Цитаты из книги «Последний из могикан»

– Благодарю тебя, господи! Пусть теперь надвинется какая угодно опасность – твой слуга готов встретить ее! – громко воскликнул он с шотландским акцентом.

Откровенно говоря, я хотел бы, чтоб у меня была тысяча мужественных молодцов, которые так же мало боялись бы смерти, как вы. Тогда меньше чем через неделю я оттеснил бы французов в их берлогу…

Значит, это и есть могила храбрецов, которые пали во время сражения? Я слышал название Кровавый пруд, но никогда не видел этого страшного водоема. – Да, повоевали мы здесь! – продолжал Соколиный Глаз, скорее отдаваясь потоку собственных мыслей, чем отвечая на замечание Дункана. – Немало французов нашло здесь могилу. Собственными глазами я видел, как эти воды покраснели от крови, когда после сражения тела убитых были свалены в пруд.– Во всяком случае, это покойная могила для солдата, – заметил Дункан. – А вы, значит, долго служили тут, на границе? – Я? – гордо воскликнул разведчик. – Почти все эти склоны повторяли звуки моих выстрелов, и между Хорикэном и рекой не найдется ни одной квадратной мили, на которой мой «оленебой» не уложил бы врага или лесного зверя… А что касается спокойствия подобной могилы, то существует и другое мнение. Говорят, что души убитых иногда покидают этот водоем и бродят по его берегам… Тсс! Вы ничего не видите на том берегу пруда?

Ага, они уважают мертвых, и это спасло их собственную жизнь, а может быть, также и жизнь людей получше их.

– Глаза белого человека слишком слепы для ночного караула. Нашим часовым будет могиканин, мы же можем спокойно спать.

– Ункас заметил, – продолжал Соколиный Глаз, оглядывая нарраганзетов Коры и Алисы, – что лошади, на которых ехали девушки, одновременно ставят на землю переднюю и заднюю ноги с одной стороны. Ни одно из четвероногих животных, которых я знаю, не делает так, за исключением медведя.

– Нет, конечно, не все. У индейцев слишком острое зрение, и их нелегко обмануть, но мы все-таки были невдалеке от вас. Надо сознаться, трудно было сдерживать вот этого молодого могиканина и заставить его сидеть в засаде… Ах, Ункас, ты вел себя скорее как нетерпеливая и любопытная женщина, чем как мужественный и стойкий воин!

– Увы! Эти беспечные черти, мохоки со своими братьями тускарорами, конечно, побывали здесь и пили воду, – пробормотал он, – и куда-то затеряли бутыль. Вот и делай после этого добро беспамятным собакам! Хорошо же они отблагодарили нас! Здесь, в этой непроходимой глуши, из недр земли бьет ключ, по сравнению с которым самый богатый аптекарский склад – ничто. Смотрите-ка, глупцы истоптали глину, загрязнили, обезобразили прелестное место, точно неразумные звери, а не человеческие существа!

– Бряцание оружием, трубные звуки сопутствуют битве; хвалебные и благодарственные гимны – победе, – ответил освобожденный Давид. – Друг, – прибавил он и ласково протянул тонкую, худую руку охотнику, между тем как его веки стали быстро моргать, а глаза увлажнились, – я благодарен тебе за то, что мои волосы остались там, куда их поместила природа. Конечно, волосы других людей, может быть, мягче, шелковистее и вьются более красивыми кудрями, однако я всегда находил, что мои волосы вполне пригодны для той головы, которую они покрывают. Я не вступал в борьбу не столько вследствие врожденного отвращения к сражениям, сколько по причине пут, наложенных на меня язычниками. Отважным и искусным оказался ты в борьбе, и я хочу поблагодарить тебя, раньше чем приступить к исполнению других, более важных обязанностей. Я делаю это, ибо ты доказал, что достоин похвалы христианина.

– Вот, – заметил разведчик, отбрасывая последний ивовый прут, – вы снова свободны, хотя, по-видимому, даже теперь можете пользоваться вашей свободой не лучше, чем в те минуты, когда впервые появились на свет. Если совет человека, прожившего большую часть жизни в диких местах, не обидит вас, я с искренним удовольствием выскажу вам свои мысли. Итак, советую вам расстаться с инструментиком, который вы прячете в кармане жилета. Продайте его первому встречному глупцу и на вырученные деньги купите какое-нибудь полезное оружие, хотя бы самый обыкновенный кавалерийский пистолет.