«Голоса Памано» – удивительно меткое название для книги. Многочисленные голоса – умоляющие, обвиняющие, предупреждающие, произнесённые шёпотом или отданные в виде приказа – будут ещё долго откликаться в памяти. Жауме Кабре талантливо конструирует феномен многозвучья, используя за раз несколько приёмов.
Первый приём основан на легендах. Памано – река, чьё имя носит гора, которая питает её воды.
Ниже по течению некоторые называют её Бернуи, а дальше – река Алтрон, и при этом у неё меняется голос и вкус воды. Даже форель в Алтроне совсем другая, не такая нежная и вкусная, как та, что мы ловим в Памано.
Основное действие книги разворачивается в Торене, куда не достигает шум Памано, но старики утверждали, что реку слышит тот, кому суждено умереть. Говоря о древнем суеверии, писатель подразумевает истинный голос реки.
Для следующих приёмов автор использует жителей, которых кормит и поит Памано. Чаще всего их голоса звучат в виде слухов и сплетен, передаваемых за чужими спинами, оговаривая или раскрывая чьи-то тайны.
Но самым ярким авторским средством стали манипуляции с внутренними голосами. Спрятанные слова звучат постоянно в голове, просясь на волю. Это их хотят высказать герои, бросить в лицо как признание. Этот удивительный метод позволяет заглянуть в душу каждому и увидеть глубину страха, заставляющего лгать, изворачиваться и произносить вслух совершенно иные ответы.
Для наглядности приведу единственный пример, но с учётом того, что «внутренние голоса» заполняют страницы книги как воды Памано своё русло, можно представить, как звучит эта книга!
Пример №1.
Цель стареющей красавицы Элизенды – добиться бессмертия для сельского учителя и художника Ориола Фонтельеса. «Режимы приходят и уходят, а Церковь непоколебима» – взяв на вооружение эту истину, любящая женщина решила сделать из своего идола святого. Она не жалеет денег и сил, затевая процесс беатификации Досточтимого Фонтельеса. На логичный вопрос монсеньора: «По какой причине вы с такой настойчивостью хлопочете о деле Фонтельеса?», сеньора Вилабру отвечает честно, но этот искренний и чистосердечный ответ звучит внутри неё (и его можем услышать только мы).
Внутренний голосЧто ж, монсеньор, на мой взгляд, сия причина вряд ли может что-то значить для вас, но из соображений элементарной воспитанности и вежливости я все же поделюсь ею с вами: я делаю это во имя любви. Любви, что движет солнце и светила, монсеньор. Я поклялась, что всегда буду любить и почитать этого человека, что бы ни произошло, не важно, сможем мы заключить брак или нет. Я поклялась в этом в хостеле Айнета, где мы встречались тайком от всех. И да не бросит никто первый камень, ибо никому не дано познать высокую безгрешность наших чувств. Да, у нас была физическая любовь, это так, но она была лишь продуктом ошеломительной, глубинной, всепроникающей любви и уважения. Да, я никогда не была святой, но я твердо знаю, что наша любовь была священной. С самого первого прикосновения, когда его пальцы дотронулись до меня, чтобы поправить положение руки во время позирования для портрета, и до спокойного тона его голоса, надежности, которую источал его чистый взгляд… Его взгляд, такой же безысходный, как мой, тогда, в нашу последнюю ночь, словно мы оба знали, что случится… Я уже говорила, что совсем не святая, и замуж я вышла лишь затем, чтобы осуществить акт справедливости. Я не любила Сантьяго, но мне было удобно выйти за него замуж, дабы выполнить свою миссию. И с этим полным ничтожеством Таргой я легла в постель по той же причине. Но в один прекрасный день я познакомилась со своей большой любовью, я познала несказанную любовь, и она ускользнула у меня сквозь пальцы по вине жизни. А ныне, монсеньор, единственная память, оставшаяся об Ориоле, – это та, что храню я; больше никто о нем не помнит. Правда, остался небольшой след в Торене, деревеньке, в которую вы никогда не поедете, монсеньор, потому что там вы испачкаете туфли и подол сутаны. Так вот, в Торене остались две таблички, которые