Странное дело, сосредоточиться мешала именно эта рубаха, точнее, ее воротник с каким-то темным налетом по краю. Что поделаешь, Васильевич не отличался чистоплотностью. И Никита время от времени бросал взгляд на друзу, на головки крупных кристаллов, которые, напоминая иглы ощетинившегося ежика, торчали в разные стороны.

– Продай мне эти камни, – предложил Георгий Георгиевич.

Никита отвел взгляд в сторону. Конечно, разговор должен был завершиться именно таким образом.

– Мне надо подумать.

– А чего тут думать? – удивился Георгий Георгиевич. – Я тебе предлагаю за них хорошие деньги. Тебе никто больше столько не даст. Сколько ты хочешь, к примеру, за этот камушек? Тысячу долларов? Две? А может быть, три? – спросил он, хитровато прищурившись. – Чего же ты молчишь?

Даже в самых смелых предположениях Никита не мог и мечтать о названной сумме. Нахмурив лоб, он неожиданно для самого себя произнес, твердо посмотрев в хитроватые глаза огранщика:

– Этот камень стоит значительно дороже. Я бы хотел за него получить десять тысяч долларов.

Ювелир широко улыбнулся, посмотрев на хихикнувшего Васильевича, покачал головой:

– Какая хваткая молодежь пошла! Понимает толк не только в стоящих камнях, но и в хорошей капусте. Давай сговоримся на шести.

– Девять, – поколебавшись, ответил Зиновьев.

– Семь с половиной!

– Хорошо, – посмотрев на молчащего изумленного Антона, Никита добавил: – Но деньги нам нужны сейчас.

Ювелир усмехнулся.

– Разумеется.

Сунув руку в карман куртки, он извлек толстый лопатник, вынул из него плотную пачку долларов, перетянутую обыкновенной резинкой, и уверенно отсчитал семь с половиной тысяч.

– Владей!

Получив камушек, Георгий Георгиевич вновь, как если бы увидел его впервые, принялся рассматривать гладкие грани. Морщины вокруг глаз углубились от удовольствия, и он, достав из кармана полупустую пачку сигарет, бережно уложил в нее камушек.

– Не беспокойся за него, он попал в надежные руки, здесь ему будет хорошо, – радостно сообщил он. – Чего ты жмешься? Давай выкладывай остальные. Да не дрейфь ты! Все без обмана. Вон, спроси у Егора Васильевича, пусть он тебе скажет, кинул ли я хоть кого-нибудь? – И, не дождавшись ответа, удовлетворенно протянул: – То-то же! Какой резон мне тебя обманывать, если, предположим, через неделю ты мне еще принесешь несколько таких же камушков?

– А будут ли такие? – в свою очередь спросил Никита.

Георгий Георгиевич широко улыбнулся.

– Тоже верно, такая «зеленка» не каждый день встречается. Так ты мне продашь остальные? – голос огранщика звучал все настойчивее. – По пять штук даю за каждый! – объявил он и, заметив на лице Никиты колебания, продолжал настаивать: – Пойми, чудак-человек, где ты еще найдешь такие деньги? А я тебе даю их сразу!

– Эти камни стоят дороже, – неуверенно протянул Никита.

Георгий Георгиевич отрицательно покачал головой.

– Не уверен, что тебе за эти камушки кто-нибудь даст больше. Сколько у тебя таких камней?

– С десяток наберется.

Глаза Георгия Георгиевича вспыхнули алчным огоньком. Он сразу как-то заметно изменился, и эта перемена Зиновьеву почему-то не понравилась.

– Вот видишь, десяток, – сказал он с какой-то задумчивой мечтательностью. – Даже на двоих очень нехилые деньги. Это по двадцать пять штук зеленых! Например, на них можно прибарахлиться, купить солидную тачку. Съездить с девочками куда-нибудь на юг. Да мало ли что еще! – восторженно воскликнул огранщик. – И еще ведь на жизнь останется!

От прежней флегматичности, с которой он встречал их каких-то полчаса назад, не осталось и следа.

– Я подумаю... Мы заедем через неделю. – Никита взглянул на Антона.

Георгий Георгиевич ответил не сразу.

– Хм... Что ж, буду ждать. Как надумаете, свяжитесь с Васильевичем, он мне даст знать, – и, сухо кивнув на прощание, он ушел в соседнюю комнату.

Никита положил мешочек с камнями в сумку.

– Ладно, будь здоров, Васильевич. Мы поедем!

