Его высочеству светлейшему принцу

Монсеньор!

Да не прогневаются наши умники, но, по-моему, нет ничего скучнее посвящений, и, буде на то соизволение Вашего высочества, я не стану подражать слогу этих господ и не воспользуюсь теми двумя-тремя жалкими мыслями, которые уже столько раз повторялись на все лады, что истерлись со всех сторон. Имя великого Конде – славное имя, и с ним нельзя обходиться, как с другими именами. Это блистательное имя следует давать лишь предметам, которые достойны его; я со своей стороны предложил бы поставить его во главе армии, а не во главе книги, и, мне кажется, это – разумное предложение; мне гораздо легче себе представить, что способно оно совершить, выступая против врагов нашего королевства, чем защищая от враждебной критики комедию.

Разумеется, монсеньор, лестное одобрение Вашего высочества служит мощной защитой этого рода произведениям, и, разумеется, все убеждены не только в бесстрашии Вашего сердца и величии Вашей души, но и в просвещенности Вашего ума. Всем известно, что блеск Ваших достоинств не замкнут в пределах той неодолимой мощи, которая делает Вашими почитателями даже тех, кого она сокрушает; что эти достоинства заключают в себе самые глубокие и возвышенные познания и что Ваше суждение и Ваш приговор относительно творений человеческого духа неизменно разделяются всеми тончайшими умами. Но известно также, монсеньор, что нам ничего не стоит печатать все эти лестные одобрения, которыми мы хвалимся перед публикой, и что мы ими распоряжаемся по своему усмотрению; известно, что в посвящении автор говорит все, что ему вздумается, и что он может воспользоваться лицами наиболее высокопоставленными, чтобы украсить их великими именами первые страницы своей книги; что он волен по своему желанию приписать себе честь их уважения и создать себе покровителей, хотя они и не помышляли быть таковыми. Я же не злоупотребляю, монсеньор, ни Вашим именем, ни Вашей добротой, чтобы оспаривать строгих судей «Амфитриона» и приписывать себе славу, которой, может быть, не заслужил. Я позволю себе поднести Вам свою комедию лишь затем, чтобы иметь случай высказать Вам, что я непрестанно с величайшим восхищением взираю на Ваши высокие достоинства, кои Вы соединяете с королевской кровью, давшей Вам жизнь, и что я, монсеньор, со всем возможным уважением и со всей мыслимой преданностью остаюсь

Вашего высочества всепокорнейший, всепреданнейший и всеобязаннейший слуга

Мольер.

Действующие лица

Меркурий.

Ночь.

Юпитер, в облике Амфитриона.

Амфитрион, фиванский полководец.

Алкмена, жена Амфитриона.

Клеантида, служанка Алкмены, жена Созия.

Созий, слуга Амфитриона.

Аргатифонтид, Навкрат, Полид, Павзикл – фиванские военачальники.

Действие происходит в Фивах, перед домом Амфитриона.

Пролог

Меркурий (на облаке). Ночь (в колеснице, которую влечет по воздуху пара коней).

Меркурий

 
О Ночь прекрасная, помедлите мгновенье!
Сегодня вы должны нам помощь оказать!
     Юпитер дал мне порученье
          Вам слова два сказать.
 

Ночь

 
Как, это вы, Меркурий? Это чудно!
В подобной позе угадать вас трудно.
 

Меркурий

 
Сказать по правде, я совсем устал:
Юпитер ведь дает мне поручений кучу.
И вот, тихонечко присев на эту тучу,
          Я здесь вас ожидал.
 

Ночь

 
Угодно надо мной, Меркурий, вам смеяться?
В усталости богам прилично ль сознаваться?
 

Меркурий

 
Не из железа мы!
 

Ночь

 
 Но должно нам всегда
Божественности сохранять декорум.
Величие богов роняем мы, когда
   Те говорим слова, которым
   Приличней быть в устах людских…
 

Меркурий

 
   Да, хорошо вам говорить!
У вас, красавица, есть колесница.
Лениво развалясь, вы гордо, как царица,
Даете лошадям вас по небу катить.
   Мне с вами не сравниться в этом!
   В моем несчастии не знаю зол,
Каких бы я не пожелал поэтам!
   И, право, что за произвол!
Другим богам даны же во владенье
   (И этот варварский закон
   Меж нас поныне соблюден)
   Все способы передвиженья;
   А я, как в деревнях гонец,
Пешком таскаюсь из конца в конец!
И это – я, кому достался жребий
Послом Юпитера быть на земле и в небе!
   По совести могу сказать,
   Что, разнося повсюду вести,
   Я от поэтов мог бы ждать
Иного способа для путешествий!
 

Ночь

 
   Поэты таковы всегда –
   Все изменяют своенравно,
   И глупости творить издавна
   Привыкли эти господа.
Но вы сегодня их напрасно разбранили:
Поэты ноги вам ведь крыльями снабдили.
 

