То он машину угробит по пьяни, то стрелять в баре начнет. Ему Боря лично запретил ствол с собой носить.

А сегодня, слава богу, Киря ослушался.

И тут они начали оживать.

– Млять! – сказал Киря. Мы огляделись в растерянности.

Сначала заворчал и поднялся Вован, тот, что сидел за двойное убийство. Пятнадцать лет как с куста. На флоте таких называют «пассажирами» – ставленники от начальства, что идут в поход за наградами. Вован у нас в бригаде был пассажиром, за него попросили уважаемые люди. Вован сладко ел, много пил, ничего не делал. Мы, когда с Кирей на лесозавод гоняли, Вована с собой брали. И Леву к нему в пару – чтобы не скучно было. Пока я возил Кирю по всяким юридическим делам, в администрацию, к прокурорам и так далее, Вован с Левой сидели в гостиничном номере и квасили жестко. Вован за всю «пятнашку» отдувался. Каникулы.

Через месяц мы их, опухших от пьянства, забрали с собой в Москву. Просто деньги кончились.

А сейчас Вован медленно и уныло встал на ноги. Вслед за ним начали подниматься негры-охранники. И под столом что-то зашевелилось. О, толстый дядя ожил. И полез на волю, волоча разорванные кишки. Толстое брюхо волочилось по полу, оставляя кровавый след.

– Мы их, значит, учили-учили, а они нас сейчас съедят, – сказал Киря неизвестно к чему. Похоже, одной фразой охарактеризовал всю внешнюю политику Советского Союза.

– Второй раунд, пацаны, – объявил Лева-боксер. Я вздохнул и поднял стул. И мы пошли убивать их по второму разу…

* * *

Стрелять я умею, в принципе. С «калаша» и «макара» в армии научили, а из ружья – уже когда охотничий билет получил. Да и с ментами мы, было дело, ездили стрелять из СКС и всякого конфиската. Я из противотанкового ружья стрелял. Чуть плечо не вывихнуло отдачей.

Но тут совсем другая ситуация. Оружия у нас почти нет, только руки и ноги. А эти лезут с оскаленными зубами.

Бригада без оружия как голая. Вообще звездец.

Если бы это были люди, пацаны бы назначили им стрелку или просто на испуг развели бы. В бригаде такие спецы, это видеть надо. Если такого спеца в Штаты послать – он Аляску обратно отбазарит, за не фиг делать. Штаты нам еще должны останутся. И «поляну» накроют в качестве извинений.

А сейчас все навыки правильного «базара» бесполезны. Или ты дерешься до последнего, или тебя сожрут.

Мы как-то разом все это поняли.

– Будем пробиваться вниз, – решил Боря.

* * *

Когда мы закончили с ожившими, пришло время исторических решений. «Кто виноват и как жить дальше?»

– Без стволов нам каюк, – Лева покачал головой. Пацаны переглянулись.

– Да у меня полный багажник стволов, – сказал Боря медленно.

– Где?!

– В «бумере».

Мы все мысленно прикинули, сколько до того «бумера» этажей. И там еще площадь. Что, если вся гостиница теперь в руках мудачков?

Длинный присвистнул.

Юра Молдаванин кивнул.

– Заначка, – сказал он. – Другого выхода нет.

– Че? – Боря поднял тяжелый, осоловелый взгляд. Лицо было почти черным.

– У тебя тут номер постоянный. Значит, где-то рядом схрон с оружием.

Вообще, думаю, Юра прав. Боря помешан на своей конспирации, он только при мне паспорт три раза менял. Уверен, он себе схронов штук десять по всей Москве заготовил. И пару в Подмосковье. И там везде оружие и деньги. И документы на другое имя.

– Че сказал?! – диверсант надвинулся на Молдаванина. Тот даже глазом не моргнул.

– Боря, не заводись. Ты знаешь, что я прав. Без оружия мы тут все ляжем.

Боря пошатнулся. Багровое лицо, в поту. Боря повращал глазами – жутко, медленно, словно они у него заржавели в глазницах.

– Че-то прибило, пацаны. Мой косяк. Но у меня в номере здесь пусто…

– У Бори здесь номер на другое имя, – сказал Молдаванин. – Скорее всего, там хранится общак. Верно, Боря?

– Чего-о? – Боря даже обалдел от такой наглости.

