К тому моменту, когда Мальвина моет посуду, я уже на пределе, готов капать слюной на пол, как бешеная псина. Как можно быть рядом, но не сметь даже прикоснуться? Это пытка.
Никогда ее не отпущу. Никогда. Если надо будет, я ее съем и буду носить внутри себя до конца жизни. Осознаю, что проваливаюсь в какую-то бочку с сахаром, но это то, что я чувствую. Не обязательно ведь об этом рассказывать кому-то? Что внутри сурового Кирилла Разгильдеева пляшут единороги, осыпая все блестками.
Неважно, сколько мы вместе, я знаю, что она моя, и что это – навсегда. Просто знаю. Я не то чтобы признаюсь себе в этом, просто это осознание, почти откровение, раскрывается внутри меня, поражая своей силой.