Глава1

Вдыхая холодный осенний воздух, девушка оперлась на огромную массивную деревянную дверь. Наощупь она нашла холодную железную ручку, продержала на ней несколько секунд руку, а затем приложила её ко лбу, пытаясь привести себя в чувства. Бледное лицо казалось без единой капельки крови. На нем тяжело лежали тёмные круги под глазами, которые она все утро старательно замазывала кремом. Выплаканные до изнеможения глаза безжизненно смотрели вдаль.

Кто-то силой толкнул изнутри входную дверь, и ей пришлось отойти в сторону. Это немного вернуло её к жизни. Подняв упавшую чёрную бархатную сумочку, миссис Вольф пошла вдоль хмурой аллеи. Сильная гроза застала её на половине пути до дома и, изрядно промокнув, она вбежала в первое ближайшее кафе. Перед дверью она немного застыла, ей совершенно не хотелось именно сегодня посещать эту кофейню. Это было их с Фрэнком самое любимое место в городе, где они могли часами болтать и смотреть из окна на старую церковь. Но имея единственную альтернативу в лице дорогущего ресторана напротив, миссис Вольф всё-таки вошла в кофейню. К ней, как всегда, приветливо поспешил официант, но в этот раз его улыбка была натянута. Не то чтобы он был не рад её видеть, но с первыми шагами по кафе в воздухе царила натянутая нота. Весь персонал как будто рассматривал миссис Вольф, то ли с сочувствием, то ли с любопытством. К ней и сопровождающему официанту подошёл старший официант, низкорослый мужчина лет сорока пяти, в белой рубашке, полосатой жилетке и с густыми усами над губой. Он отодвинул рукой своего коллегу и стал сам провожать миссис Вольф.

– Добро пожаловать миссис Вольф. Как досадно, что вы оказались без зонта в такую страшную погоду. Бедняжка, вся промокла. Пройдемте быстрее за стол, только жаль, что место у камина занято. Зато, ваш любимый стол у окна свободен. Словно ждал вас, миссис.

– Джон, вы так любезны, но не найдётся ли у вас другого свободного стола, не хочется сегодня любоваться на церковь.

Персонал, стоявший в трех шагах от них за барной стойкой и явно навостривший любопытные уши, тихонечко ойкнули и покачали якобы сочувственно головой друг другу. Ведь предложенное место было любимым местом семьи Вольф, а раз уж семьи теперь нет, то и глупо усаживать туда страдающего человека. Сделав в своей шайке такое умозаключение, одна пекарша из толпы персонала постучала пальцем у виска, явно обращаясь к Джону.

– Прошу прощения, миссис Вольф, за нетактичность, если вы позволите, я проведу вас к другому свободному столу. Он тоже рядом с окном, но на противоположную улицу.

Присаживаясь за стол, Алиса увидела свое отражение в стекле, дождь изрядно потрепал ей прическу, а в дополнение образа несчастной страдалицы потекла ещё и тушь. Достав из сумки расчёску, она направилась в уборную привести себя в божеский вид. А вернувшись, стала вновь рассматривать себе в отражения окна. Взгляд её остановился на окне соседнего ресторана. Там за столиком сидели два толстых и дорого одетых мужчины. Присев, Алиса сжала под столом кулаки, а её сердце вновь переполнилось обидой и ненавистью. Это были судья и прокурор городского суда, лица и слова которых она теперь долго будет видеть в своих снах. Они, три часа назад, вынесли приговор её мужу мистеру Вольфу. "…Приговаривается к тринадцати годам заключения строгого режима…". Эта фраза перевернула жизнь Алисы на до и после.

Из тягости этих жутких воспоминаний в реальный мир вернул её голос официанта, пришедшего записать заказ. Попросив чашечку кофе, Алиса наконец-то смогла разжать пальцы под столом. Официант, взглянув на неё, любезно предложил плеснуть туда рюмку коньяка.

– Спасибо, Джон. Мне бы хотелось оставаться с холодным умом.

– Не поймите неправильно, но вам стоило бы согреться.

Немного покраснев, Алиса кивнула.

Она снова стала разглядывать лица за стеклом. Слегка брезгливо сморщившись, она перевела взгляд на фасад ресторана. Это был а-ля кавказский ресторан, его основали немцы, тщательно стараясь повторить кавказское гостеприимство и атмосферу. Их интерьер, кажется, даже сами кавказцы посчитали бы чересчур вычурным и безвкусным. "Дорого-богато" кричал каждый угол заведения. Но Алису привлекло и даже чуть рассмешило совпадение названия и посетителей внутри. Два обжорливых толстяка сидели прямо под наружной вывеской "Два ишака". Тихонечко рассмеявшись, Алиса выпила глоток кофе и ещё раз подчеркнула, что им очень идёт это название.