Меркурий

 
Да, чтоб ходить скорей, а все ж
   Не меньше с ними устаешь!
 

Ночь

 
   Оставим это, и в чем дело,
   Скажите мне без дальних слов.
 

Меркурий

 
   Вот видите ль: отец богов
От вашей мантии услуги ждет умелой!
   Все дело в том, что новая любовь
   Сулит ему, как прежде, приключенье.
Дивиться на его проказы нам не в новь:
Нередко для земли Олимп в пренебреженье!
Для красоты земной (ведь вам известно то)
Вид принимать людской Юпитеру не ново,
   И способов он знает сто,
   Как овладеть и самою суровой.
Теперь Алкмены взором он сражен,
   И между тем как чрез равнины
   Ее супруг, Амфитрион,
Ведет в Беотию фиванские дружины, –
Амфитриона лик Юпитер принял сам
   И, как награду всем трудам,
Приемлет радости в объятиях супруги.
   При этом оказал свои услуги
   Медовый месяц молодой четы
   (Они Гименом лишь на днях слиты),
   И пылкой страстью новобрачной
   Воспользовался он удачно.
Сегодня хитрость удалась вполне,
Но в сотне случаев, сдается мне,
Она окажется плохой услугой:
Удастся не всегда понравиться жене
   Во образе ее супруга.
 

Ночь

 
Юпитеру дивлюсь, но не пойму, зачем
Выдумывает он причуду за причудой.
 

Меркурий

 
   Он хочет быть поочередно всем.
   Для бога он ведет себя не худо.
И, как бы ни смотрел на это род людской,
   Его считал бы я несчастным,
Когда б, всегда блестя короной золотой,
Он в небесах сидел торжественным и властным,
   По-моему, глупей нет ничего
   Быть пленником величья своего.
   Когда же сердце полно страстью,
   Порой блистать и неудобно властью.
Юпитер изучить любви все тайны мог;
Умеет он сходить с высот верховной славы
Для женщины, чей взор его мечту зажег.
   Отвергнув образ величавый,
   Он перед ней уже не бог.
 

Ночь

 
Пускай бы он еще с высот верховной власти
   Спускался в низший мир людей
И в сердце принимал людские страсти,
Сходя до их забав и их затей!
   Но только б в превращеньях смелых
   Держался он в людских пределах!
А то ведь мы то зрим его быком,
То лебедем, то змеем, то еще чем!
И если мы порой над ним хохочем,
   Я странного не вижу в том.
 

Меркурий

 
Оставим критикам такие осужденья:
   Им не понять, что эти превращенья
   Особой прелести полны.
Всегда обдуманы Юпитера решенья,
   И звери, если влюблены,
   Не менее людей умны.
 

Ночь

 
   Вернемся к цели порученья.
Когда он хитростью проник в Алкмены дом,
Что ж надобно ему, и плащ мой здесь при чем?
 

Меркурий

 
Пусть быстрый бег замедлят ваши кони,
И пусть, чтоб утолить весь пыл его страстей,
   Замедлит ночь на небосклоне,
   Длиннейшей став из всех ночей.
Позволь ему вполне восторгом насладиться
   И не пускай зарю на небосклон,
   С которой должен возвратиться
   Супруг, чье место занял он.
 

Ночь

 
Так вот какое приказанье
   Юпитер передать велел!
   Дают нелестное названье
   Всем исполнителям подобных дел!
 

Меркурий

 
   К лицу ль такие рассужденья
   Вам, Ночь, богине молодой!
   Постыдны эти порученья
   Для черни низкой и простой –
Постыдного для высших не бывает.
Достойным делать все способность нам дана:
   Ведь от того, кто их свершает,
   Меняют вещи имена.
 

Ночь

 
   В делах подобных, без сомненья,
   Вы много опытней меня,
   И, чтоб исполнить повеленье.
   Совет ваш принимаю я.
 

Меркурий

 
Э! Э! Потише вам нельзя ли,
   Любезнейшая Ночь?
Кой от кого и мы слыхали,
Что от проделок вы не прочь.
Хорошие дела скрывали вы повсюду
   Покровом вашей нежной тьмы,
И, если говорить я откровенно буду,
   Друг друга оба стоим мы!
 

Ночь

 
Какие были мы, останемся такими
   И наши споры прекратим:
   Мы обличеньями своими
Смеяться людям поводы дадим.
 

Меркурий

 
Прощайте! Я спешу на землю с небосклона.
   Меркурия я должен сбросить вид:
        Юпитер исполнять велит
        Мне роль слуги Амфитриона.
 

Ночь

 
Я с темной свитою, свершая приказанье,
   Помедлю в небе огибать зенит.
 

Меркурий

 
Прощайте, Ночь!
 

Ночь

 
Меркурий, до свиданья!
 
 
       Меркурий с облака спускается на землю, а Ночь проезжает дальше
          на своей колеснице.