гласят улица Фалангиста Фонтельеса; это маленькая, круто поднимающаяся в гору и устланная коровьими лепешками улочка, которую местные жители упорно продолжают называть Средняя улица и по которой с момента ее переименования ни разу не прошли три женщины из этой деревни. Ориол не заслужил такого забвения, и я считаю, что несу ответственность за исправление этой ошибки. Политический режим Франко рано или поздно закончится, придут новые власти, которые решительно отвергнут все старое и снимут таблички. Первое, что они сделают, – переименуют улицы. И тогда Ориол умрет еще раз. Он был хорошим человеком, несмотря на все, что случилось. Конечно, он был фалангистом, но для той эпохи это вполне естественно; однако он вовсе не заслужил той ненависти, с какой о нем вспоминают. Вот по этим причинам, а также по некоторым другим, которые в данный момент не приходят мне в голову, много лет назад я приняла решение воспользоваться инициативой, предпринятой после ознакомления с обстоятельствами смерти сеньора Фонтельеса настоятелем нашего прихода и моим дядей, монсеньором Аугустом, которого вы прекрасно знаете; и состояла сия инициатива в том, чтобы начать процесс по провозглашению моего Ориола Блаженным. Я поняла, что режимы приходят и уходят, а Церковь непоколебима. И посему решила превратить Ориола в негасимую звезду сей Церкви. В конце концов Ориол станет святым, я и хочу дожить до этого момента. Дабы иметь возможность почитать его публично, монсеньор. Я совершаю огромное усилие, чтобы быть с вами до конца искренней, и лишь я одна знаю, чего мне это стоит. Беатификация и канонизация Досточтимого Фонтельеса превратились в главный смысл моей жизни – настолько, что я пожертвовала многими открывавшимися передо мной возможностями. И никто не вправе осуждать мой выбор. Однажды вы сказали мне, что я не могу вступить в Опус по причине одного аспекта моей частной жизни. Да, у меня был любовник, это правда. Он был у меня двенадцать или тринадцать лет. Да, я знаю, чтó вы мне на это скажете, но я никогда не была святой. Вот кто святой, так это Ориол. Я – женщина, которая любила мало, но очень глубоко и сильно. Думаю, и ненавижу я так же. Я оплакивала смерть и утрату Ориола так же, как в свое время смерть своего отца и брата. Плакала тайком от всех, на протяжении многих лет; тайком, потому что никто не должен был знать об этой моей душевной муке. Я плакала и беспощадно работала. Пока однажды не сказала себе хватит и убрала платок в карман. Я чувствовала себя очень одинокой, прежде всего потому, что мой муж весьма своеобразно воспринимал институт брака. Когда Сантьяго умер, я решила, что все, хватит мне одиночества, что у меня тоже есть право на… вы же понимаете меня, правда? И нашла себе паренька, который звезд с неба не хватал, но обладал хорошим здоровьем, всегда был под рукой и немного помогал мне в делах. Я не просила, чтобы он любил меня, нет, только ублажал в постели. И я никогда его не любила, хотя тень ревности в наших отношениях проскользнула. Я не прошу, чтобы вы это поняли, монсеньор, но тайная связь с этим сукиным сыном Кике Эстеве длилась до тех пор, пока не перестала быть тайной для других. А потом я дала обещание моему Ориолу и намерена сдержать его: больше в моей жизни не будет мужчин; я не могу позволить, чтобы хоть что-то выходило у меня из-под контроля. И потом, мною движет еще одна вещь… Понимаете, монсеньор, в глубине души мне кажется, что я все это делаю, чтобы отомстить Богу…свернуть
А вот тот ответ, который озвучили уста Элизенды: «Это моя дань памяти человеку, который не колеблясь отдал жизнь за Церковь и за целостность Святого Таинства Евхаристии, монсеньор. Вот и вся причина, монсеньор».
Голоса, гудящие как растревоженный рой, настолько отвлекают от сюжета, что он отодвигается на второй план. Он частично теряет важность и значение по той причине, что историю пишут согласно сказанных/услышанных слов, а эти слова лживы. Истина не произносится вслух, она прорывается сквозь «голоса Памано»...
