Читать книгу «Венец карьеры пахана» онлайн полностью📖 — Евгения Сухова — MyBook.
image

Глава 2
ОТКУДА ТАКИЕ КАМУШКИ?

Поселок Изумрудный находился в пятнадцати километрах от основной трассы. По местным меркам не столь уж и далеко. Дорога к нему пролегала мимо трех затопленных карьеров, где еще в конце войны добывали палладий. Огромные карьеры, равные по размерам паре футбольных полей, всегда притягивали к себе Никиту, как магнит. Те рудосодержащие жилы, которые в войну считались обедненными, сейчас представлялись весьма перспективными месторождениями, а потому здешние отвалы содержали немалое количество драгоценного металла. И, проезжая мимо, он всякий раз замечал на отвалах все новые и новые раскопки.

Однажды один из хитников рассказал, что стал свидетелем того, как с довоенных отвалов два мужичка вывезли три «КамАЗа» платиновой руды. При самом скромном подсчете из этой породы можно будет добыть около пяти килограммов драгоценного металла. По стоимости черного рынка сумма выручки составит около полумиллиона долларов.

Никиту не раз посещала бесшабашная мысль: «А что если пригнать сюда грузовичок и загрузить в него породу!» Но всякий раз, поразмыслив, он отказывался от этой идеи. В конце концов, с драгоценными камнями – камнями первой группы – все было понятно, давно уже отлажено. В этом мире его знали, имелись наработанные связи. А благородный металл, – это совершенно другой мир, где все придется начинать сначала. Пройдет немало времени, прежде чем удастся обзавестись нужными связями. И где гарантия того, что ему не отвернут голову, как только он пригонит сюда экскаватор?

Причем отвернут голову не какие-нибудь уголовники со стажем, а родная доблестная милиция, которая всегда работает в связке с хитниками. Встретят где-нибудь на выезде отсюда, да упрячут в воспитательных целях в «аквариум». А оттуда до зоны всего лишь один шаг. Одно дело, если приторговываешь камешками в розницу, так сказать, на поддержание штанов, и совсем другое, если занимаешься промышленным вывозом стратегического сырья.

Сорвал серьезный куш, так будь добр, поделись! Иначе могут возникнуть очень серьезные неприятности.

Проводив взглядом затопленный карьер, Никита нажал на газ и громко чертыхнулся, – переднее колесо «Нивы» съехало в какую-то колдобину, крепко помяв диск. В свободное время придется поковыряться, чтобы его выправить.

Въехали в поселок. А вот и обиталище Васильевича. Его изба стояла на самом пригорке и была видна с любой точки дороги. И Никита не раз думал о том, что такое расположение «хоромины» было выбрано далеко не случайно. Сто лет назад это место было вполне глуховатым и разбойным, а потому при необходимости можно было быстро убраться из избы по любой из четырех дорог.

Даже сейчас, когда место это все более осваивали городские жители, застраивая его каменными особняками, дом не затерялся, выглядел весьма приметно, и каждый, кто проезжал мимо, невольно обращал внимание на ажурные ставни, вырезанные в виде порхающих ангелочков. Дом окружал забор, видимо, такой же старый, как и само строение. В некоторых местах доски в ограде были повыломаны, и не без причины – открывался весьма удобный путь в роскошный яблоневый сад. Но Васильевича подобная мелочь не интересовала. Взволновать его мог разве что редкостный по качеству и уникальности камень.

Мощные, хотя и старые венцы дома, в полтора обхвата каждый, и высокая крыша зримо подавляли все соседние строения. Путник, въезжающий в поселок, невольно смотрел на металлический флюгер в виде горланящего петушка, закрепленный на коньке дома.

Калитка у Васильевича не запиралась, да и собак он не держал. Что, впрочем, не удивляло. Редко кто заводит цепного кобеля, отпарившись на зоне с десяток лет. У ворот стоял серебристый «Лексус», значит, у Васильевича находился какой-то гость. Водитель искоса глянул было на подошедших, но через секунду потерял к ним интерес и, откинувшись на кожаное кресло, уставился прямо перед собой. Обычное дело – хитники добычу принесли.

