. Я выказывал правила самые жесткия, и сей самый человек, которой не мог устоять против слезы, который уступал грусти безмолвной и бывал в разлуке преследуем образом скорби, им нанесенной – сей самый человек показывался во всех речах своих пренебрегающим и беспощадным. Все мои похвалы непосредственные в пользу Элеоноры не уничтожали впечатления, произведенного подобными словами. Меня ненавидели, ей сострадали, но не уважали её. Обвиняли ее в том, что она не умела внушить любовнику своему более почтения к её полу и более благоговения к связям сердечным.