У читателей есть возможность проследить сюжетную линию, но сделать это будет непросто. Жауме Кабре замешивает сюжет, словно тесто, в результате события сороковых, пятидесятых, семидесятых, двухтысячных оказываются в одном коме – плотно слепленные и трудно разделимые. Имеются экскурсы в более далёкие времена, например, в 1731 год, когда был построен Дом Грават. Усложняют чтение имена. Автор не просто рассказывает о некоторых событиях Торены, он погружает читателей в более чем полувековую жизнь деревни, не забывая ни об одном из её жителей. Он не устаёт перечислять многочисленные имена, не забывая о семейных связях, званиях, награждая меткими эпитетами...
Пример №2.
Для примера приведу цитату, где действующих лиц на сцене не так много, но достаточно, чтобы определиться, как автор представляет своих персонажей.
По завершении церемонии все вышли из церкви на благодатное солнышко с улыбками на лицах, ибо все были несказанно рады тому, что Сержи Вилабру (из Вилабру-Комельес и Кабестань Роуре и Вилабру из Торены и Пилар Рамис из Тирвии, той еще шлюxи, но лучше я промолчу из уважения к бедному Анселму, предполагаемому теоретическому прадеду младенца) и Сентельес-Англезола (из Сентельес-Англезола, состоящих в родстве с семейством Кардона-Англезола по линии Англезола и с семейством Эриль де Сентменат, поскольку мать Мерче – дочь Эдуардо Эриля де Сентмената, о котором, когда он уже покинул сей мир, пошел слух, что инфаркта никакого не было, что это было самоубийство) столь решительным образом, даже не заплакав, вступил в лоно воинствующей Церкви Христовой...
Пришло время рассказать о героях, и вдруг я понимаю, что не хочу говорить о красавице Элизенде со всеми её женскими прелестями, упорством, предпринимательством, связями, о её тайном суде и влиянии, о её идее увековечить в веках память фалангиста Ориола Фонтельеса... Да, она любила Ориола, но совсем не знала его. Настоящую историю сельского учителя мы будем изучать по его записям в школьных тетрадках – письмам, адресованным ребёнку, которого он не знал.
Хосе Ориол Фонтельес Грау (1915–1944), павший за Бога и Испанию.
Надпись на могильном камне, которая вмещает всю жизнь героя в коротком тире между датами. Одни считали его предателем и убийцей, другие мучеником. И только тетрадная исповедь может рассказать правду...
Настоящей героиней для меня стала учительница Тина Брос. Это в её руки попали письма Фонтельеса во время поиска материалов для книги про местные школы. Тина переживает сложный период – её жизнь рушится: муж Жорди, давший когда-то клятву хранить верность и быть всегда искренним, завёл любовницу, сын Арнау ушёл в монастырь, рак груди подтачивает силы... Она знает, что слаба духом, у неё не хватает мужества прямо сказать Жорди, что он бесчестный человек, не в её власти остановить сына, она боится предстоящей операции... И вот в её руках тонкие школьные тетради с чужой исповедью.
Ты, скорее всего, так и не прочтешь эти строки, но все равно пусть они будут написаны. И может быть, кто-то помимо мышей, что бродят ночью по школе, обнаружит эти тетрадки и мои рисунки. Быть может. И если это случится, я умоляю этого человека сделать все возможное, чтобы написанное мною дошло до моей дочери. Молю от всего сердца.
Тина Брос вдруг понимает, что Ориол Фонтельес имел в виду её, что он обращался непосредственно к ней, прося сделать все возможное, чтобы эти строки дошли до его дочери. «Он молил её от всего сердца» – и её сердце не смогло устоять перед просьбой...
Роман получился очень проникновенным и жизненным, тема любви, ненависти, предательства всегда актуальна, но автор с помощью постоянных повторов, внутренних голосов возвёл её в особую степень трагичности. Читать (слушать) книгу было сложно, так как судьба щедро оделила всех героев испытаниями, и этот груз давил, мешал глубоко вздохнуть, расслабиться... Приходилось прерываться и отвлекаться совсем на иное чтение...
Книга прослушана в исполнении Рослякова Михаила. Несмотря на простоту слов, текст очень сложен, ведь чтецу необходимо не только передать речь, но и разделить её на «внутренние» и «озвученные» голоса. Усложняли декламацию и многочисленные имена с перечислением родов. Однако, слушая историю из уст Рослякова Михаила, об этом не думаешь, настолько гармонично льётся повествование. Манера у актёра чуть своеобразная, но к ней быстро привыкаешь, техника чтения отличная.
Время звучания: 27:37:52