Общак бригады – это сурово. Понятно, почему Боря не хочет вести нас к себе. Случись что, его старшаки на пику поставят. Даже морские диверсанты в нашем мире не бессмертны.

Только без оружия мы тут все сдохнем. Это Боря тоже должен понимать.

Боря и понял.

– Борян, по красоте, – начал Лева. – Ты извини…

– Все, заткнули пасти! – сказал Боря. – Уломали. Двигаем в запасной номер. Двадцатый этаж, номер двадцать тридцать шесть. Все, руки в ноги – и вперед!

* * *

Но сначала нужно выбраться из ресторана.

И тут мы остановились. Свет заморгал. Когда он снова загорелся ярко, мы увидели, что со стороны левого крыла к нам движутся несколько унылых фигур. Мудачки, понятно. Справа тоже кто-то идет.

Со стороны ресторана к нам двигались еще «инвалиды». Видимо, им удалось сломать дверь кухни.

– Вилы, пацаны, – сказал Боря. – Будем махаться, как в последний раз.

«Вилы» – это звездец. Безвыходная ситуация.

Нас перекрыли со всех сторон.

– Быстрее, к лифту, – велел Боря. Мы добежали. Рыжий вел Юлю, она шла как замороженная. Взгляд стеклянный. Жаль девушку, нескоро оклемается после такого.

Лева нажал на кнопку. Еще раз и еще. Бесполезно.

– Лифты не работают, – сказал он.

– Спустимся по пожарной лестнице, – сказал Молдаванин. Он помахал планом эвакуации, сорванным со стены. – Вон туда.

– Вперед, – сказал Боря. – Быстрее!

* * *

По пути мы столкнулись с двумя мудачками, но даже патроны тратить не стали. Поодиночке они не очень опасны. На одного сбросили сверху стул, а потом добили лежачего. Второго просто взяли за плечи и сбросили в проем лестницы. Плюх! И готово.

Двадцатый этаж. Мы осторожно сунулись в коридор, Боря с Молдаванином впереди. Площадка у лифта была пуста. Только в одну из дверей кто-то тупо и методично ударялся всем телом. Но дверь была заперта и не выпускала мертвеца наружу.

Мы быстро двинулись по этажу. Когда проходили мимо номеров, то в одну дверь, то в другую кто-то стучался изнутри.

Похоже, эпидемия развивалась быстрее, чем мы думали. Возможно, мы единственные в «Космосе», кто еще живой и нормальный.

– Быстрее! – опять Боря.

Номер двадцать тридцать шесть.

«РЕМОНТ», на двери висела кривая покосившаяся табличка. Дверь, белая от строительной пыли, заклеена скотчем и закрыта на амбарный замок. Вот и Борина заначка. Боря вместо того, чтобы достать ключ – для такого замка нужен огромный, – потянулся и что-то нажал вверху двери. Потом открыл ее маленьким ключом.

– Осторожно, – сказал Боря. – Я первый. Тут растяжка.

Оказалось, Боря-диверсант поставил на входе растяжку с «лимонкой». Добрый Боря, отзывчивый. Видимо, тут что-то интересное хранится. Боря аккуратно снял растяжку, вставил кольцо в гранату. Подумал и протянул гранату Молдаванину.

Номер выглядел как заброшенный. Две комнаты, санузел, какие-то доски на полу. Пыльные матрасы, шкафы. Когда мы забились в него, оказалось, что места почти не осталось. Юлю, еще не пришедшую в себя, усадили на кровать. Рыжий сбегал, набрал воды из-под крана, напоил девушку. Она послушно пила, но и только.

И тут Боря начал доставать свое добро. Шкаф оказался не шкаф, а целый склад с оружием. Боря все вынимал и вынимал, а мы открыли рты. Настоящая коллекция.

Оружия до фига. Я многого даже не видел никогда. Что, Боря собирался третью мировую войну вести?

– «Шмайсер»-то тебе зачем? – удивился Киря.

– Пацаны знакомые подогнали, – сказал Боря. – Че отказываться-то? Черные копатели нарыли, потом восстановили. Хорошая машинка. На, держи, если нравится.

Мужские игрушки. Я тоже к оружию неровно дышу, что есть, то есть. Только это не «шмайсер», а MP-40. Это даже дети знают.

Боря достал из тайника следующую игрушку. Я присвистнул.

– Вот это намного лучше, – сказал Боря. – Кому?