Она снова ушла в размышления и воспоминания. Ещё три месяца назад Алиса и Фрэнк жили самой спокойной жизнью. Она шила на дому прекрасные платья и наряды для всех местных дам, казалось, что её давняя мечта воплощается. Фрэнк подрабатывал в одном из сетевых ломбардов у семьи Ли – эмигрантов из Кореи. Жили они весьма скромно, но безумно счастливо. Они любили друг друга так нежно и страстно, что все могли только позавидовать. Строили совместные планы на будущее и часто мечтали вернуться на родину Алисы в Украину, купить там уютный домик и растить своих будущих детишек. Но в один нещадный вечер их планы стёрлись с лица Земли. В дом вломился конвой, их дом перевернули верх дном и арестовали Фрэнка. Его обвиняют в организации похищения из музея драгоценностей семнадцатого века одной из королевских семей. Алиса взглянула на свои ботиночки под столом, которым был уже третий год. Она трижды отдавала их в мастерскую. До сих пор в её в голове не укладывалось, как стражи порядка пришли к такому выводу. В её глазах она не видела ни малейшей связи между их семьей и драгоценностями. Она уже не бралась даже судить, виноват Фрэнк или нет, ведь была уверена, что это чудовищная ошибка.

Алиса питала величайшую злобу на органы местной власти и правосудия. С того момента как забрали Фрэнка, её ни разу к нему не пустили, и ни одно ее письмо, как она узнала позже, не было передано ему. Вскоре она узнала, что состоится суд. Алиса надеялась хоть там взглянуть Фрэнку в глаза, чтобы пролить для себя свет на происходящее. Но суд решил проводить закрытое заседание, и адвокат Фрэнка передал Алисе, что её не пустят.

Смотря в окно на эти мерзкие рожи, она только и прошептала благодарность Богу за милейшего адвоката, мистера Ганса, который согласился поучаствовать в одной авантюре. Отблагодарив сговорчивую уборщицу зала суда, Алиса заранее пришла в здание, где проходило слушание, переодевшись в её униформу, она сидела под дверью зала и ждала, когда её позовут. Мистер Ганс в начале заседания неуклюже пролил, якобы случайно, томатный сок, принесённый с собой. Он нелепо извинился и попросил послать за уборщицей. Охранник у двери сразу же встретил Алису и без подозрений сам её пустил в зал. Та, с опущенной головой, тщательно все помыла и тихонечко пошла к выходу. Судьи начали слушанье, а Алиса, не привлекая внимания, села на последнюю скамью за спину директору музея. Когда же на половине слушания судья заметил, что Фрэнк только туда и смотрит, то признал в уборщице миссис Вольф, но было бы уже некорректно просить вывести её из зала. После слушания Алиса быстро покинула комнату, но сразу за дверью у неё сдали нервы, и она горько разрыдалась. Пришлось искать уборную, чтобы умыть лицо от потекшей туши. Там же, обменявшись назад с настоящей уборщицей одеждой, она поспешила к выходу. Но на лестнице ей пришлось разминуться с присяжными, последним из которых шёл этот толстый судья. Он очень пристально смотрел на миссис Вольф и, поравнявшись с ней, скорчил наглую безобразную гримасу, прижал её к стенке своим огромным животом, хлопнул по плечу и прошептал: "Молодец, проныра".

Глава 2

Алиса сидела на балконе, тут ей казалось безопаснее всего. Не то чтобы она боялась находиться в своей комнате, но ей это давалось очень мучительно. Кровать, которую они разделяли с Фрэнком, шкаф с его вещами, картина, подаренная на день рождения, пиджак на вешалке на двери все ещё пахнет его парфюмом. Все то, что ей раньше казалось счастьем, сейчас при одном взгляде на это ком встает в горле.

Потушив сгоревший до фильтра окурок, она, не отрывая взгляда от улицы, прикурила следующую сигарету. Сильный ветер задувал на балкон, а сосны, растущие под балконом, пугающе склонялись под его силой. Небо погрузилось во мрак. Но Алисе этот кусочек бетона над землёй казался плотом для утопающего. Каждый раз, смотря на тропинку, ведущую к дому, она вглядывалась в лица прохожих. Какая-то сильная надежда загорелась в ней, когда к дому шёл мужчина, но, увы, это были всего лишь её неосуществимые мечты – увидеть Фрэнка.

