Цитаты из книги «Поэзия заговоров и заклинаний»

Точно так же Потебня считал заговоры «выветрившимися языческими молитвами», но впоследствии отказался от этого мнения: «в заговорах, – говорит он, – может вовсе не заключаться представление о божестве.

В молитвенной формуле вся сила сосредоточивается на упоминании имени и свойства этого лица. В заклинательной формуле, наоборот, весь интерес сосредоточен на выражении желания

Молитва, говорит Е. В. Аничков,[4] предполагает известное религиозное состояние сознания, по крайней мере в молитве обращаются к известному лицу – подателю благодати.

Профессиональный заклинатель или тот, кого тоска, отчаянье, любовь, беда приобщили к природе, кому необычные обстоятельства внушили дар заклинаний, – обращаются к природе, стремясь испытать ее, прося, чтобы она поведала свои тайны. Такое обращение напоминает молитву, но не тождественно с нею.

так много записано и рассеяно в устном предании, что приходится считаться с этим древним и вечно юным правом

всего страшнее чары при исполнении религиозных обрядов; задумавший на «безголовье» врага ставит в церкви свечу пламенем вниз или постится в скоромный день. И таких предписаний

Власть кудесника так велика, что в любой момент он может выбить из бытовой колеи, причинить добро или зло – простым действием

заговор должен быть произносим с совершенной точностью, так же следует исполнять обряд; зубы у заговаривающего должны быть все целы; передать силу заговора можно только младшему летами;

Кудесник-законодатель перевертывает календарь, вместо церковных праздников он отмечает иные благоприятные дни для чудес – дни легкие и черные; он создает условия для успешности всех начинаний –

Вот почему во все века так боятся магии – этой игры с огнем, испытующей, жуткие тайны.