Всю дорогу до гостиницы Юган думал, как же ему быть. Похоже, придётся отправиться в Англию. Оно бы и не плохо… все его связи с повстанцами в Финляндии и вправду оборваны, скорее всего стараниями того же Бенкендорфа, так что предложение Гроу звучит весьма заманчиво. Вот только вся эта история начинает отдавать зловонным душком. Пока Юган верил, что восстание готовится патриотическими силами и ставит главной целью независимость его родины, он был готов положить жизнь на алтарь во имя достижения великой цели. Разговор с Александром Христофоровичем несколько расширил его картину мира, но не изменил принципиального подхода, но вот теперь… когда он воочию убедился, кем на самом деле направляется народно-освободительная борьба… теперь ему всё живее вспоминались картины, навсегда врезавшиеся в юношескую память в далёкой Южной Америке. Тогда Юган служил помощником на «Наяде», и они делали сумасшедшую прибыль, доставляя грузы и вывозя людей из охваченных восстаниями новорождённых республик. И везде, куда бы они ни прибывали, мальчик видел английских инструкторов и наёмников со всего света. Помнил он и блокирующий практически всё южноамериканское побережье английский флот, не подпускавший к колониям испанские корабли, притом, что номинально никакой войны между Англией и Испанией не было. А потом были и ещё рейсы… рейсы в «освобождённые» государства, разорённые не столько войной, как грабежом и беспределом освободителей. Рейсы в государства, всю торговлю с которыми подмяли под себя английские купцы. Этого ли он хочет для милой Финляндии? Тем более из слов Гроу можно было сделать вывод, что независимость страны его и вовсе не волнует. Главная цель – ослабить Россию, а Финляндия лишь разменная карта в большой игре. Не так уж важно, удастся восстание или нет, но Российская империя будет вынуждена направить сюда войска, которые она не сможет использовать на других театрах.

На былой экстремизм молодого человека повлияли и те годы, которые он провёл в российском флоте. Ведь очень многое из того, о чём говорили наставники о России и русских оказалось грязной ложью. Напротив, родной город после присоединения к Империи хоть и потерял столичный статус, но расцвёл как неофициальная столица. За немногие годы были построены новые прекрасные каменные здания королевской академии и обсерватории. Сейм продолжил существование, как и старые законы. Не лучше ли жить в великой Империи на привилегированных правах, чем стать вассалом далёкой страны, всегда готовой продать своего верного союзника, если сиюминутная выгода покажется очередному премьеру важнее.

Так и не придя к окончательному решению, Юган решил послать Бенкендорфу доклад, в котором сообщал, что успешно вышел на руководство повстанцев, которыми и впрямь руководят англичане, а теперь отправляется на землю туманного Альбиона, чтобы привезти оттуда оружие и боеприпасы повстанцам. Таким докладом он убивал двух зайцев: обеспечивал себе безопасность со стороны российских властей, и надеялся подставить глубоко противных ему англичан. О грузе «Наяды» молодой человек решил умолчать, поскольку тот был по-настоящему нужен повстанцам, да и капитана Ольссена ему совсем не хотелось подставлять под удар. Лейтенанту Куприянову и адмиралу Гейдену тоже нужно было написать письмо с кратким изложением событий и обоснованием поездки в Англию.

Но как отправить донесение? Надежда тут, похоже, только на вестового Ивана, но сможет ли тот с полувзгляда понять хозяина, подыграть ему и передать донесение так, чтобы обмануть сопровождающих. Тут ведь вот ещё в чём дело – являются ли эти громилы простыми матросами, или шпиками. Выяснить это надо немедленно.

– А что, Джек, не будет ваш начальник возражать, если мы промочим глотку на дорожку перед отплытием? – Спросил он старшего из сопровождающих на грубом кокни, усвоенном им во время детских плаваний.

– Да какой он мне начальник?! – откликнулся тот с готовностью; Мой начальник капитан Белью с «Пенелопы», а этот хлыщ надутый какая-то шишка из лордов, на которую мы должны тратить наше законное время в увольнительной. До отлива ещё семь часов, приятель, так что если ты не собираешься сбежать, то самое время опрокинуть по стаканчику грога.

