Посвящается моей любимой.

© Юрий Бауэр, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Черта

 
Полжизни этой половина.
Видений прошлого черты…
Непостижимо… И невинна
Душа у призрачной черты.
Рассудок вторит неустанно:
Неужто уже скоро в путь…
Как коротка, как это странно…
Какая призрачная суть
У нашей жизни быстротечной,
Лишь треволнений череда,
И каждый на дороге встречный
Идёт оттуда иль туда:
За край уже или ещё от края
И вновь коснётся той черты,
Ещё не ведая, не зная
Того, что уже знаем мы.
 

Юность

 
Просекой, тропинкою, тропкой вдоль ручья
В нежно-белом платьице девочка прошла…
Косоньки распущены, ноженьки босы
И подол у платьица мокрый от росы.
А глаза бездонные: синь да благодать,
И мечту огромную в тех глазах видать.
Омуты бездонные, кладези Любви,
Ноченьки бессонные… В рощах соловьи…
В прядь волос подколотый лилии цветок,
Тонкой-тонкой змейкою белый поясок.
Впереди рассветная жизни полоса.
Распускалась веткою девичья краса,
Веткою сирени, нежной белизной,
Накрывая счастьем, светлою мечтой.
 

Голос

 
Любовь – это голос, зовущий: «Приди!»
Попробуй грядущее ты разбуди.
Попробуй коснуться мгновенья рукой,
И жизнь твоя станет отныне Судьбой.
Как будто начнется сближенье планет,
Как будто сольются пространство и свет,
Как будто настанет нежданно весна,
Как будто очнёшься от вечного сна.
А голос всё громче зовёт и ведёт,
И всё не кончается этот полет.
Давно уж свершилось сближенье планет,
И греет пространство спасительный свет.
Земля прогревается лаской лучей,
И где-то пробился сквозь камни ручей,
И где-то покрылся ромашками луг
От нашей Любви: от блаженства и мук…
 

Я отгорел

 
Я отгорел, но ты горишь
Ещё желаньем вечным счастья.
Я сотворил, но ты творишь
Свою Судьбу, вся в её власти.
 
 
Я отцветаю, ты цветёшь
На склоне белою рябиной.
Я не найду, а ты найдёшь
Свой солнца луч неповторимый.
 
 
Меня готовит снегопад
К оцепенению и муке.
Тебя готовит листопад
Лишь к избавленью от разлуки.
 
 
Ты обретала, я терял
И навсегда уже утратил.
Ты всё копила, я раздал
И безвозвратно всё растратил.
 
 
Ты вся ещё струной дрожишь,
Мои ж аккорды отзвучали.
Ты как прелюдия звучишь,
А я – последний такт в финале.
 

В Рождество

 
В Рождество душа слабеет
От предчувствия тепла
И разнеженная млеет,
Вся из света и стекла.
 
 
Будто льдинка чуть оттает,
Потечёт слезой воды.
Засияет, заиграет
Искоркой простой слюды.
 
 
И покажется, быть может,
Что она ещё жива
И её тоска не гложет
В светлый праздник Рождества.
 
 
И постигнув в одночасье
Всю природу волшебства,
Зачерпнёшь ладошкой счастье,
Будто пригоршню тепла.
 

В лазурной колыбели сна

 
Ресницы всколыхнуло утро,
Ночная спала пелена…
Мы только родились как будто
В лазурной колыбели сна…
Пусть всё останется, как прежде,
В чудесном сне, волшебном сне,
И нерастраченной надежде
Мы присягнём сегодня все…
Я длю и длю миг пробужденья,
Страшусь шагнуть в огромный Мир,
Как будто ждут меня сомненья
За стенами родных квартир…
 

Посвящается Наде Рушевой

 
Когда на тонкой паутинке
С утра появится роса,
Когда в одной такой росинке
Вдруг отразятся небеса,
Тогда, быть может, замирая,
Ещё не зная о Судьбе,
Заворожённо, не мигая,
Увидишь лики в синеве.
Постой, как долго это длится,
Ведь ноша детства нелегка,
Под тяжестью её склониться,
Застыть возможно на века…
 
 
Как зачарованный ребёнок,
Как светлячок в кромешной тьме,
Застыл на камне «кентавренок»,
Родившийся не на Земле.
 

Быстротечное Время

 
Быстротечное Время бежит,
Мы с тобою его не догоним.
Этот вечер недвижно лежит,
Неподвижно лежит на ладони.
Очень важно его не спугнуть
И случайно его не обидеть,
В этом счастье приятно тонуть
Зачарованным, горя не видеть.
Только этот закат, облака,
Только ширь и пространство без края,
Только эта ладонь и рука
И улыбка твоя дорогая…
 

Мой город

 
Так узнаваем, так неповторим,
В многоголосье звуков нескончаем,
Печален, холоден, порою нелюдим,
Но так мучительно необходим,
Как избавленье от самой печали…
 
 
Я знаю, все пути ведут не в Рим,
А лишь к тебе с рожденья и до срока…
С тобою я – в парении высоком
И ты как воздух мне необходим.
Да, ты не Рим, а нужен ли мне Рим?
Могу ли я довериться случайным,
Пусть даже и таким необычайным
Его творениям немым…
А ты, мой город, говоришь со мною:
Дождями, мглою, алою зарёю,
Невой рассерженной и быстротечной
О самом важном, близком, вечном,
Необходимом только нам двоим.
И верно, с именем твоим
Моя Судьба навечно слита,
Клянусь береговым гранитом,
В том, что по-прежнему любим!
 

Безмолвный август

 
Безмолвный август опалил крыло
Лучами солнца на излёте лета
И падал вниз свободно и легко,
Как догоревшая комета.
 