– Егор Васильевич! – громко крикнул Никита, уверенно ступая во двор. – Гости к тебе пришли. – И, повернувшись к Антону, добавил: – Только чтобы он пьяным не был. Тогда никакого разговора не получится, все будет смотреть, чтобы мы камушек какой-нибудь у него не сперли. Подозрительный становится, как черт!

На его крик вышел мужчина лет шестидесяти пяти. Кряжистый, с мускулистыми короткими руками, все еще крепкий, он сдержанно поздоровался с Никитой и, посмотрев на Антона, стоящего рядом с ним, спросил без особой радости:

– А это еще кто с тобой?

Никита с Антоном переглянулись, – хозяин был слегка нетрезв.

– Не напрягайся, свои! Антон Фомич, – заверил Никита. – Я за него ручаюсь.

Глаза у Егора Васильевича были настороженные, это был взгляд много повидавшего человека, и в этот момент охотно поверилось, что все слухи о нем – правда!

– Ну, проходи тогда... раз свой, – мрачновато буркнул Васильевич. – В комнату не заходите.

Гости миновали сени, прошли в коридор, такой же просторный и остановились у входа в комнату.

– Что принес? – не скрывая нетерпения, спросил Васильевич.

Широко улыбнувшись, Никита небрежно ответил:

– Да пару пустячков.

Достав холщовый мешочек, он вытащил из него два зеленых камушка и протянул их Васильевичу.

– Ну-ка, ну-ка... Так-так... Интересно, – поднес тот к глазам первый камушек.

Лицо Васильевича враз посуровело. Сузив глаза, он с большим интересом принялся рассматривать каждую грань камня, пытаясь отыскать малейшие дефекты. Но камушек был безупречен. Сверкая стеклянным блеском, он как бы гордился своей непорочной прозрачностью.

– Георгий Георгиевич, – позвал Егор Васильевич кого-то из глубины комнаты.

На оклик вышел мужчина лет шестидесяти пяти, сухощавый, в очках, интеллигентного вида. С первого взгляда он производил благоприятное впечатление и внешне очень походил на какого-нибудь научного работника, половина жизни которого прошла в тиши кабинета среди стеллажей книг. В его внешности настораживал только глубокий шрам, который рассекал щеку от правого уголка рта до самого уха. Вряд ли такие отметины получают от книг, свалившихся откуда-нибудь с верхней полки. Охотно верилось, что за плечами этого внешне спокойного человека, несмотря на ласкающий взгляд, богатая и интересная биография, и вообще много всего такого, о чем бы он хотел умолчать.

– Ну?

– Взгляни-ка на этот камень, – сказал Васильевич, протягивая гостю изумруд.

В его голосе послышались интонации сдержанного восхищения, что бывало крайне редко. По тому как его гость взял камень и по интересу, с каким принялся его изучать, прикусив губы, было понятно, что с ювелирным делом он хорошо знаком. Приподняв камушек, Георгий Георгиевич долго изучал его в проходящем свете. Затем слегка подбросил камень на ладони, как бы пробуя его на вес, после чего с некоторым оживлением спросил Никиту:

– Твой?

– Да.

– У тебя есть еще такой?

– И не один, – Никита сыпанул в ладонь незнакомцу с пяток камней.

Каждый из камушков Георгий Георгиевич рассматривал с большим интересом. Создавалось впечатление, что он даже позабыл о людях, стоящих рядом. Возможно, так оно и было в действительности. В глазах старика читалось нечто большее, чем профессиональный интерес, так выглядит самая настоящая страсть, которая не идет ни в какое сравнение даже с желанием обладать любимой женщиной. Где-то в самой глубине его зрачков Зиновьев увидел бесшабашные отчаянные огоньки.

– А вот на этом камушке небольшая трещина, – неожиданно сказал Георгий Георгиевич с нескрываемым сожалением, посмотрев на Зиновьева.

– Она едва заметная.

Георгий Георгиевич кивнул.

– Да, в этом месте камушек можно будет распилить, и тогда вместо одного получится целых два. Но таких же великолепных! Так, значит, говоришь, твоя «зеленка»? – вновь спросил он.

