Издатель «Лекторий радио Сахаров»

Это специальный сезон, посвященный 50 летию подписания Хельсинкских соглашений. В трех эпизодах подкаста историк Сергей Лукашевский расскажет, зачем страны НАТО и Варшавского договора решили зафиксировать статус-кво в Европе, и почему СССР согласился подписать международный документ, который обяз...

Растерянные девяностые, встающие с колен нулевые, псевдоголливуд и «чернуха» десятых и, наконец, идеологизированные сказки и возвращение к старому советскому кино сегодня.

Берлинский театральный переводчик Хеннинг Бохерт — о том, как иностранные пьесы добираются до немецкой сцены, и что для этого можно и нужно сделать.

Как работала пропаганда в советских фильмах, которые считались очищенными от политики и подавались как развлечение, и как это искажало картину мира советского зрителя

Почему соцреализм был не искусством и даже не пропагандой, а институцией, заменявшей собой реальный социализм. И как вышло, что нынешняя российская политика исторической реконструкции — прямое следствие этого процесса.

Каким мог бы стать документальный театр, если бы бы ЦК Коммунистической партии Германии разрешила сыграть спектакль Эрвина Пискатора «Несмотря ни на что» больше двух раз? В эпизоде использованы песни: Der kleine Trompeter (композитор Томас Хагедорн), исполняет ансамбль им. Эриха Вайнерта Национал...

Как литературная проработка советской социальной травмы вместо принятия обернулась посттравматическим синдромом, и почему наше настоящее превратилось в историческую реконструкцию.

Что такое боль памяти и как работал главный прием литературы соцреализма — дереализация действительности.

Большой разговор с Линор Горалик, в котором мы говорим про роман «Бобо» и другую прозу, в том числе ту, которая не будет написана, поэзию, театр и прыжок в сугроб. Спасибо издательству «Vidim Books» и лично Маше Булатовой. В эпизоде НАКОНЕЦ-ТО присутствует нецензурная брань.

Вторая лекция о литературном каноне как способе утверждения национального превосходства и оправдания насилия. Мария Майофис на примере сочинений Достоевского и Сухово-Кобылина показывает, как может работать идея альтернативного канона, а также историзация классических текстов.