 
Упал за лесом тихо, как туман,
И расплескался в серебристых росах.
И разлился в густых лугах дурман,
И заискрился лунный свет на плёсах.
 
 
Он тёплым паром поднялся с полей,
Он зазвенел свирелью над опушкой,
Он зашептал под кронами ветвей
И зааукал сонною кукушкой.
 

Дыханье летней ночи

 
Тишина – дыханье летней ночи,
Мрак покрыл деревья и кусты.
Этот мрак нестоек и непрочен.
В слабом свете – бледные цветы.
 
 
Всё затихло, но не дремлют очи,
Старый клён молчанье сторожит,
Глаз звезды с небес земле пророчит…
Лунный свет над розой ворожит.
 
 
Ветерок донёс благоуханье
И роса – слезою на цветке…
Эта ночь полна очарованья,
Эта ночь – молитва тишине…
 

Любовь, как много…

 
Любовь, как много в этом слове
Заранее уже предрешено…
И в хрупкой, трепетной основе
Смятение сердец заключено.
 
 
Она сокрыта в наших душах.
Томясь там уже много лет,
Биение сердец послушать
Выходит иногда на свет.
 

Обман весны

 
В садах беззаветной и чистой любви,
Где сладкие грёзы витали,
С цветов наслаждений я рвал лепестки,
И быстро они увядали.
 
 
Но сердце хранило волшебный глоток
Пьянительной неги и ласки,
И сорванный каждый живой лепесток
Был мигом чарующей сказки.
 
 
Но рано увяли в садах те цветы
И с них лепестки облетели,
И то, что казалось восторгом весны,
Осталось на смятой постели…
 
 
И прежняя тайна разгадку нашла.
Цветы мне солгать не посмели:
Ведь краткого счастья хмельная весна,
Посланница лютой метели…
 
 
Так бурные страсти бушуют в крови
Весною безумной, пьянящей,
Но истинность чувств благородной любви
Поймёшь лишь зимой настоящей.
 

Искуснейший обман

 
Любовь – искуснейший обман,
Как все Великие обманы.
Любовь такой густой туман,
Что в нём не разглядишь обмана.
 
 
И погруженный в сладостный дурман,
Я прославлять Любовь не перестану.
И так скажу: «Да здравствует обман!
Душа истосковалась по обману».
 

Читая Цветаеву…

 
Какой-то прелестью старинной
Чуть отдавали те слова,
Что долетали из гостиной,
Как будто в них Любовь жила.
 
 
Сюжет к неписанной картине:
Камин… и всполохи огня,
Окно в проёме, две гардины,
Молчанье, сумрак, ты и я…
 
 
Всё было в сумраке неясно…
Хотелось слушать и любить,
Стихи читать, боготворить…
И жизнь казалась не напрасной.
Мучительно хотелось жить!
 

«Мекка» мостов

 
Вздохи мостов и дремота ступеней,
Там, где дожди – неизбывная грусть,
Там, где скитаются мрачные тени
Тех, кто отправился в призрачный путь.
Неколебимы твои мостовые,
Неоспоримы над Летой права,
Эти мосты и каналы святые,
Эта извечная поступь Петра.
Эти фасады задумчивых зданий,
Эти красоты ночных площадей,
Эти маршруты любовных скитаний,
Калейдоскоп тротуарных огней…
Всё это памятно, дорого, свято,
И в круговерти запутанных дней
Всё оживает, как прежде, когда-то
И заставляет влюбляться сильней…
«Мекка» мостов и «Медина» ступеней,
Рай для паломников, «Сумрачный град»,
Трёх революций три колыбели
Скрыты навечно в тебе, Петроград.
Вдоль парапетов колышутся тени,
Ветер порывистый бьёт наугад.
Ты никогда не вставал на колени,
Воин, мужчина, мой Ленинград.
Дремлют мосты и истёрлись ступени,
Та же душа, но сменился фасад,
Годы летят и почти пролетели,
Только в любви не бывает преград.
 

Древний Велес

 
Склонившийся над берестой старик,
Познавший смысл и тайну превращенья,
Начало и конец в одно соединив,
Дарует Миру радость повторенья.
Всё возвратится на круги своя:
Перун поднимет мощную десницу,
Рассвет раздвинет складень бытия
И в небеси Ярило возгорится.
Затем средь дня, как будто исподволь,
Вечерний дух притушит тихо свечи
И ниспадёт на нашу землю вечер
Прозрачно-нежной тёмной кисеёй.
Всё перейдёт от Нави через Явь
И воцарится в лучезарной Прави
Солнцеворотом влево! (Не лукавь,
дурные люди это переврали.)
И за весною побегут ручьи,
Они разбудят дремлющее лето.
Земную толщь легко пробьют ключи.
И ты прими как неизбежность это.
Всё повторится вновь, и вновь, и вновь,
И мрак падёт под натиском рассвета,
За нелюбовью следует Любовь,
И только этим держится планета.
 

Мой Ван Гог, или Краски больной души

 
«…Когда бы знать, когда и где
Прижмёт костлявая старуха,
Господь, дай цвета жаждущей душе,
Услышь меня хотя б в пол-уха.
О, эти голоса! Опять! Опять!
И боль невыносимая над ухом.
Не слушать их! Писать! Писать!
Не поддаваться этим адским звукам.
Как избежать отчаянной вражды
Между зелёным и небесно-синим,
Моим глазам советы не нужны —
Превозмогая, восхожу до Скинии…
Ещё немного солнца на холсты.
Прозрение порой равно минуте.
Я слышу в отдалении бубенцы