– Моя, – довольно улыбнулся Никита. – Точнее, наша.

– Понятно... И вправду неплохие камушки. Сейчас нечасто такой товар можно встретить, – сдержанно заметил Георгий Георгиевич. – И давно ты занимаешься хитой?

– Лет пять.

По губам дядьки промелькнула снисходительная улыбка.

– Пять лет... А я сорок пять лет! За это время я таких камней насмотрелся, что ого-го! Сейчас хорошие камни большая редкость. Вот раньше, бывало, приедешь в поселок, ставишь мужикам литр водки и говоришь, что тебе нужно. Так они тут же приволокут. А еще полведра всякой мелочи тебе насыплют. Цитринов там да топазов, чтобы не забывал их, наведывался почаще. А сейчас какой бы камушек ни показали, так цена не менее ста баксов! И знаешь, кто народец нынешний испортил? – испытующе посмотрел он на Никиту.

От его взгляда Зиновьеву сделалось немного не по себе.

– Кто же?

– Да любители! Особенно много их сейчас в Питере, да в Москве объявилось. У иных денег вообще не меряно! В каждом кармане торчит по пачке долларов. Ладно бы скупали стоящие образцы, тогда было бы как-то понятно. А то ведь большие деньги за всякую дрянь отдают! – И уже безо всякой связи Георгий Георгиевич продолжал: – Знаешь, есть тут на некоторых камушках кое-какие дефекты. На первый взгляд их не особенно видно, но когда гранить начнешь, так сразу проявятся, – убежденно заверил новый знакомый.

В специальности Георгия Георгиевича сомневаться более не приходилось. По тому, с каким интересом он рассматривал камни, как держал их, становилось понятно, что он огранщик. Ремесло это редкое и денежное. Через хороших огранщиков всегда проходят самые лучшие образцы. По всему Среднему Уралу таких было не более полутора десятков, а тех, которые взялись бы за огранку большого изумруда, так и вовсе по пальцам на одной руке сосчитать можно.

Об этих умельцах знали не только скупщики и хитники, но и четвертый отдел ФСБ, занимавшийся природными ресурсами. А потому связываться с ними – дело непростое и очень стремное. Впрочем, имелись еще два-три хороших огранщика, о которых знал только очень узкий круг хитников, работавших по-крупному. Как правило, эти огранщики имели дело с ними напрямую. Но это уже каста. Проникнуть в этот круг не представлялось возможным, даже приблизиться к нему вплотную – проблематично. Но крупный изумруд, пригодный для огранки, даже для ювелиров самого высокого уровня событие исключительное.

– Я не заметил, – недружелюбно откликнулся Никита, понимая, что его хотят развести как лоха.

Зиновьев интуитивно угадал, что человек, стоящий перед ним, несмотря на совершенно безобидную внешность, настоящая акула, которая не шастает по мелководью, а предпочитает глубоководные лагуны с обилием пищи. А если его добычей заинтересовался столь крупный хищник, следовательно, незаметно для себя он заплыл в другую акваторию, где действуют совершенно иные законы, о которых он мог только догадываться.

Георгий Георгиевич снисходительно улыбнулся.

– Напрасно. Такие вещи надо замечать сразу. Согласен, на большинстве камушков нет трещин, этим они и ценны. Но ты взгляни сюда, – он взял с ладони один из самых крупных изумрудов. – Посмотри на этот участок, – показал он на краешек. – Темно-зеленый цвет переходит просто в зеленый. Это заметно только после того, как присмотришься, но различие все-таки наблюдается, следовательно, его товарная цена существенно падает. – Усмехнувшись, он спросил: – А может быть, ты со мной не согласен?

– Может быть, и падает, но только я не уверен, что очень значительно.

На столе в центре комнаты Егора Васильевича поблескивала огромная аметистовая друза. Вещь дорогая, тем более такой насыщенной фиолетовой окраски. Это вам не какие-нибудь бразильские образцы, что челночники покупают на латиноамериканских рынках на вес. Стоящая штуковина! Но судя по тому, что на ней лежала несвежая скомканная рубаха, к музейным образцам хозяин дома относился без должного пиетета.

...
8