Завтра 23 августа - день освобождения города Харькова от немецких войск. И так распорядился случай, что в преддверии праздника я познакомилась с очередной книгой, пропитанной настроениями сопротивления (хотя речь в ней идет о четырех годах до). И неважно, что боевые действия происходили поначалу далеко - где-то в Монголии или Польше, а СССР казался находящимся в безопасности из-за заключения договора с Гитлером - напряжение, наполнившее мир, отзывалось даже у самых защищенных: персонажи повести подростки учились, влюблялись, взрослели и узнавали истины*.
К основным героям, вокруг разворачивается история предвоенной жизни, пожалуй, можно отнести не только пару Тани и Сережи, чье чувство, по-хорошему, должно было бы стать фундаментом для увлечения целой тетралогией, но и их одноклассницу, по совместительству едва ли не единственную и лучшую подругу Николаевой, Люсю. Без Люси Таня бы не умнела, а без Тани, ровно как и в обратном порядке, Сережа не стал бы самим собой.
Таня Николаева - извините, но девочка-эпик фейл сплошной, то она жалеет, что не испытывает ответной любви, то через несколько страниц уже вдруг влюблена по уши; абсолютно не понимает, что неодобряемые вещи нужно делать тихо, если не готов прекращать и хочешь донести до подшефного отряда антифашистские идеи; мозгом, кажется, вообще не пользуется, постоянно капризничая, живя только сиюминутными эмоциями - заметьте, даже не чувствами, о причинах и следствиях - "нет, не слышала"; мужиковатая, а не женственная - "свой пацан", лихой сорванец, своя в доску, вообще не гибкая, поверхностная до ужаса (понимает только то, что перед глазами прямо сейчас, не смотрит в глубину - наверное, не знает о ее существовании); эгоистичная в самом жутком смысле слова до тупости - когда ей Люся напомнила о том, что Сереже тоже плохо от вынужденного прощания, и надо быть с ним мягче - устроила очередную истерику "как ей единственной хуже всех", считает, что как они с Дежневым еще никто никогда не любил (почему я, влюбляясь в школе, понимала, что подобные чувства бывают у многих, разница может проскальзывать разве что в собственных ощущениях этого чувства?) и в любых высказываниях исходит из положения "каково ей самой было бы то либо другое" ("плевать, что война - жестоко забирать ребят, не считаясь с их планами" - кто-то вообще планирует пойти воевать??). В общем, Боже упаси от такой девчонки рядом, хотя любовь* даже ее слегка преобразила и облагородила...
Сережа Дежнев - самый настоящий и живой человечище среди ребят - впадает в ярость, злится, свирепствует очень часто, но всегда в минуты, когда еще не осознал, что не так - реалистичная донельзя реакция; великолепный образец мужского мировоззрения: ревнует смех пассии из-за другого, отказывается от встречи, наткнувшись на выдуманную преграду, "Не станет же он мириться с Таней теперь, после того как сам прогнал ее от себя!". Жаль, что влюбился в Таню, но любовь зла - полюбишь и...
Люся Земцева - идеалистка, даже в собственном дневнике сравнивающая любые характеристику и событие жизни с литературными ходами; вечно пытающаяся вразумить что подружку, что ее любимого - к сожалению, нередко стереотипно и отходя от реальности; слишком правильная девочка, напичканная по самые уши клишированными идеями о морали, коммунизме, материализме - слабо в ней чувствуется она сама; в то же время не самый счастливый ребенок, поскольку мечты и желания расходятся с планами матери (опять же - сопротивляться в голову не приходит - надо жить по правилам).
Ну, как вы поняли, никто из ребят мне не приглянулся особо) Но это вообще не важно, когда рассказанная писателем история поглощает настолько, что проживаешь с книгой новую жизнь - вот только для этого нужна основа, прикоснувшись к которой не захочется от произведения отлипать, несмотря на то, все герои, все поступки могут совсем не совпадать с читательским мнением. В "Перекрестке" этим фундаментом должна была стать любовь, но с передачей любви между персонажами, как оказалось, у Слепухина вообще проблема (после прочтения обнаружила, что он автор того самого "Киммерийского лета", что кратко описала как "любви.net"). В этой книге точно такая же проблема - все кругом говорят о такой любви, такооооой любви между Таней и Сережей, а ее не видно - если уж решил писать о невидимой энергии, которую ощущает каждый, кто хотя бы проходит около двух людей, связанных ею, сумей передать словами, чтобы читателю не приходилось догадываться о существовании чувства, понимая, что оно, кажется, подразумевается. Пока я не натолкнулась на фразу "Но в их с Таней любви есть что-то очень серьезное… В школах такого обычно не бывает, о таком пишут в книгах со взрослыми героями. А с Танюшой это случилось в девятом классе." я вообще не догадывалась о великой любви между ребятами - приглянулись друг дружке, потом мальчишка услышал обрывок фразы и обиделся, не объяснив, разошлись и не встречаются - всё. Поэтому "— Для меня это не «глупый школьный роман»! — воскликнула Таня уже почти со слезами. — Почему никто не хочет это понять!" вообще выглядит странно - то, что происходит перед глазами читателя и не смотрится иначе: между ними одно сплошное недопонимание друг дружки.
Огромный недостаток, что нужно постоянно напоминать себе, что автор имел ввиду, не ощущая атмосферы, которую он должен был создать своими словами. И как при всем этом захотеть узнавать, что же придется пережить героям, как пробудить в себе интерес к ним, если совсем не волнует, что принесет и отберет у них война...
Двадцать второго июня ровно в четыре часа
Киев бомбили - нам объявили, что началась война.