– Тогда я считаю своим долгом угостить вас, ребята. Ведь вам ещё тащить мой багаж – носильщиков в такое время в этой дыре не сыскать. Идёмте же быстрее. Я остановился в портовой гостинице, на первом этаже которой есть хороший трактир для правильных моряков, а не тот мерзкий приют педерастов и наркоманов, который мы с вами покинули.

– А ты, похоже, нормальный мужик. Как звать-то тебя? – вступил в беседу второй сопровождающий.

– Конечно, я в море с 12 лет ребята, да не в офицериках. Начинал с юнги и сам поднялся до старшего помощника капитана. Теперь вот буду штурманом королевского флота.

– Ну и дурак ты, честное слово! Оставался бы в торговом флоте, имел бы барышей не в пример больше. – сказал Джек.

– Сам ты умом не блещешь! Да штурмана флота с радостью возьмут на любого «индийца», а вот даже и капитана финского флота – никогда. – Вступился за Югана Стивен; – Так что правильное решение. Перекантуешься пару лет во флоте, браток, а потом тебе все дороги открыты.

А повезло мне всё же с сопровождающими – подумал Юган – похоже это именно матросы, а не полицейские ищейки. Главное отвлечь их хоть на пять минут, чтобы оставить донесение. Что ж, будем играть своего парня штурмана по полной. Тем более уже показалась гостиница.

– Эй, хозяйка! – крикнул он входя в общий зал постоялого двора. Стоял уже поздний вечер, не перешедший, однако в ночь, потому хозяйка появилась мигом. – Каре ягнёнка с трюфелями, поросёнка с тушёной капустой, солёных груздей, варёной картошки и, для начала, бутылку шнапса, солёной сельди, рижского ржаного хлеба, соли и по три кварты пива мне и моим друзьям. Да, вели запечь гуся пожирнее, и собери четыре фунта копчёного окорока, два фунта провесного балыка, кольцо колбасы, два каравая сегодняшнего хлеба, три десятка свежих яиц и пол фунта кяхтинского чая. Всё это вели отнести ко мне в номер, и позови моего слугу. – Хозяйка мигом умчалась выполнять приказы постояльца и буквально через минуту перед ними оказались примерно литровая бутылка водки, каравай ржаного хлеба, мелко нарезанная селёдка пряного посола и по две больших кружки ароматного местного пива. Компания расположилась за уютным круглым столом в углу общего зала трактира, наполненного в этот поздний час по большей части такими же моряками всех стран, прогуливающими свои потом и кровью заработанные гроши, чтобы с утренним отливом вновь уйти в море.

– Ну вот, ребята. С делами, можно сказать, покончено. Вещи соберёт и доставит на бриг мой слуга, а мы с вами можем прилично поесть и выпить в предвидении неизбежной судовой солонины с тухлой водой. – продолжил барон, отпив из кружки большой глоток пива, а затем долив её водкой; – очень рекомендую, национальный русский напиток «Оерш». Уверен, что вам понравится. – Началась чисто моряцкая гулянка, в которой, несмотря на привычку к постоянным возлияниям, оба сопровождающих новоиспечённого штурмана моряка уже через два часа потеряли всякое представление о том, где и почему они так весело гуляют. Спустя ещё час, подвыпивший, но твёрдо держащийся на ногах барон оставил своих спутников спать в общем зале, поднялся к себе в номер и сел за письменный стол. Все его вещи, включая закупленную в дорогу провизию, были к этому моменту аккуратно упакованы в два больших сундука, на одном из которых сидел в ожидании приказов вестовой Иван. Запечатав конверт, Юган обернулся к вестовому:

– Иван Матвеич, придётся тебе сегодня ночью ещё поработать. Вот это письмо нужно обязательно незаметно отнести на почту. Лучше всего, чтобы это сделали не я и не ты, а совершенно посторонний, но достаточно надёжный человек. Есть у тебя такой на примете?

