Jacques Futrelle

THE PROBLEM OF CELL 13

© И. Н. Петров, перевод, 2025

© Издание на русском языке. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

Издательство Иностранка^®

Загадка камеры № 13

Глава I

Практически все титулы, обычно перечисляемые при упоминании имени Августа С. Ф. Х. Ван Дузена, были приобретены этим джентльменом в ходе блестящей научной карьеры, и его право носить их никогда не вызывало ни у кого даже малейшего сомнения. Доктор философии, юридических и медицинских наук, член Лондонского королевского общества, он также являлся почетным профессором ряда иностранных научных и учебных заведений, число и названия которых сам не мог вспомнить.

Внешность его была не менее примечательна, чем перечень званий. Худощавый и немного сутулый, с узкими плечами и гладко выбритым бледным лицом – результатом замкнутого и сидячего образа жизни. Придававшие ему слегка зловещее выражение постоянно прищуренные и потому напоминавшие узкие щелки глаза имели водянисто-голубой цвет и были спрятаны за толстыми стеклами очков. Но, пожалуй, его главной отличительной особенностью был лоб, чрезмерно широкий и высокий. Густая копна соломенно-желтых волос дополняла весьма своеобразный вид ученого.

Профессор Ван Дузен, помимо прочих, имел немецкие корни. В течение нескольких поколений его предки занимались научными изысканиями, что как бы предопределило его судьбу, а выдающиеся успехи на данном поприще ему обеспечили собственные интеллектуальные способности. И, прежде всего, незаурядное логическое мышление. По крайней мере, тридцать пять лет из своего почти пятидесятилетнего существования он посвятил доказательству того, что в ряде исключительных случаев общеизвестные догмы не работают и что они могут быть применимы далеко не всегда. По его мнению, ничто не проходит бесследно, и, исходя из данного постулата, он пытался решать различные проблемы, используя при этом всю силу своего разума, отчасти унаследованную от предков. Кстати, стоит отметить, что Ван Дузен носил шляпу восьмого размера. Эта информация нам еще понадобится.

Он был известен в мире под прозвищем Мыслящая Машина, которым его наградили газетчики после одного необычного шахматного турнира, где он продемонстрировал, что незнакомый близко с этой игрой человек мог с помощью логики успешно противостоять чемпиону, посвятившему ее изучению всю жизнь. И это прозвище, пожалуй, лучше характеризовало профессора, чем все обычно перечисляемые вместе с его именем титулы, поскольку он проводил неделю за неделей и месяц за месяцем в уединении в своей крошечной лаборатории, где время от времени рождались интересные идеи, шокировавшие научное сообщество и бурно обсуждаемые на всех континентах.

Мыслящую Машину довольно редко навещали гости. Посетители обычно тоже служили науке, и причиной их появления зачастую являлось желание поспорить со знаменитым ученым и, возможно, самоутвердиться. Двое из таких посетителей, доктор Чарльз Рэнсом и Альфред Филдинг, пришли к нему однажды вечером, чтобы обсудить теорию, суть которой не имеет никакого значения для данной истории.

– Это невозможно, – категорично заявил доктор Рэнсом в ходе разговора.

– Нет ничего невозможного, – возразил Мыслящая Машина столь же резко, впрочем, в своей обычной угрюмой манере. – Разум способен преодолеть любые препятствия. Когда наука безоговорочно признает этот факт, ее развитие резко ускорится.

– А как насчет путешествий по воздуху? – спросил доктор Рэнсом.

– И здесь нет ничего невозможного, – ответил Мыслящая Машина. – Когда-нибудь они станут возможными. Я бы сам приложил к этому руку, но слишком занят.

Доктор Рэнсом сдержанно рассмеялся.

– Я уже слышал от вас нечто подобное, – сказал он. – Но это все пустая болтовня. Разум, конечно, способен на многое, но его возможности ограничены. Есть вещи, неподвластные ему, или, точнее, такие, с которыми не справиться с помощью исключительно лишь мозговой деятельности.

– Какие же, например? – поинтересовался Мыслящая Машина.

Доктор Рэнсом задумался на мгновение, вдыхая табачный дым.

