Цитаты из книги «Время библиоскопов. Современность в зеркале книжной культуры»

Что толку в книжке, – подумала Алиса, – если в ней нет ни картинок, ни разговоров? Льюис Кэрролл «Алиса в Стране чудес»

Как хотелось бы заглянуть в будущее и увидеть, какими станут книги через столетие. Часть I. Люд

Немного найдётся предметов, пробуждающих такие собственнические чувства, как книга. Попав к нам в руки, книги становятся нашими рабами – рабами, поскольку они живые, но рабами, которых никому не придёт в голову освобождать, поскольку они бумажные. Соответственно и обращаются с ними хуже некуда – издержки слишком горячей любви или неудержимой злости. Даниэль Пеннак «Какроман»

Отношения человечества с этими стойкими предметами, способными пережить век, два, двадцать, если хотите, одолеть пески времён, никогда не были безоблачными. К их мягким, но прочным древесным волокнам пристало человеческое призвание. Карлос Мария Домингес «Бумажный дом»

Возникает и другой вопрос: а что есть писательство в современном мире? Гражданская миссия, органическая потребность, особая профессия, образ жизни, способ социальной адаптации? Этот вопрос, в свою очередь, наводит на многие другие. Например, должен ли писатель непременно видеть или вполне достаточно только овладеть навыком сочинительства? Каковы критерии подлинного творчества и что отличает его от графомании? Почему писатель не брезгует плагиатом, а читатель – книжным пиратством?

Библиоскоп – это не восторженный влюблённый, а сторонний равнодушный путешественник, – поясняет Узанн. – Он рассматривает, гладит, обнюхивает и ощупывает книги, которые никогда не прочтёт. Он довольствуется знакомством с поверхностью вещей и никогда не обременит себя усилием проникнуть вглубь. Библиоскоп – это надзиратель за книгами, который покупает их по совету своего книжного агента, отдаёт их в модную переплётную мастерскую, а затем хранит на полках без движения, неразрезанными, как хранил бы драгоценные безделушки в витрине под стеклом».

Сближаясь с актуальным искусством, а в лучших образцах становясь его разновидностью, посткритика рассматривает литературное произведение не в системе существующих традиций, а в ряду актуальных тенденций. На первый взгляд, эта критика агендерна (вне тендера), поскольку внешне, формально никак не акцентирует образ говорящего/пишущего. Но на поверку она полностью маскулинна, поскольку прерогатива Знания – априори мужская. Доступ к знаниям, производство знаний и обладание знаниями – мужские по самой своей природе. Причём в посткритике тендер фактически накладывается на биологический пол – происходит совмещение этих понятий.

Вообще развитие социальных сетей превратило экспертократию в господствующий формат коммуникации. Пользователи «Фейсбука», «Инстаграма» круглосуточно сдают друг другу экзамены по всем школьным дисциплинам: арифметика («Сколько лайков собрала моя фотка в новом платье?»); геометрия («Под каким углом разместить видеокамеру для самого крутого селфи?»); химия и биология («Что есть, чтобы похудеть за три дня?»); труд («Восхититесь, как я раскрасил табуретку / испекла шарлотку!»).

Но самый популярный экзамен – по русскому и литературе: сочинение «Как я провёл сегодняшний вечер», изложение «Новый роман Акунина в моём пересказе для френдов», творческое письмо «Рисую словами закат». Причём, если кто заметил: посты про обновки, шарлотки, закаты собирают в разы больше «лайков», чем про книги, даже среди самых интеллектуальных «френдов».

Детям не по малости таланта, а по малости возраста положено прятать нехватку опыта в словесных кружевах, скрывать отсутствие глубины за заборчиком кривых метафор, стрелять яркими эпитетами, через раз попадая в «молоко»