Укутав посильнее горло в платок, Алиса вновь вспоминала последние минуты в суде. "Тогда Фрэнк смотрел через стекло на меня так спокойно, как будто мы просто сели поужинать, а не находились в столь ужасной ситуации. Он время от времени мило улыбался мне, пытаясь дать понять, что все будет хорошо. Ни единым жестом не намекал ни на что, что мне объяснило бы хоть что-то…  Вряд-ли он хотел этим от меня что-то скрыть. Скорее Фрэнк прекрасно понимал, что за ним пристально следит психолог и пытается читать его мимику. Мне показалось, что он даже не слушал приговор. Во время оглашения он смотрел только на меня, и тогда я увидела совершенно другой взгляд. Фрэнк умоляюще просил меня о чем-то. Может это была просьба прощения, может в тот момент он опасался, что видит меня в последний раз?

Когда ему дали право на последнее слово, он сказал: «Сколько бы в мире не было похищено драгоценностей, сейчас вы у меня отняли намного больше!». Присяжные переглянулись в недоумении и спросили прямо, признает ли подсудимый свою вину и согласен ли он вернуть украденное, чтобы смягчить себе приговор. На что Фрэнк, снова повернувшись ко мне, только сказал: "Если бы у меня были ваши камушки, меня бы здесь не было. Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что я за всю нашу супружескую жизнь с миссис Вольф успел подарить ей только одну индусскую побрякушку, а такая женщина достойна всех бриллиантов мира. Если бы мне действительно посчастливилось заполучить ваши камни, уж поверьте, моя миссис не ходила бы в трехгодовалых ботиночках".

Алиса сжала в кулак, висевший у неё на шее, бронзовый кулон. Теперь эта вещичка стала ей ещё дороже. Фрэнк хотел, чтобы она берегла его. Она понимала, что тринадцать лет-это не пожизненный приговор и как бы ни было мучительно ожидание, все же есть надежда увидеть его снова. Но вместе с тем Алиса была уверена, что власти будут добавлять ему ещё срок, пока Фрэнк не расскажет, где драгоценности.

Под тягостью мыслей и на грани отчаяния, она решает съездить пожить к тётушке. Почти за четыреста километров, во Франкфурте жила мамина сестра, которая переехала сюда с мужем в 1992 году. Муж её мистер Джордж был кровным немцем, семья которого во времена Великой Отечественной Войны осталась жить в деревушке под Одессой. Позже немецкие власти начали возвращать земляков, и дали возможность привезти с собой семью. Их дочь Маргарита росла вместе с Алисой, разница между ними была всего в несколько недель. Но так, как тетушка Алла вышла замуж за богатого инженера, а мать Алисы за местного бандита, который умер после рождения дочери, то достатки их семей очень разнились. Мать Алисы целыми днями работала, чтобы прокормить себя и дочь, а Алиса все время находилась у тётушки Аллы. Они с Маргаритой были как родные сестрёнки. Порой даже в единственный мамин выходной Алиса просилась пойти к сестре поиграть. Ей было привычней там. Маленькое дитя не может понять, почему её мамы постоянно нет дома, а мать сестры ни на минуточку не покидает дом. Мама Алисы больно глотала ночами слезы, но изменить судьбу не могла, много долгов и платежей у них осталось. Дядя Джордж и тетушка Алла тоже любили Алису как дочь. Когда они покупали красивое платье для Маргариты, то обязательно брали и Алисе, и в ее присутствии старались относиться к ним одинаково, хотя тетушка не раз по секрету говорила Алисе, что она самая добрая и умная девочка в мире, и если бы Боженька послала ей такого ребёнка, она была бы счастлива. Их Маргарита была упертая и без тяги к образованию, не раз доводила своим поведением тётю до слёз.

Уехав в Германию, семья продала дом, на часть вырученных денег они полностью погасили долги сестры. А Алисе пообещали, что когда обживутся там, то пригласят её на каникулы. С 1990 года мать Алисы сильно болела, дочь целыми днями не отходила от неё. Промучилась матушка ещё пять лет и скончалась от туберкулёза. Перед смертью она горько просила Алису простить её за постоянное отсутствие в детстве, от чего даже сейчас у Алисы сжимается сердце.

В 1994 году Алисе исполнилось двадцать один. На день рождения ей пришло письмо с приглашением в Германию и деньгами на билет. Добравшись до тётушки, она была потрясена красотой Европы. Первые три месяца Алиса гуляла каждый день. Зарисовывала пейзажи и как будто старалась все-все запомнить, боясь, что завтра она вернётся в свою деревушку. Но постоянное нахождение в детстве