– Ну, скажем, тюремные стены, – ответил он. – Ни один человек не способен самостоятельно выбраться из камеры. В противном случае в них не осталось бы заключенных.

– А я полагаю, что человек может с помощью своего мозга и изобретательности покинуть камеру, – буркнул Мыслящая Машина.

Его ответ явно позабавил доктора Рэнсома.

– Давайте рассмотрим такой случай, – сказал он немного погодя. – Возьмем, к примеру, камеру, где содержат приговоренных к смерти заключенных, людей, находящихся на грани отчаяния и сходящих с ума от страха, готовых пойти на любой риск, чтобы обрести свободу. Предположим, вы оказались бы запертым в ней. Сможете вы совершить побег оттуда?

– Само собой, – заявил Мыслящая Машина.

– Конечно, – пробормотал мистер Филдинг, который впервые включился в разговор, – вы могли бы разрушить стену камеры взрывчаткой, но откуда она взялась бы у вас, если бы вы находились внутри в качестве заключенного?

– Ничего подобного не понадобилось бы, – ответил Мыслящая Машина. – Даже если бы со мной обращались как с любым другим приговоренным к смерти узником, я все равно выбрался бы из камеры.

– Это невозможно! Если бы только вы не вошли в нее с необходимым для побега инструментом, – возразил доктор Рэнсом.

Мыслящую Машину явно задели слова собеседника, и его голубые глаза сердито сверкнули.

– Заприте меня в любой момент в любую камеру в любой тюрьме, оставив только одежду, и я сбегу в течение недели! – заявил он твердо.

Доктор Рэнсом выпрямился на своем стуле и с интересом посмотрел на собеседника. Мистер Филдинг закурил новую сигару.

– Вы имеете в виду, что действительно смогли бы самостоятельно выбраться наружу? – спросил доктор Рэнсом.

– Само собой, – услышал он в ответ.

– Это серьезно?

– Конечно, серьезно.

Доктор Рэнсом и мистер Филдинг какое-то время сидели молча.

– Вы хотели бы попробовать? – наконец спросил мистер Филдинг.

– Почему бы и нет, – сказал профессор Ван Дузен с ироничными нотками в голосе. – Мне приходилось делать и более идиотские вещи, чтобы доказать другие, но менее важные истины.

Своим тоном он еще больше уязвил гостей, и обе стороны уже успели распалиться, хоть и старались не показывать этого. Конечно, это была абсурдная идея, но профессор Ван Дузен вновь повторил, что готов совершить побег, и это решило дело.

– Начнем прямо сейчас, – предложил доктор Рэнсом.

– Я предпочел бы завтра, – возразил Мыслящая Машина, – поскольку…

– Нет, сейчас, – категорично заявил мистер Филдинг. – Вас арестуют, не по-настоящему, конечно, и сразу же запрут в камеру, чтобы вы не имели ни малейшей возможности связаться с друзьями, и там с вами будут обращаться точно так же, как с любым приговоренным к смерти. Вы готовы?

– Хорошо, сейчас так сейчас, – согласился Мыслящая Машина и поднялся.

– Скажем, это будет камера смертников в Чисхольмской тюрьме, – продолжил мистер Филдинг.

– Пусть так, – подтвердил профессор.

– И что бы вы хотели иметь из одежды?

– Только самое необходимое, – ответил Мыслящая Машина. – Обувь, носки, брюки и рубашку.

– И вы, конечно, позволите себя обыскать?

– Со мной должны обращаться точно так, как с другими заключенными, – напомнил Мыслящая Машина. – Уделяя внимания не более, но и не менее.

Какое-то время ушло на то, чтобы получить разрешение на проведение эксперимента и решить некоторые организационные вопросы. Поскольку все трое были влиятельными людьми, им удалось уладить необходимые формальности по телефону, хотя руководство тюрьмы, которому объяснили, что речь идет о чисто научном опыте, немного смутило, когда они узнали, кто именно окажется у них в роли заключенного. Такого пленника, как профессор Ван Дузен, у них еще не было.

Надев на себя то, что ему придется носить во время заключения, Мыслящая Машина позвал пожилую женщину, выполнявшую у него обязанности домработницы и кухарки.

