Она обвиняет меня беспрерывно, говорил я, в том, что я суров, неблагодарен, безжалостлив. Ах, еслибы небо даровало мне подругу, которую приличия общественные позволили бы мне назвать своею, которую родитель мой, не краснея, мог бы наречь дочерью, я в тысячу раз был бы счастливее, видя себя виновником её счастья! Чувствительность, которой не признают во мне, потому что она сжата, страдает, потому что требуют от неё повелительно доказательств, в которых сердце мое отказывает заносчивости и угрозе, чувствительность сия обнаружилась бы во мне, еслибы мог я предаваться ей с любимым существом, спутником моим в жизни правильной и уваженной. Чего я не сделал для Элеоноры? Для неё покинул я отече