– Есть, как не быть, только не такой, а такая – я, как вы и советовали, за эти две недели перезнакомился тут со всеми вокруг. Так вот, фрекен Лотта, местная молочница, прелестная девушка добрейшей души и единственный её «недостаток», это излишняя склонность к нам, матросам. Так ежели я её попрошу письмишко отнести, чтоб время на него самому не терять, а лучше вместе его провести, то и вопросов не возникнет, тем более она как раз мимо почты и ходит. Сей же минут пойду к Лоттхен через две улицы, чтоб ночку последнюю весело провести. Только с багажом да с лимонниками что прикажете делать? Жидковаты матроски оказались у «нагличан».

– А вот то и прикажу. И вещи и матросов надо доставить в порт не позднее пяти по полуночи. Одному тебе не справиться, потому вот тебе марка, найми за пару пфеннигов двух амбалов с тачкой, пусть доставят до пристани. А пока разрешаю навестить твою Лоттхен – у тебя есть ещё полтора часа. Но потом быть тут как штык! Я пока вздремну пару часиков в человеческих условиях, а то на военном бриге негде яблоку упасть, а своей каютой капитан со мной явно делиться не собирается. Разбудишь меня, как вернёшься и погрузишь припасы и господ матросов в тачку.

Утром английский военный бриг «Пенелопа» покидал Абосскую гавань, где провёл эту зиму. На борту не хватало половины положенных по штату матросов, разбежавшихся за долгие зимние месяцы, и потому, вопреки опасениям нашего мичмана, было относительно просторно. За два часа до отплытия к борту причалила шлюпка с двумя ушедшими в увольнительную матросами первого класса и молодым человеком со слугой, в которых капитан Белью моментально распознал опытных моряков. Матросов пришлось поднимать талями, поскольку самостоятельно передвигаться они не могли, в то время как пассажиры ловко перепрыгнули с гички на низкий борт брига.

Отдав честь шканцам, молодой человек представился капитану бароном фон Шанцдорфом и сообщил, что имеет для него пакет. Удалившись в каюту и вскрыв увесистый свёрток из просмолённой парусины, накрепко перевязанной шпагатом, капитан обнаружил письмо местного резидента секретной службы с благодарностью за предоставленных в его распоряжение матросов и категоричной просьбой сняться с якоря при первой возможности и безотлагательно доставить этого молодого человека в Портсмут. Особо порадовало уже пожилого и далеко не богатого капитана Белью то, что вместо обычной дроби к письму прилагалось два десятка увесистых золотых гиней. Ведь ему нужно было кормить многочисленную семью, а почти все деньги, включая жалованье за пол года вперёд ушли на то, чтобы получить назначение и подготовить «Пенелопу» к плаванью. Сегодняшний «гонорар» позволял ему не только расплатиться по прибытии в Англию с долгами, в которые неизбежно влезла его жена Сюзи, но и приобрести новый мундир с приличными эполетами. А в новом мундире его будут совсем по другому воспринимать в адмиралтействе, и появится больше шансов остаться в плавсоставе и в будущем году. Ведь в мирное время получить под командование даже крошечный бриг, капитаном которого вообще говоря должен был стать какой-нибудь лейтенант, было огромным везением и даже спасением для офицера, живущего на половинном жалованье.

Не колеблясь более ни секунды, капитан вызвал своего старшего, а по правде сказать, и единственного помощника лейтенанта Доусона и отдал приказ о немедленном снятии с якоря, чтобы не упустить отлив. На последовавшие было возражения, что половина экипажа осталась в городе, капитан рявкнул с такой силой, что старпом предпочёл молча и очень быстро отправиться выполнять приказание. Буквально через несколько секунд раздался громкий свист боцманской дудки, сопровождаемый звучными командами:

– Свистать всех на верх!

– По местам стоять, с якоря сниматься!

Сонный минуту назад корабль наполнился топотом матросских ног и криками подгонявших своих подопечных унтер-офицеров. «Пенелопа» была типичным 14 пушечным бригом постройки военных лет. Построенная в 1813 году из сырой шведской ели, особой прочностью она не отличалась и в лучшие свои годы, сейчас же 250-тонное судёнышко отчаянно текло, а неуверенный в прочности бимсов капитан Белью сменил в прошлом году штатную артиллерию на 10 самых лёгких на флоте четырёхфунтовок. Якоря и канаты перед отплытием на Балтику тоже сменили на облегчённые, и теперь снятие с якоря не заняло у команды много времени. Как только якорь оторвался от грунта, раздалась новая пронзительная трель дудки, и часть команды побежала к мачтам.