– Марта, – сказал он, – сейчас двадцать семь минут десятого. Я уезжаю. Ровно через неделю в половине десятого эти два джентльмена и, возможно, еще один или двое других будут ужинать со мной здесь. Запомните, что доктор Рэнсом обожает артишоки.

Вскоре всю троицу доставили в Чисхольмскую тюрьму, где их ждал начальник, которого уже проинформировали по телефону о сути дела. Из услышанного он понял только то, что его заключенным будет знаменитый профессор Ван Дузен, которого он должен оставить в камере на неделю, и что хоть он не совершил никакого преступления, но с ним следует обращаться так же, как и с остальными узниками.

– Обыщите его, – распорядился доктор Рэнсом.

Это было сделано самым тщательным образом, однако у Мыслящей Машины ничего не нашли. Карманы его брюк оказались пустыми, а на белой рубашке их вообще не было. Обувь и носки тоже проверили, для чего их пришлось снять. Результат оказался таким же. Когда наконец неприятная процедура закончилась и профессор обулся, наблюдавший за ней доктор Рэнсом почти пожалел о своем участии в этом деле. И не только из-за нулевого итога: глядя на бледное лицо и тонкие руки, он понял, насколько физически слабым, не крепче ребенка, был его оппонент.

– Вы уверены в том, что поступаете правильно? – спросил он Мыслящую Машину.

– А у меня есть иной способ убедить вас? – поинтересовался тот вместо ответа.

– Увы, нет.

– Вот видите. Тогда я все же сделаю это, – буркнул профессор, и из-за его сердитого тона сочувствие, внезапно возникшее к нему у доктора Рэнсома, мгновенно исчезло.

Он решил довести эксперимент до конца, подумав, что его результат станет хорошим уроком профессору за излишнее самомнение.

– У мистера Ван Дузена точно не будет ни малейшей возможности связаться с кем-то из внешнего мира? – уточнил Рэнсом.

– Абсолютно исключено, – ответил начальник тюрьмы. – Заключенному не положено никаких письменных принадлежностей.

– А ваши тюремщики не смогут передать послание от него?

– Ни единого слова, – заверил начальник тюрьмы. – Можете быть уверены в этом. Они доложат обо всем, что он скажет, и все, что он попытается им передать, отдадут мне.

– Все это выглядит просто замечательно! – констатировал мистер Филдинг, который уже по-настоящему увлекся происходящим.

– В случае если он сдастся, – сказал доктор Рэнсом, – и попросит дать ему свободу, надеюсь, понятно, что вам следует выпустить его?

– Разумеется, – кивнул начальник тюрьмы.

Мыслящая Машина слышал весь этот диалог, однако молчал и терпеливо ждал, пока переговоры наконец закончатся.

– У меня есть три маленькие просьбы, – буркнул он, когда все детали были уточнены. – И вы можете удовлетворить их или нет, как сами пожелаете.

– Никаких привилегий у вас нет, – предупредил его мистер Филдинг.

– Я ни о чем особом и не прошу, – резко ответил профессор. – Мне нужен какой-нибудь зубной порошок. Купите его сами, чтобы не сомневаться. И я хотел бы иметь одну пятидолларовую и две десятидолларовые купюры.

Доктор Рэнсом, мистер Филдинг и начальник тюрьмы обменялись удивленными взглядами, и они касались не первой просьбы, а денег.

– Кто-то из тех, с кем предстоит общаться нашему другу, может польститься на взятку? – спросил Рэнсом начальника тюрьмы.

– Нет, во всяком случае, когда речь идет о сумме в двадцать пять долларов, – услышал он в ответ.

– Тогда пускай, – сказал мистер Филдинг. – Я думаю, это не повредит.

– И какова третья просьба? – спросил доктор Рэнсом.

– Я хочу, чтобы мне до блеска начистили обувь, – ответил Мыслящая Машина, после чего присутствующие снова удивленно переглянулись.

Последняя просьба показалась им верхом абсурда, поэтому они согласились на нее тоже.

Покончив с приготовлениями, Мыслящую Машину повели к месту предстоящего заключения.