Егор Васильевич проводил гостей до крыльца, своими руками распахнул дверь, провожая. Зиновьев подумал о том, что подобной чести в этом доме он удостоился впервые.

Уже наступила ночь. Она была светлой, канун полнолуния. Мягкий желтоватый свет падал на лицо Васильевича, от чего оно казалось каким-то неестественным, почти восковым.

– Закурим? – неожиданно предложил он.

Никита молча вытащил из кармана пачку сигарет и легким щелчком выбил две штуки. Одну протянул Васильевичу. Вот и еще одна новость. Прежде скупщика не тянуло на душевные разговоры. Их связывали только деловые отношения. Так сказать, основная капиталистическая формула: деньги – товар. Никита предупредительно чиркнул зажигалкой, и Васильевич, глубоко затянувшись, поблагодарил его сдержанным кивком. Некоторое время они курили молча, выжидательно посматривая друг на друга.

– Где «зелень» такую отыскал? – поинтересовался Васильевич, отряхнув пепел.

Спрашивал он вроде равнодушно, но вот интонации всецело выдавали его настроение.

– Не поверишь, у самой палатки, – восторженно сообщил Никита, пыхнув дымком. – Целых два месяца горбатились черт знает где! Куда только не выезжали, и на Белую...

– Ого!..

– ...и на Рудный. Две недели под Дачным ковырялись. Ничего! А тут разбили валун, а в нем такая красота засверкала. Скажи, Антон...

– Повезло, – со знанием дела кивнул Васильевич.

– Фортуна улыбнулась, – счастливо протянул Никита, посмотрев на Антона. Тот стоял в сторонке и явно был недоволен тем, что его не замечают. Да, и Васильевич вел себя так, как если бы его не было совсем.

– Какие у тебя на сегодня планы?

Никита пожал плечами.

– Никаких особенно. Поедем сейчас. К утру, думаю, до дома доберемся.

– А то бы переночевали, – неожиданно предложил Васильевич, докуривая сигарету.

– Нет, нам надо ехать. Ну, пока!

– Будь здоров.

* * *

Георгий Георгиевич чуть отодвинул занавеску и посмотрел во двор. Васильевич не собирался возвращаться, – курил сигарету и о чем-то разговаривал с парнями. Старик нахмурился: «Интересно, о чем таком он может с ними беседовать?» Почувствовав направленный взгляд, Васильевич неожиданно обернулся.

Георгий Георгиевич задернул занавеску и отошел от окна. Сел на стул и стал ждать возвращения хозяина. Васильевич вернулся минут через десять.

– Что это за люди?

Егор Васильевич небрежно махнул рукой:

– Так, ерунда...

– Но камушки они предлагали хорошие.

Васильевич пожал плечами.

– Меня это тоже удивляет. Им и в самом деле повезло. Как ты думаешь, сколько могут стоить такие камни?

Георгий Георгиевич сдержанно улыбнулся.

– Могу тебе сказать совершенно точно, все вместе они потянут не менее чем на пятьсот тысяч долларов. Может, даже и побольше...

– Что же ты им не предложил еще? Я же видел, Никита уже сомневаться начал. Может, продал бы.

Старик усмехнулся.

– А куда он от меня денется? Все равно мне и продаст. Не у каждого такие деньги тут же и сразу найдутся.

– Тоже верно.

* * *

Васильевич сел за стол. Налил себе водки и предложил своему гостю:

– Может, хочешь?

– Как-нибудь в другой раз.

– А я вот махну!

Выдохнув, Васильевич одним махом выпил полстакана водки и, взяв кусок ветчины, с аппетитом закусил.

– И как тебе «белый»?

– Он великолепен, – одобрительно сказал Георгий Георгиевич. – Откуда у тебя такой алмаз?

– У одного старика купил.

– Давно?

Васильевич внимательно посмотрел на гостя. Напряжение в голосе Георгия Георгиевича ему не понравилось.

– Года три назад.

– Вот даже как. А что же ты раньше мне этот камушек не показывал?

Васильевич вздохнул.

– Я бы и сейчас не показал, да просто деньги нужны.

– Они всем нужны. Для чего?

– В город хочу перебраться. Квартиру купить поприличнее. Да и на жизнь...

Кивнув на аметисты, лежащие на столе, гость спросил:

– А этого тебе на жизнь не хватает?

Подняв пьяные глаза на гостя, Егор Васильевич признался:

– Мне бы хотелось сразу и много.

– Понимаю. Такую сумму только я тебе и могу дать.

– Верно.

– У тебя есть еще такие камни?