Бриг плавно покачивался едва заметным в этом месте течением Аурайоки. Остальные суда оказались по правой раковине, а залитый лучами встающего солнца город остался по корме. Набирающий силу утренний бриз, дувший с правого траверза, подталкивал бриг в корму.

– Всем наверх! – Рявкнул поднявшийся на палубу капитан Белью. Команду повторили, и тотчас ванты почернели от множества матросов, взбегавших по ним зачастую без рук, что показывало профессионализм экипажа.

– По реям! Ставь паруса! Снова раздалась рулада боцманской дудки и марсовые побежали по реям. Сняв чехлы и развязав лини, туго приматывавшие паруса к реям, они взяли тяжёлую просолённую ткань под мышки и застыли в ожидании.

– Выбрать шкоты… Поднять паруса!… Эй, наверху, не мешкать!… Взять паруса на гитовы!… Навались на шкоты, ребята!…Отставить!

Порыв ветра, наполнивший верхние паруса, слегка накренил судно, затем ещё и ещё, всё настойчивее, и за бортом заструилась вода. Капитан с помощником переглянулись. Всё прошло неплохо, лишь на грот марселе вышла задержка, оттого что перебравший матрос оступился и едва не упал с двадцатиметровой высоты в море. Учитывая состояние экипажа, никак не ожидавшего внезапного отплытия, результат был просто отличный.

«Пенелопа» расправила крылья и, всё быстрее набирая ход, направилась к выходу из залива. Дождь за ночь утих, но северный ветер пронизывал всех находившихся на верхней палубе до костей. Укутавшись в плащ, Юган Эбергард фон Шанцдорф внимательно оглядывал с детства знакомую гавань, как будто что-то ища. От цепкого взгляда юноши не укрылась картина нескольких стоящих у причала под погрузкой кораблей, среди которых как лебедь среди уток выделялся стройный силуэт «Наяды». Старина Ольссен явно закончил разгрузку селитры и теперь спешил найти фрахт куда-нибудь на другой конец света, чтобы оказаться подальше от надвигающихся событий. В голове юноши витали невесёлые мысли: восстание, похоже, будет подавлено, но какой ценой? Англия, Франция и Австрия получат благодатный повод кричать о кровавом тиране на российском престоле, а его милая Финляндия захлебнётся в крови и потеряет те особые и немалые преференции, которые получила, войдя в состав Империи. Ведь такой степени свободы, как сейчас, страна не имела никогда! Действует свой независимый сейм, свои законы, шведский признан государственным языком, даже валюта у страны своя – крона! Да ещё многочисленные налоговые льготы. Нет, такое положение несомненно намного лучше, чем быть крошечной псевдонезависимой страной с голодным нищим населением под фактическим внешним управлением той же России или, что гораздо хуже, Англии. И страшно даже представить, что может случиться, если здесь повторится латиноамериканский, или даже греческий сценарий.

Греки ведут войну за независимость под предводительством Англии вот уже шестой год, некогда цветущая страна превращена в руины, население голодает, а наживается только лорд Кокрейн со своими пиратами, которые, кстати, нападают без разбора даже на «своих» греков под предлогом их, якобы, предательства. В результате восстанию, похоже, вот-вот придёт конец: греки воюют между собой сильнее, чем с турками, которые уже заняли Кандию, Псару, Наварин, оккупировали Морею, а недавно пришла весть о падении Миссолунги, сопровождавшемся буквально реками крови, в которой турецкие власти скоро утопят последние очаги восстания. Нет уж, спасибо, такой судьбы не пожелаешь даже чужой стране. За эту ночь он выбрал свою сторону баррикад. Вот сейчас скроется за горизонтом последний виднеющийся клочок суши, и мы ещё посмотрим кто кого, заморские друзья свободы и независимости Финляндии.