священный внутренний голос, никогда не обманывающий, шепнул мне: «Ты положила ее повсюду, Друзилла, положи теперь и в ванной, и дело твое будет сделано». Я заметила халат, брошенный на стул. В этом халате был карман, и туда я всунула последнюю книгу. Можно ли выразить словами сладостное сознание исполненного долга, охватившее меня, когда я выскользнула из дому, не замеченная никем, и очутилась на улице с пустым саквояжем под мышкой?