Егор Васильевич отрезал кусок ветчины, положил его на толстый ломоть хлеба.

– А я знал, что ты не без дела. Чего тебе просто так в моей дыре появляться?

– Угадал. Так у тебя есть еще такие камни? Хорошую цену дам.

Старик печально вздохнул.

– Были! Четыре камня были. Перепродал я их уже.

– Точно такие же?

– Немного поменьше.

– И куда же они ушли?

– Куда-то за границу. Фраер один заморский подвернулся. А у него какие-то свои каналы через бугор.

– Продавец – же самый старик?

– Да, – подтвердил Васильевич, ковырнув спичкой застрявшее в зубах мясо.

– Почему он обратился именно к тебе? Раньше ты имел с ним дело?

Егор Васильевич отрицательно покачал головой.

– Никогда. А узнать обо мне он мог от кого угодно. Все-таки не на обитаемом острове живу. Половина Урала знает, что я хорошие камушки скупаю.

– Но ты же никогда не занимался «белыми».

– Не занимался... Но если хороший камень в руки сам идет, так чего же от него отказываться?

– И где же могут быть эти четыре камня? Ведь не каждый сумеет их отгранить.

– А где угодно! – веско высказался Егор Васильевич. – Скорее всего, отгранят их где-нибудь в Израиле. Там очень хорошие ювелиры, а вот объявиться они потом должны где-нибудь в Западной Европе. Или, может быть, в Иране.

– А тебе не приходила в голову такая простая мысль, что если у твоего продавца есть с пяток таких камней, то почему их не может быть, к примеру, с десяток?

– Точно таких же? – переспросил Васильевич.

– Да. Точно таких же!

– Это маловероятно! Такие крупные алмазы в природе вообще редко встречаются, а чтобы такие, так это вообще немыслимо! А потом это только предположение...

– Я знаю о чем говорю! – резко оборвал его Георгий Георгиевич. – В свое время неподалеку отсюда пропала партия крупных алмазов. Тот алмаз, который ты мне продал, именно из той партии.

– Целая партия, – хмыкнул Егор Васильевич. – А откуда ты можешь знать? Ты что, видел, что ли?

Старик на секунду задумался.

– Это неважно.

– Знаю, к чему ты клонишь. Брось! – махнул рукой Егор Васильевич. – Об этих алмазах не ты первый мне говоришь. Будто бы какая-то партия «беленьких» пропала в сорок пятом во время побега зэков. А только тех алмазов никто больше никогда не видел. Да и вообще, были ли они? Может, все это выдумки.

– Ладно, оставим это. Ты знаешь, где живет этот старик?

– Был я у него один раз, – кивнул Васильевич. – На Луговой у него дом. Кажется, номер четыре. Он один там такой, у цементного завода. Но он собирался переезжать, может, его уже сейчас там и нет.

– Значит, на твои деньги переезжает?

– Получается, что на мои. Он мне камушек, а я ему деньги. Так что – без обид.

Гость неожиданно поднялся.

– Ладно, пойду я... Мне еще нужно в одно место заскочить.

– Ну, бывай. Заглядывай, если что.

Георгий Георгиевич вышел во двор, осмотрелся. Ночь стала совсем темной, небо заволокли кучевые белесые облака. Достав мобильный телефон, он нажал на клавишу. Абонент отозвался глуховатым голосом:

– Да.

– Записывай адрес.

– Так.

– Луговая четыре. Продавец проживает по этому адресу. «Белые» должны быть там. Такие вещи, как правило, прячут под боком.

– Понял.

– Смотри поаккуратнее, чтобы никто ничего не заметил.

– Не впервой.

– Не исключено, что он оттуда уже переехал, узнай тогда новый адрес. Постарайся понаблюдать за ним. Может, он сам выведет тебя туда куда нужно. Посмотри, кто наведывается в его дом, может быть, они тебе что-нибудь подскажут.

– Хорошо.

– Еще вот что. Тут пацаны на выезде с хорошей «зеленью», я бы не хотел ее упустить. Скажешь, чтобы их встретили.

– Я понял. Их встретят.

– И еще вот что – они меня видели. Ты понимаешь?

– Да.

– Ставки очень большие. Свидетели мне не нужны. Убери и Васильевича, но так, чтобы все выглядело поаккуратнее.

– Сделаем.

– Вот и хорошо, – подытожил Георгий Георгиевич.

Щелкнув крышкой телефона, он сунул его в карман. Приветливо помахал выглянувшему из окна Васильевичу и поспешной походкой направился в сторону поджидавшего его «Лексуса».